Симонов: «Китай довольно жестко ведет себя по вопросу цены на газ»

Высокая интенсивность прямых контактов Путина и Медведева с высшим китайским руководством за последние годы не вызывает сомнения в том, кого Россия называет стратегическим партнером во многих областях и направлениях, включая гуманитарные.  

На поверхности, отношения кажутся  идеальными, но в действительности, во многих вопросах сотрудничества имеется ряд противоречий. Взять хотя бы вопрос о поставке газа – переговорщики по-прежнему не сходятся в цене на российский природный газ, который планируется поставлять в КНР по двум маршрутам - западному и восточному (проходящим, соответственно, из Западной и Восточной Сибири).

По этому вопросу заместитель генерального директора Государственного энергетического управления Китая Гу Цзюнь на встрече с журналистами выразила надежду, что в ходе визита премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао в Россию переговорщики сблизят свои позиции по цене на газ, передает Associated Press.

Мы попросили прокомментировать это заявление Константина Симонова, генерального директора Фонда национальной энергетической безопасности, кандидата политических наук.

- Константин Васильевич, так уж повелось, что энергоресурсы тесно переплетены с политикой. Можете сказать, почему не смогли преодолеть ценовой барьер в вопросе по газу с китайской стороной?  

К.С.:  Вопрос в том, может ли быть бесконечное число партнеров, если у вас лимитирована добыча газа? Проблема очень простая, если в стране не растет добыча газа, а мы выходим на новый китайский рынок, то соответственно гарантируем определенный объем поставок.

Возникает вопрос,  где мы возьмем этот газ? Мы должны будем снять его с европейского направления. Выбор очень простой - хотим дружить с Китаем, изучаем энергетический выбор, и тогда надо ставить вопрос об отказе нашей части поставок в Европу.

Если быть еще точнее, надо спросить, а готовы ли мы сегодня поставлять энергоресурсы в Китай в ущерб, скажем, нашим европейским потребителям? Поэтому, конечно, с одной стороны, мы видим декларацию о большом партнерстве, с другой - договор на газ не двигается вперед потому, что Китай довольно жестко ведет себя по вопросу цены.

- Выглядит странным, почему договорившись по цене на нефть, по газу не можем прийти к соглашению?

К.С.: Да, по цене на поставку нефти мы договорились. Но у меня складывается мнение, что эти поставки в Китай будут осуществляться не столько в российских интересах, сколько в китайских.

Судите сами, наполняемость нефтепровода ВСТО осуществляется за счет Западносибирских месторождений. Создается не только система строительства трубопровода до Китая, создается система перекачки нефти с Западной Сибири, которая уже имеет гарантированные рынки сбыта.

Более того, надо вводить льготные тарифы для поставки нефти в Китай, то есть за счет экспорта в Европу мы субсидируем экспорт в Китай, и не только в Китай, но и в Азиатско-тихоокеанский регион.

Возьмите Ванкорское месторождение, которое уже сейчас играет важную роль по поставкам нефти в Китай. По этому проекту были предоставлены серьезные налоговые льготы, а ведь географически Ванкор - не Восточносибирское месторождение! Геологи были изумлены, когда Игорь Сечин изобразил это Восточной Сибирью, и получил нулевую экспортную пошлину как Восточносибирское месторождение

- Но ведь это называется подлогом?

К.С.:   Да, это типичные подлоги. Я понимаю, что Китай только рад получить нефть по льготной цене, и при этом еще заявляет, что надо пересмотреть стоимость, потому, что, дескать, до Китая расстояние ближе, а до Тихого океана дальше. Значит, по-ихнему и цена должна быть разной.

Это странный подход. Нефть - это биржевой товар, все зависит от того сколько ты готов заплатить за нее. Это не значит, что стоимость ее разнится в том, что Китай ближе, а бухта Казино дальше.

Я понимаю, что в этом  интересы Китая, но я не понимаю, почему мы принимаем решения по экспорту, которые не выгодны нам.

- Что же в реальности стоит за газовым конфликтом? Почему переговоры ведутся столь длительно и столь неуступчиво? 

К.С.: Я всегда говорил по газу, что нам надо быть крайне осторожными и четко соблюдать несколько простых принципов, которые я предлагал взять за основу наших газовых отношений с Китаем.
Первое - это предложение по цене, что не надо привязывать стоимость газа к цене на уголь в Китае, это не приемлемо. Мое предложение - цена должна строиться по принципу затраты плюс себестоимость газа, например, Калотинского месторождения.

Второе – поставки нефти в Китай должны вестись только с Восточносибирских месторождений, и не должно быть системы перекачки с Западносибирских. Западная Сибирь уже имеет свои рынки сбыта, не нужно строить альтернативную трубу  в этом плане.

Труба «Алтай» не нужна, развивайте Якутию, развивайте Красноярский край, Иркутскую область, Сахалинские проекты, вот о чем надо думать, когда мы говорим о китайском рынке.

Грубо говоря, все, что правее Енисея - это предмет для переговоров, все, что левее Енисея, если мы смотрим на карту, не должно поставляться в Китай, потому что смысла в этом нет.

И третий момент - нам нужно иметь очень четкие гарантии спроса в Китае на газ. Это означает, что нужно привязывать вопросы спроса к вопросу об инвестициях.

- Другими словами, Вы предлагаете полностью изменить стратегию выхода на китайский рынок газа? Насколько я знаю, Вы уже предлагали отменить строительство «Алтая»?

К.С.: Что я могу сказать по этому вопросу? Да, я предлагал, но никто меня не слушает. Что я тут могу? Тут можно только спросить тех, кто не слушает.

- Однако, строительство газопровода «Алтай» заморожено на данный момент.

К.С.: Некоторые экспортные проекты частично совпадают с планами газификации тех регионов, и то же самое было с нордстримом. Шел проект по строительству трубы по Ленинградской области, которая затем превратилась в начальный этап газопровода «Северный поток».

Определенные работы там уже сделаны и реализована программа газификации Алтайского края. Но когда мы говорим про экспортную трубу, мы знаем, что возникает и экологический вопрос, т.е. сейчас особого прогресса в строительстве нет, и слава богу.

- Видите ли Вы перспективу российско-китайским переговорам по газу?

К.С.:  Китай интересен как рынок сбыта, и если верить китайскому правительству, в 2020 году объем спроса на газ будет составлять порядка 300 млрд. кубов. Но у меня такое ощущение, что мы стремимся любой ценой выйти на газовый рынок Китая. Если это не самоцель, а цель в том, чтобы зарабатывать на китайском рынке такие же деньги, какие мы можем зарабатывать в Европе, тогда другое дело.

- После подписания явно невыгодного для России контракта по нефти, некоторые политики говорили о лоббировании китайских интересов. Получается, что по газу нет таких сил, которые могут преломить ситуацию?

К.С.: Да, всем известно, что главным толкачом нефтяного контракта был вице-премьер И.И. Сечин, он же председатель компании Роснефть. Компания Роснефть является нефтедобывающей компанией, а не газодобывающей. Поэтому ситуация с газовыми компаниями более сложная. Если бы Сечину дали полномочия и газовые вопросы решать, мы бы уже столько понаподписали, что потом еще нашим внукам досталось бы расхлебывать за нас.

- На Ваш взгляд, можно ли отнести Дальний Восток к геополитической сфере конфликта между Россией и Китаем?

К.С.: Он им уже стал, потому что на высшем уровне у нас нет понимания кто такой Китай - партнер или противник? И это серьезно осложняет ситуацию, потому что мы колеблемся между тем, что нам делать - бежать помогать Китаю или отгораживаться от него китайской стеной.

- Допускаете ли Вы такой сценарий, при котором у сторон появится желание разрешить экономические конфликты военным путем, с позиции силы?

К.С.: Я думаю, к сожалению, что вероятность того, что именно таким способом проблема будет решаться, очень велика. Может быть, я мыслю примитивно, но я считаю, что ограниченность доступа к энергоресурсам у многих глобальных игроков очевидна, и она провоцирует их к достаточно жестким решениям, поэтому энергетические проблемы будут решаться военным путем.

Я даже написал книгу «Глобальная энергетическая война», где четко объяснил, что расклад энергоресурсов по миру предполагает, что уже в нем самом, в этих цифрах заложена неизбежность военного конфликта. Вопрос только, когда это произойдет и кто будет его участником,  боюсь, что участниками будут очень многие страны.

Автор: Ульяна Ким

Источник: Epochtimes.ru, 26.11.2010