Россия идет на войну

Иллюзия спокойных лет

Экономическая стратегия 2020 может оказаться поражена традиционным для российского долгосрочного планирования пороком. Она является, выражаясь научным языком, поисковым прогнозом – т.е. исходит из продолжение в будущее сегодняшней ситуации. При этом она совершенно не учитывает возможной смены общемировой политической, а, значит, и экономической обстановки. В результате ее постигнет судьба всех остальных официальных стратегий – она станет эстетическим украшением, памятником планировщику-неудачнику. Это будет добротно написанный документ, не имеющий никакого отношения к реалиям.

Объясню это на простом примере. Долгое время в России ведутся дискуссии относительно вступления во Всемирную торговую ассоциацию. Большое количество средств затрачено на выяснение плюсов и минусов этого шага. Однако если учесть, что ВТО находится в серьезном кризисе и нельзя исключать, что уже через несколько лет возникнет вопрос о серьезном реформировании организации или даже поиске новой формы торгового сотрудничества, то возникает простой вопрос – какой смысл ломится в дверь дома, который будет разрушен в ближайшем будущем?

Экономическая стратегия 2020 исходит из инерционного сценария развития мира. Она считает, что у России будет 12 лет спокойного развития, когда она сможет подтянуть свои экономические институты, планомерно увеличивать инвестиции в инфраструктуру, в тепличном режиме заниматься и новациями, менять структур экономики, стимулировать развитие малого и среднего бизнеса через налоговые изменения. А если у России не будет такой возможности? Геополитические реалии показывают, что вероятность комфортных внешних условий для России в среднесрочной перспективе не слишком велика. Дело даже не в последних событиях в Грузии. На самом деле они лишь отражение общего глобального тренда, который заключается в активной подготовке основных акторов к возможному глобальному военному конфликту. Если это так, то тогда все предпосылки Экономической стратегии могут оказаться ложными.

Тема глобальной, а вовсе не террористической войны, которая предположительно начнется в 2014-2020 годах, является одним из мейнстримов в работе военных экспертов в странах Запада и Юго-Восточной Азии. Ведущие военные аналитические журналы, центры, институты и фонды активно работают над различными сценариями войны - как в глобальном смысле, так и по конкретным театрам военных действий (ТВД).

Из актуальной политической практики основных геополитических игроков мы также видим серьезные приготовления к военному конфликту. Значительно растут военные бюджеты США, наращивается военная помощь Израилю и Тайваню, идет развертывание системы противоракетной обороны вокруг России и Китая. Великобритания начинает программу серьезного обновления ядерной компоненты вооруженных сил. Давно идет модернизации армии КНР. Япония пытается легализовать вооруженные силы и вкладывает деньги в новые системы вооружений, включая беспилотные самолеты.

И только в России тема глобальной войны долгое время считалась маргинальной, периферийной, не достойной внимания серьезных экспертов. Возможно, ситуация изменится после резкого обострения отношений с Западом после признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. Но, опять же, неправильно, что отношение к геополитической ситуации носит сугубо конъюнктурный характер. Ведь тот же конфликт в Грузии был легко просчитываем и не должен был стать откровением.

Мир вооружается

Один из принципиальных вопросов развития нашей экономики – а нужна ли нам милитаризация? Вопрос не праздный. С одной стороны, еще в советское время перекос в строну ВПк привел к катастрофическим последствиям для экономики. С другой, что делать, когда все вокруг вооружаются?

Мы видим, что современные расходы на вооружения превзошли времена «холодной войны». В 2006 году общемировые затраты на оборону достигли рекордной суммы в истории, перевалив за отметку в 1,059 триллиона долларов. Предыдущий рекорд составлял 1,03 трлн долларов и был зафиксирован на закате «холодной войны», в 1988 г. Основную долю расходов на вооружение несут Соединенные Штаты и ближневосточные страны.

По подсчетам Центра оборонной информации, в 2006 г. совокупные расходы США на военные нужды с учетом сопутствующих программ достигли 561,8 млрд долларов против 505,7 млрд долларов в 2005. Новый бюджет Пентагона на 2008 финансовый год, который в США начинается с 1 октября, составит $459,6 млрд., что на $40 млрд. долларов больше, чем в 2007 году. Уже вижу хихикающих российских интеллектуалов, которые говорят: «Ну понятно, опять истории про поджигателей войны и линчевателей негров». Конечно, можно улыбаться, но если страна тратит на оборону астронимическую сумму в полтриллиона долларов в год, то для чего ей это, как не для подготовки к войне?

Одним из последних решений Тони Блэра на посту премьер стала программа перевооружения ядерных сил страны, включающая создание новых атомных подводных лодок и стоящая порядка 80 млрд. долларов.

Вовсе не случайно именно сейчас Япония решила менять Конституцию. И убрать из нее запреты на собственные вооруженные силы и участие в военных операциях за пределами страны. Япония также намерена направить дополнительные ресурсы на модернизацию истребителей F-15 и разработку собственного истребителя-нвеидимки.

Почему война?

Есть разные концепции, объясняющие неизбежность войны. Наиболее распространены идеи конфликта цивилизаций и разницы в идеологиях между Западом и востоком, прежде всего в лице Китая.

Конкуренция между США и Китаем за глобальное лидерствовполне может оказаться драматичной. Обе страны являются обладателями ядерного оружия. Таким образом, оказалось¸ что безопасность мира после окончания «холодной» войны между так называемым капиталистическим и социалистическим блоками государств оказалось иллюзорной. На смену одному глобальному конфликту пришли другие, которые по своим последствиям могут оказаться не менее, а, может, и гораздо более катастрофичными.

Нам кажется, что помимо соревнования двух идеологий о моделей развития о неизбежности военного конфликта говорит и ситуация с ресурсами. Экстенсивное развитие человечества ставит вопрос и об обеспеченности ресурсами. В свое время Мальтус сформировал простую концепцию – ресурсов на все человечество не хватит. Мальтузианство в различных формах популярно и в наше время. Его видоизмененной формой можно считать идею «золотого миллиарда» - именно на комфортное существование такого количество жителей Земли якобы и должно хватить природных ископаемых. Это означает, что еще 5,5 млрд. жителей обречены на нехватку чего-либо – прежде всего топлива или питьевой воды. Именно нефть, газ и воду следует признать основными типами ресурсов для современного общества. Подобные концепции имеют слабую доказательную базу. Как это не покажется странным, запасы ресурсов на нашей планете довольно значительны, тем более что еще есть ряд малоизученных зон типа Антарктиды. Наконец, с развитием технологий добыча ископаемых на ближайших планетах также не кажется абсолютно фантастической перспективой.

Однако отрицать факт неравномерного потребления ресурсов в различных регионах земного шара было бы глупо. И это также создает определенные угрозы. Так, потребление нефти и газа растет гораздо более быстрыми темпами, чем их добыча. Согласно исследованиям Международного энергетического агентства, чтобы обеспечить мир энергией, до 2030 года потребуется вложить в этот сектор более 20 трлн. долларов. Это означает, что в ближайшие 25 лет мировая экономика будет жить под постоянной угрозой нехватки энергоресурсов. Не лучше ситуация и с пресной водой.

Эксперты-прогнозисты нескольких ведущих мировых потребителей пресной воды – 200 крупнейших пищевых, нефтяных, водопроводных и химических компаний, входящих во Всемирный совет предпринимателей по устойчивому развитию – выпустили летом 2006 года свой очередной доклад. Они утверждают, что развивающиеся страны стали богаче и резко увеличили спрос на дефицитную воду, что несет в себе глобальные угрозы. На глобальном уровне потребление воды выросло в шесть раз за последние 100 лет и еще удвоится к 2050 году, прежде всего из-за ирригации и требований сельского хозяйства. В некоторых странах уже кончилась вода для производства собственного продовольствия. Водные кризисы, которые долго считались проблемой беднейших стран, теперь уже затрагивают и самые богатые государства. Крупным городам не будет хватать воды, к тому же Европу захлестывают волны иммигрантов из все сильнее терзаемой засухами Африки. К 2010 году дефицит воды во многих развивающихся странах может быть признан одной из серьезнейших политических и социальных проблем эпохи. Вода может стать средством социального и политического контроля, когда наводнения и болезни опустошают мир.

При правильной инвестиционной политике обеспечить мир энергоресурсами можно. Реально и решение проблемы с пресной водой – например, за счет использования транспортировки айсбергов в места ее потребления и резкого удешевления технологий ее опреснения, что позволит использовать воду из морей и океанов. Гораздо опаснее, если тему нехватки энергоресурсов или пресной воды будут использовать для реализации стратегии энергетического доминирования, когда одна из стран попытается сконцентрировать контроль над основными центрами добычи нефти и газа, затем уже распределяя их между потребителями и диктуя им тем самым свою волю. В таком качестве готовы выступить западные страны, активно развивая тему концентрации углеводородных ресурсов в руках якобы «недемократических» режимов. По сути, говорится якобы об имеющейся попытке шантажа со стоны стран, обладающим крупным запасами углеводородов. Как известно, в их число входит и Россия. По данным российского правительства, доля России в мировых запасах нефти составляет 10-12%, а в запасах газа - 32%. Сюда можно добавить 17% мировых запасов угля, 30% мировых запасов железа, 22% лесов, 20% запасов пресной воды.

Вывод понятен – для обеспечения нового распределения ресурсов придется нарушать суверенитет ряда стран над их полезными ископаемыми. Отсюда и оправдание попыток нового витка колониальной политики и возможности нарушать суверенитет под предлогом якобы имеющегося отказа в «справедливом» распределении ресурсов и необходимости «помочь» в разработке новых месторождений для блага всего человечества. Угроза новой колонизации ради контроля над углеводородами является весьма опасной и чревата новыми конфликтами. Но вполне понятно, что обладатели энергоресурсов хотят сохранить над ними свой суверенитет и получать за них цену, соответствующую уровню мирового спроса.

Мир готовится к войне за обладание энергоресурсами. Промышленно-развитые страны будут стремиться получить гарантии стабильным поставок энергоресурсов. И они неизбежно будут вступать в военные конфликты как с друг другом, так и со странами, которые намерены сохранить свой ресурсный суверенитет. Таким образом, мы уже сейчас наблюдаем процесс новой колонизации стран, богатых энергоносителями, причем сопровождаемый жесткими столкновения между странами-колонизаторами, спешащими застолбить территорию своего доминирования. И лишить своих геополитических соперников доступа к энергетическим кладовым.

Страны же с запасами углеводородов выступают в этом процессе как объекты атаки. От них требуют стать «открытыми», «цивилизованными», дать возможность подобывать на своей территории нефть и газ всем людям «доброй воли». Оптимальный вариант – получение концессий для свой корпораций на добычу, после чего при помощи технологий ускоренной нефтеотдачи пласта можно резко увеличить добычу углеводородов, «отжимая» месторождения и не думая об их будущем.

Нет ресурсов - готовься к войне

Почти все экономически развитые страны уже сейчас очень плотно зависят от ввоза углеводородов. И идут по дороге дальнейшего резкого наращивания их импорта. Это создает серьезную угрозу, ответом на которую и могут стать углеводородные войны. Задача импортозависимых государств будет заключаться в получении более надежных гарантий поставок, нежели коммерческие контракты. А этого можно добиться только одним способом – оспорив национальный суверенитет стран, где сосредоточены основные запасы энергоносителей.

Когда главный экономист ВР Кристофер Рюль презентовал летом 2007 года в Москве ежегодный статистический обзор мировой энергетики, он четко обозначил свой основной тезис. Регионы добычи углеводородов продолжают отдаляться от потребителей: Запасы крупнейшего центра потребления - стран Организации экономического сотрудничества и развития - снижаются, и их приходится замещать за счет наращивания импорта энергоресурсов из других стран. За последние пять лет межрегиональные экспортно-импортные операции в энергетике выросли почти на треть, или на полмиллиарда тонн нефтяного эквивалента. Основу прироста составили поставки из стран бывшего Советского Союза, Ближнего Востока и Африки. За счет этого удалось покрыть растущий спрос в Европе, США и Канаде, а также в Юго-Восточной Азии. По мнению Рюля, именно рост межрегиональной торговли углеводородами вызвал повышенный интерес к теме глобальной энергетической безопасности, а также усилил взаимозависимость поставщиков и потребителей энергоресурсов.

США оказываются в сложной ситуации по той причине, что они являются крупнейшими потребителями энергоресурсов в мире. И вынуждены импортировать большое количество углеводородов из-за рубежа, прежде всего из Персидского залива. Сейчас Соединенные Штаты в месяц импортируют нефти почти на $20 млрд.

Но у США есть козырь – Канада. Она при необходимости может закрыть серьезную часть потребностей США в электроэнергии. Уже сейчас из Канады в США поставляется, согласно данным BP по итогам 200 года, 99,75 млрд. кубометров газа (при этом США также поставляет в Канаду 9,37 млрд. кубометров). Поставки же СПГ существенно меньше: 3,6 млрд. кубометров из Персидского залива и 10,85 из Южной Америки. Всего импорт газа в 2006 году составил 116,36 млрд. кубометров. Но, по прогнозам западных аналитиков, импорт сжиженного газа в США вырастет стремительными темпами уже к 2030 году. Ведь и общий импорт будет расти гигантскими темпами – по оценкам Управления энергетической информации при правительстве США, в 2025 году США придется импортировать 270 млрд. кубометров газа.

По нефти такой же независимости США обрести пока не удается – из Северной и Центральной Америки в 2006 году было завезено 113 млн. тонн, а с Ближнего Востока – 113 млн. тонн. Еще 131,5 млн. тонн было поставлено из Африки. Всего же США в 2006 году импортировали 671 млн тонн – фантастический показатель.

Таким образом, США сами добывают серьезное количество нефти и газа, а также делают ставку на тяжелую нефть Канады и ее газовые запасы. Однако все равно они будут наращивать зависимость от импорта из дальних регионов и станут локомотивом новой колонизации. По той причине, что и потребление углеводородов в США растет самыми высокими темпами в мире. Поэтому у страны растут политические углеводородные риски. Не случайно в 2006 году президент США Джордж Буш пообещал на три четверти сократить импорт нефти из стран с нестабильными режимами к 2025 году. Прежде всего имелись ввиду страны Персидского залива. Правда, можно расценивать это не как сигнал к диверсификации источников поставок, а можно - и как сигнал к демократизации региона.

В гораздо худшем положении окажется Европа. По данным европейских экспертов, к 2030 году зависимость ЕС от импорта углеводородов вырастет с 50% до 65%. По нефти рост составит с 82% до 93%, по газу – с 57% до 84%. Российские эксперты рисуют примерно ту же картину, считая, что зависимость от импорта энергоносителей Евросоюза к 2030 может приблизиться к 70%. Импорт нефти может вырасти до 90 %, импорт газа – до 70 %, угля – до 70%.

Сегодня доля Западной Европы в потреблении нефти уже составляет 22%. В экономической зоне ЕС расположено лишь 3,5 % мировых доказанных запасов газа и менее 2% доказанных запасов нефти. А нефтегазовые месторождения эксплуатируются там гораздо интенсивнее, чем в других регионах мира, что ведет к быстрому истощению ресурсов.

При этом Европейский Союз оказывается в очень серьезной зависимости от России как по поставкам нефти, так и по поставкам газа

Поскольку зависимость от импорта будет увеличиваться катастрофическими темпами, ЕС вынужден будет вести агрессивную внешнюю энергетическую политику. Зоной первого удара окажется Россия – ЕС неизбежно будет требовать преференций для своих компаний по допуску в добычной сегмент, обвиняя Россию в недемократичности и нецивилизованности и пытаясь создать единый европейский фронт по борьбе с Россией (что, по большому счету, уже происходит). Также объектами наступления станут север Африки (географически удобный для поставок в ЕС) и Ближний Восток, важный как из-за нефтяных поставок, так и из-за расширения импорта сжиженного газа в ЕС.

К политическому Западу вполне можно отнести и Японию с Южной Кореей. Ситуация в этих страна с энергобезопасностью также далека от оптимальной. Потому что запасы энергоресурсов у стран «восточного Запада» минимальны. Отсюда и большой объем импорта. По данным BP, Япония импортировала в 2006 году 256,4 млн. тонн нефти, 5,5 млн. тонн нефтепродуктов, 81,86 млрд. кубометров газа. При этом, например, потребление газа составило 84,6 млрд. кубометров – т.е. почти весь потребленный газ был импортирован. Зависимость от импорта газа особенно опасна. Ведь если потребление нефти и угля плавно снижается (-3,7 % и -1,8% в 2006 году), то с экологически чистым газом ситуация обратная (+ 7 % в 2006 году). Газ – единственная замена нефти, от которой Япония, по признанию Министерства экономики и промышленности этой страны, все еще зависит на 50% (а 90% нефти поступает с Ближнего Востока). Газ Япония может получать только танкерами-метановозами. Единственный реальный трубопроводный проект – это Сахалин. Поэтому Япония с таким вниманием и смотрит на развитие ситуации в России.

Поставки сжиженного природного газа в Японию начались еще с 1969 года. В 1972 году на СПГ приходилось всего 0,38 % от общего потребления энергии в стране, в 1980 г. уже 6,4 %, а в 1990 г. его доля в общем энергетическом балансе стала больше 10 %.

До середины 1990-х годов Япония была чуть ли не единственным покупателем СПГ в Индонезии, Малайзии, Австралии. Япония импортировала газ в объемах около 55 млн. тонн в год по долгосрочным контрактам. Но теперь Япония сталкивается с все более жесткой конкуренцией в борьбе за поставки газа.

Япония купила в Индонезии 18,6 млрд. кубометров газа в 2006 году. Но срок действия контрактов по поставкам заканчивается в 2010-2011 годах. Переговоры по продлению уже начались, но не имеют особого успеха. И проблема здесь в возможностях страны-экспортера. Индонезия будет сокращать экспорт газа из-за падения добычи и роста внутреннего спроса, что делает борьбу за газ в Юго-Восточной Азии особенно драматичной. Прогноз Экономического совета стран Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) состоит в том, что спрос на энергоносители в Индонезии ежегодно будет возрастать на 2,7%. В итоге к 2030 году страна превратится в импортера углеводородов.

Естественно, что взгляды государств региона обращаются к России, которая является уникальной страной – потому что ее территория позволяет эффективно доставлять газ как в Европу, так и в Азию. Конечно, при наличии соответствующей инфраструктуры.

Ситуация в Южной Корее также драматическая. Запасов нефти в стране практически нет. Есть одно собственное месторождение природного газа на шельфе- но оно покрывает 2% всего уровня потребления. К 2015 году потребление сжиженного газа в Южной Корее может удвоится - соответственно, резко вырастет и его импорт. .

Кроме того, на рынке появились все более активные государственные компании Индии и Китая. Вообще государственная собственность в нефтегазовом бизнесе прежде всего характерна для стран, которые обладают хорошей ресурсной базой. А ведь в Китае и в Индии наблюдается серьезный дефицит собственных углеводородов. Поэтому китайские и индийские компании по сути своей деятельности очень сильно напоминают западные мейджоры. Их главная задача – скупать добычные активы за рубежом с целью решения проблемы собственной энергетической безопасности. Кстати, и на Западе в последнее время мы наблюдаем усиление государственных компаний – но происходит это не в англосаксонском мире, где традиционно был избран другой путь развития, а в континентальной Европе – прежде всего в Италии (где доминирует государственная Eni) и Франции (Total, Gas de France).

Таким образом, Китай и Индия уверенно становятся в ряды колонизаторов. Потому что сталкиваются с той же проблемой, что и политический Запад (куда мы включаем ЕС, США, Японию и Южную Корею – это понятие не столько географическое, сколько именно политическое). Ведущие экономики оказываются в серьезной зависимости от импорта. Основной рост импорта нефти сейчас приходится на Китай. Китай импортировал на 11,5% больше нефти в первые пять месяцев 2007 года, чем за тот же период годом ранее – это информация главного таможенного управления Китая.

В настоящее время Китай является третьим в мире по объемам импорта сырой нефти, уступая лишь США и Японии. При этом разрыв между добычей и потреблением становится все более ощутимым.

По статистике BP, в 2006 году Китай добыл нефти на 1,6% больше по сравнению с 2005 годом, а вот потребление увеличилось на 6,7% по сравнению с 2005 годом. Причем и в физических величинам ситуация выглядит для Китая грустно - 183,7 млн. тонн добычи против 349,8 млн. тонн потребления. По данным китайского правительства, импорт нефти с января по май 2007 года составил 471 млн. баррелей, или около 64 млн. тонн.

В течение многих десятилетий Китай обходился собственными природными запасами нефти, но в 90-ые годы XX века страна была вынуждена начать покрывать дефицит сырья за счет импорта. Кроме того, Китай является и импортером нефтепродуктов. В январе-мае 2007 года объем импорта нефтепродуктов составил 14,79 млн. тонн (увеличение на 4,5 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года). Правда, Китай также экспортировал 6,47 млн. тонн нефтепродуктов (прирост на 22,2 %). Но суммарный торговый баланс по нефтепродуктам все равно отрицательный.

Стратегически у Китая есть и еще одна проблема. Приблизительно 85% добычи нефти сосредоточено в прибрежной области Китая. Самый крупный центр добычи нефти, расположенный на северо-востоке страны – это Дацинские нефтепромыслы. А побережье в случае начала военных действий является наименее защищенной частью. По этой причине Китай лихорадочно ведет поиск нефти в других районах страны – но пока похвастаться можно лишь открытием Таримского бассейна.

С газом ситуация выглядит лучше. Китай пока производит газа больше, чем потребляет, и его импорт весьма ограничен, и, скорее, носит характер отработки логистических цепочек. Но есть два «но». Первое – несмотря на фантастический прирост в добыче газа, потребление растет еще быстрее. В 2006 году рост добычи составил 17,2%, а потребления - 21,6%. При этом мы видели, что их физические показатели примерно совпадали по сравнению с 2005 годом). Второе – положение в угольной отрасли. Уголь уже не может решить все энергические проблемы Китая, и поэтому импорт газа будет расти очень быстрыми темпами. Рост спроса за счет внутренних месторождений закрыть скоро будет нельзя. Скорее всего, газовая промышленность Китая очень скоро повторит путь нефтяной и угольной – вначале закрывая внутренние потребности, но потом перестав справляться с колоссальным ростом потребления.

По экологическим соображениям Китай вынужден будет все больше обращать внимания на газ. Кроме того, уголь можно использовать для генерации электроэнергии, но весьма затруднительно в качестве моторного топлива. Значит, не обойтись Китаю и без импорта нефти.

Потребление и импорт нефти и газа в Китай растет фантастическими темпами. Ситуацию обостряет еще и архаичная экономика, не использующая энергосберегающих технологий. Энергетическая стратегия Китая ставит задачу сокращения потребления электроэнергии к 2010 году на 20%. Но решать эту задачу Китай будет традиционным для себя способом – не через технологическое обновление, а через использование репрессивного политического механизма.

Энергетическое будущее Китая понятно – объем закупок нефти и газа за рубежом будет серьезно возрастать. По данным Международного энергетического агентства, потребление нефти в Китае вырастет с 7,5 млн. баррелей в сутки в 2006 году до 15 млн. баррелей в сутки к 2030, то есть ровно в два раза. Прогнозируется почти семикратный рост потребления природного газа.

По информации Министерства торговли КНР, более половины потребности Китая в нефти через 1-2 года будет покрываться за счет импорта. Факторами роста импорта нефти являются быстрое развитие китайской экономики и рост объема переработки сырой нефти. Меры, предпринимаемые правительством Китая, для того, чтобы удовлетворить все возрастающий спрос на нефть, расширение и диверсификация поставок нефти, режим энергосбережения и строительство гигантских резервуаров для хранения почти 13 млн. тонн стратегического запаса углеводородов. Стратегический резервный фонд рассчитан на 90 дней потребления. Так что это Поднебесную не спасет. К тому же его надо еще сформировать. Импорт нефти к 2020 году может достигнуть 250 млн. т в год. А импорт нефти – от 80 до 160 млрд. кубометров, согласно данным международного энергетического агентства.

Таким образом, рост зависимости от импорта будет увеличивать энергетические риски ведущих государств. И станет главным стимулом к подготовке нового «крестового похода» за энергоносителями. Основными участниками которого станут ЕС и Китай, для которых проблема импорта будет особенно острой. А также США, Япония и Южная Корея.

Рост зависимости от импорта будет увеличивать энергетические риски ведущих государств и станет главным стимулом к подготовке нового «крестового похода» за энергоносителями. Основными участниками такового станут ЕС и Китай, для которых проблема импорта будет особенно острой, а также США, Япония и Южная Корея.

Страны-потребители неизбежно будут формировать идеологическое обоснование идеи интернациональной добычи на территории стран-поставщиков. Будут возникать «научные» концепции о том, что ряд территорий, богатых ресурсами, являются достоянием всего человечества. И Россия сталкивается с серьезнейшей угрозой. Восточную Сибирь вполне могут попытаться объявить наднациональной зоной, где право добывать ресурсы должны получить и другие страны. Энергетический голод неизбежно спровоцирует наступление на национальный суверенитет стран, богатых энергетическими ресурсами. А таких регионов не так уж и много. И это прежде всего Россия, Ближний Восток и Африка.

Вывод простой – без России проблему энергобезопастности не решить. Значит, Россия все равно будет в нее втянута. Хочется этого или нет.

Драматичный выбор

Сколько бы мы ни говорили про диверсификацию экономики, про инновации, ясно одно – Россия, исходя из ее ресурсов, все равно останется основным поставщиком углеводородов на мировые рынки. И будет именно так восприниматься остальным миром. В условиях же дорожающей нефти и газа нам обеспечена роль «ресурсной кладовой». Даже если мы с этим и не согласны, другие страны все равно будут ставить на первое место запасы газа, нефти, пресной воды и урана. Причина конфликта ясна. Значит, неизбежность войны и должна быть поставлена во главу угла стратегии-2020. Даже если принять абсурдную, на наш взгляд, стратегию отказа от ставки на энергетику, все равно скрыть запасы ресурсов невозможно. В итоге если не заложить неизбежность войны, причем как раз не позже 2020 года, то вся стратегия будет бессмысленна.

Чем сильнее будет ресурсный голод, тем будет активнее давление на Россию. Многие страны просто не смогут обеспечить себя ресурсами. Это прежде всего Европа и Китай. Поскольку Россия не сможет обеспечить нефтью и газом и Европу, и Китай, одна из сторон вынуждена будет попытаться колонизовать РФ. Это не политические страшилки, а экономический расчет.

Под постоянные уверения в том, что главное – снять страну с нефтегазовой иглы, мы пропустили момент, когда в стране началось падение добычи нефти. Скоро такая же ситуация может возникнуть и с газом. В итоге главной задачей нашей экономики становится определение приоритетного потребителя российских энергоресурсов. И это не столько тактический выбор экономического характера, сколько стратегический выбор политического партнера. И он будет иметь довольно серьезное значение. В среднесрочной перспективе нам придется говорить не столько о диверсификации, сколько о возможном перенаправлении поставок с Запада на Восток. И именно эта тема, таким образом, будет ключевой в политической повестке дня для России. На данный вопрос необходимо найти ответ – в противном случае мы столкнемся с ростом противоречий внутри российской политической элиты.

Для мировых держав ситуация на нефтегазовом рынке будут носить характер игры с нулевой суммой. Победитель неизбежно будет отнимать ресурсы у побежденного. Распределить их в равной степени не удастся. Показательно, что все глобальные игроки сегодня предлагают проекты как разработки нефтегазовых месторождений в России, так и экспорта нефти и газа в свою сторону. Задача – привязать российские нефть и газ к своим собственным рынкам.

Лозунг «добудем столько сколько будет нужно» не выглядит на сто процентов реалистичным. По крайней по двум причинам – из-за стагнации в добычном сегменте и роста внутреннего спроса, подогреваемого как увеличением промышленного производства, так и увеличением благосостояния населения. Внутренний рынок становится альтернативой экспорту, что очень ярко проявилось в текущем году.

Значит, выход на новые рынки чреват сокращением поставок традиционным потребителям. Т.е. начало масштабных поставок нефти и газа в Китай будет означать сокращение поставок в Европу. Вопрос в том, соответствует ли это нашим энергетическим приоритетам или нет.

Основные выводы

• В борьбе за ресурсы союзников нет и быть не может. Война за ресурсы в условиях ресурсного голода может идти только по принципу игры с нулевой суммой.
• Россия вынуждена строить свою экономическую стратегию исходя из необходимости обороны своих богатств, а не исходя из задач построения инновационной экономики
• Сильные игроки, которым не будет хватать ресурсов, начнут отбирать их у стран, обладающих лишними запасами, обосновывая это различными политическими и философскими теориями.
• Территории, богатые ресурсами, могут стать ареной боевых действий между США, Китаем и Европой, которые не имеют другого пути, кроме как расталкивать друг друга в схватке за ресурсы.

Автор: Константин Симонов

Опубликовано в журнале "Политический класс", № 9, сентябрь 2008