Стокгольмский синдром. Возможна ли новая газовая война с Украиной

В феврале 2009 года подписание «Газпромом» и «Нафтогазом Украины» жестких обязывающих договоров на поставку и транзит газа поставили точку в самой масштабной транзитной войне в истории. Тогда вследствие политического противостояния между президентом Виктором Ющенко и премьером Юлией Тимошенко не был подписан очередной ежегодный контракт на поставку газа для Украины, украинцы начали отбирать газ из транзитной трубы, транзит был остановлен, и Европа в разгар зимы осталась без большей части российского газа.

На начало 2009 года зависимость России и Европы от украинского транзита составляла около 75%. Часть стран испытала неудобства, некоторые останавливали промышленные предприятия, Болгария и Словакия чуть не замерзли в физическом смысле этого слова. Когда перед Украиной встала угроза замерзнуть самой — запасы в ПХГ были на исходе, а политическое давление на Киев со стороны европейцев достигло максимума, и были подписаны два 11-летних контракта, которые четко описывали обязательства сторон по поставкам и отбору газа, а также ответственность за несанкционированный отбор из транзитных объемов. 

По иронии судьбы 9 лет спустя противоречащие друг другу решения международного коммерческого арбитража при Торговой палате Стокгольма по газовым контрактам поставили Россию, Украину и Европу на порог нового транзитного кризиса.  

Не вдаваясь в подробности, отмечу, что арбитраж почему-то решил применить различные подходы к недобору газа «Нафтогазом» и «недопокупке» услуг по транзиту «Газпромом».

В первом случае украинскую компанию полностью освободили от обязательств за 2013–2017 годы. При этом арбитры отметили плачевное состояние украинской экономики, хотя Украина, и «Нафтогаз» в частности, продолжала импортировать российский газ у европейских трейдеров и даже по более высоким ценам. Во втором, напротив, арбитраж обязал «Газпром» оплатить невостребованный им транзит. Налицо двойные стандарты, подрывающие авторитет арбитров и веру в беспристрастность коммерческого суда.

Причины эскалации

Вместо урегулирования многолетнего газового спора и нормализации отношений получилась новая эскалация конфликта. «Газпром» заявил, что подает в арбитраж иск о расторжении контрактов.

Это нужно, во-первых, для того, чтобы избежать новых требований по транзиту. Контракт заключен до конца 2019 года, и, конечно, потребности в транзите через Украину в ближайшие два года вряд ли достигнут 110 млрд кубометров в год. А недопоставка каждого миллиарда, если принимать решение Стокгольмского арбитража, стоит около $30 млн. Во-вторых, как уже было отмечено, контракт на транзит и так истекает, и на повестке стоит вопрос, как будет осуществляться транзит с 1 января 2020 года.

Для того чтобы минимизировать риски, реализуются два проекта: «Северный поток — 2» и «Турецкий поток». Их общая мощность около 90 млрд кубометров в год. Но спрос в Европе и Турции на российский газ тоже не дремлет. Всего за пару лет он вырос на 35 млрд кубометров. А доля «Газпрома» на рынке выросла почти до 35%. Для сравнения: в 2010 году она не превышала 24%. И, судя по февральским холодам, это далеко не предел.

Политика и транзит

Кроме того, есть и политическое измерение. Для европейских политиков важно сохранение украинского транзита. А полная потеря доходов от трубы увеличит дыру в украинских финансах, которые и так в значительной степени держатся на внешней помощи. И дыра опять же ляжет на Запад. Европейцы этого хотят избежать или минимизировать. Поэтому даже Германия и Австрия, поддерживая «Северный поток — 2» двумя руками, получили от российской стороны заверения, что украинский транзит будет сохранен.

К счастью, при росте спроса на российский газ в Европе наши интересы совпадают. Если бы он падал, то нужда в украинском транзите могла бы отпасть сама собой. А сейчас он пригодится и после ввода в строй новой инфраструктуры в Черном и Балтийском морях. И чем раньше стороны сядут за стол переговоров по условиям транзитного соглашения и договорятся о приемлемой формуле сотрудничества, тем лучше.