Приватизация и инновации

Россияне, похоже, начинают верить в скорое завершение кризиса. Вырос спрос на квартиры вместе с ценами. В марте на 37,8% по сравнению с февралем увеличился российский спрос на автомобили. Туроператоры ждут, что рынок вернется на уровень докризисного лета 2008 г. Мы снова думаем о дорогих покупках и о красивом отдыхе.

Все это может сыграть с Россией жестокую шутку. И дело даже не в том, что вторая волна кризиса способна оказаться более тяжелой, чем первая. А в том, что нет признаков извлеченных из кризиса уроков. Причина праздника ясна — цена на нефть достигла максимума за полтора года. А структура экономики не изменилась. Эффективность не повысилась. Нефть же долго выручать не будет — хотя бы потому, что затраты на добычу постоянно увеличиваются.

В итоге мы наблюдаем соседство понимания необходимости экономических прорывов и ограниченности ресурсов. А модернизация и тем более инновации требуют денег. Которые кто-то должен заплатить.

Государство живет в период бюджетного дефицита. Чтобы найти средства на инновации, нужно сокращать социальные расходы. Или отменить плоскую шкалу налогообложения и ввести еще налог на роскошь. То есть попробовать хотя бы частично профинансировать инноватизацию за счет наиболее богатой части среднего класса и бизнеса.

Сам бизнес в необходимости инноваций совершенно не уверен. Ему комфортно и без них. Согласно свежему докладу ВШЭ инновационное развитие затронуло не более 25% компаний из обрабатывающей промышленности. Выходит, не только в сырьевом секторе можно спокойно жить без всяких изменений.

В то же время государство уже заставило бизнес делать вложения, коммерческая целесообразность которых вызывает сомнения. Кто-то должен инвестировать в Северный Кавказ. Другие — в Сочи. Третьи — в футбол. В убыточные спортивные команды. В моногорода. Далее по списку.

Бизнес берет под козырек. Обычно это объясняется особой формой отношений между бизнесом и государством и боязнью предпринимателей перечить чиновникам. Однако нельзя исключать и того, что подсознательно крупный бизнес рассматривает эту нагрузку как компенсацию первородного приватизационного греха. Бизнес прекрасно помнит, как он стал крупным.

Михаил Касьянов в своих мемуарах писал, как Михаил Ходорковский в 2003 г. пришел к нему с идеей принятия закона о снятии всех претензий к участникам крупнейших приватизационных сделок 90-х гг. Крупный бизнес должен был выплатить разовый налог. Правда, сумму выплаты должны были определить сами бизнесмены — дескать, они лучше знают, кто и сколько недоплатил.

Конечно, весьма любопытно посмотреть, как бизнес сам определяет меру недоплаченного. Однако он может рассмотреть вложения в нелюбимые им пока инновации как доплату за ту самую приватизацию. Тем более что если бизнес будет не пилить государственное, а вкладывать свое, то и эффективность данного процесса будет выше.

Автор: Константин Симонов

Источник: Ведомости, 13.04.2010