«Газ и тормоза» Александра Лукашенко

Как помирились Александр Григорьевич и Дмитрий Анатольевич

Друг познается в ЕЭП

Может быть, когда-нибудь Александр Лукашенко в своих мемуарах опишет это событие подробно и в красках. Но пока тем, кто интересуется, как же он все-таки помирился с Дмитрием Медведевым, отвечает в стиле «какой вопрос — такой ответ». Как, говорит, поссорились, так, говорит, и помирились. «И, напрасно некоторые потирают руки за спинами президентов Белоруссии и России. Вы не переживайте, даже если мы поссоримся, мы найдем время помириться», — сориентировал он скептиков на оптимизм.

Возможно, в череде принципиальных заявлений, сделанных в Москве на саммитах всех постсоветских форматов по поводу создания Единого экономического пространства, зоны свободной торговли СНГ или акцентированной деятельности ОДКБ, показательное миролюбие Лукашенко и не относится к центральным тезисам. Но ведь и запоминаются последние слова.

Вообще, белорусскому президенту нельзя отказать в своевременности. Он начал конфликтовать с Москвой задолго до своего президентского переизбрания так, чтобы была продолжительная возможность выглядеть жестким и категоричным у себя, и полезным на Западе. Он и прервал противостояние за неделю до выборов, когда уже стало ясно, что никаких дополнительных бонусов оно ему не принесло. Одно сплошное расстройство. Очевидно, если бы не было этого рукопожатия Медведева и Лукашенко в Москве в критический и принципиальный момент для создания ЕЭП, его могло не быть вовсе.

Похоже, Лукашенко понял это еще до визита. Не случайно эксперты уловили смену риторики уже во время выступления батьки с трибуны Всебелорусского народного собрания. Понял ли он это сам, или подсказал кто, но ведь уже всем стало ясно, что противостояние с Россией не принесло ему ни политических, ни экономических дивидендов. Запад, несмотря на все демократические поддавки Минска, ближе не стал. Нефть Венесуэлы не стала дешевле. И все указывало на то, что если еще и Россия от Лукашенко отвернется окончательно, то его победа на выборах для страны может оказаться пирровой.

Это только может так выглядеть, что помирились вдруг. По словам того же Лукашенко, так же неожиданно, как и поссорились. Но. Чтобы поругаться, надо было, чтобы у Минска отказали тормоза. А чтобы помириться, ему уже надо было испугаться, что откажут в газе. Естественно, не совсем. А в самых дешевых тарифах.

В итоге все это назвали компромиссом. Но вряд ли этот термин стоит считать самым подходящим. Ведь по сути, Белоруссия приняла условия России, озвученные ею еще пару месяцев назад. Отмена нефтяных пошлин только после безусловной ратификации всех документов по ЕЭП и стопроцентного перечисления в Москву экспортных накруток на белорусские нефтепродукты, сделанные из российского сырья. Ко всему прочему, и формула газового тарифа осталась для Белоруссии неизменной. Так что, не совсем понятно, что именно делал в Кремле Лукашенко: мирился или все-таки сдавался. Как не совсем очевидно и то, как решила поступить с ним Москва: смириться или усмирить.

У этого российско-белорусского мира могут быть разные предпосылки, разный контекст и даже разное продолжение. Но как бы то ни было, сейчас у него суть одна. Он есть. В таких случаях говорят, что возобладал здравый смысл. Теперь главное, чтобы его победа не стала исключительно делом случая.

Тему продолжит генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.

- После серии московских саммитов можно ли говорить о том, что конфликт между Россией и Белоруссией исчерпан, и дальше мы будем жить долго и счастливо?

Симонов: К сожалению, имея дело с таким политиком, как Александр Лукашенко, говорить о том, что конфликт исчерпан, и мы будем жить, как вы выразились, долго и счастливо, не приходиться. Этот джентльмен славится непредсказуемостью, поэтому в любой момент, я думаю, что могут быть различные фокусы.

Тем более, если мы посмотрим на ситуацию, оснований конфликтовать уже нет. Проблема в том, что для некоторых постсоветских стран, к сожалению, юридически это ничего не значит. Скажем, у нас с Туркменией был договор на поставки газа по фиксированной цене на 25 лет. После того, как цены пошли вверх, Туркмения вдруг решила, что это не договор, а декларация. То же самое и в ситуации с Белоруссией. Я думаю, что проблемы с газом будут в большей степени все-таки в начале года. Потому что у нас по газу в 2006 году был подписан договор, который четко фиксирует определение цены на ближайшее время. Но теперь, когда наступает 2011 год, он (Лукашенко — прим.ред.) начинает фокусничать и говорить, мол, а давайте так, а давайте сяк. А чего «давайте», если в 2006 году все было подписано?

То же самое и сейчас с нефтепродуктами. Вроде как найдено компромиссное решение. Оно уже давно предлагалось. Действительно, при пересечении нефтью границы Россия-Белоруссия пошлины не платятся. Но когда нефтепродукты пересекают белорусскую границу, пошлина полностью зачисляется в российский бюджет. Я абсолютно убежден, что (мы знаем, что там есть идея повышения пошлины) когда дело дойдет до правоприменительной практики, Белоруссия опять найдет какие-нибудь нюансы, которые позволят ей вернуться к этой теме.

Слава Богу, что к концу недели наши президенты согласовали условия работы. Но еще раз говорю, ничто не мешает Лукашенко, скажем, после президентских выборов, говорить всем, что, мол, я и Россию уговорил. Потом ничто не мешает ему опять выкинуть какой-нибудь фокус. Конечно, этого очень бы этого не хотелось, но боюсь, что так произойдет.

- Тем не менее, сейчас говорят о примирении сторон. Вроде бы как Лукашенко просто принял условия Москвы. Зачем тогда ему нужна были вся эта война?

Симонов: Война была нужна, потому что всегда хочется выторговать условия получше. Лукашенко всегда изображал, что у него очень комфортные позиции, что у него в кармане венесуэльская нефть. Но он и сланцы вспоминал какие-то мифические, и даже СПГ (сжиженный природный газ — прим.ред.) собирался в Литве покупать, хотя там нет никакого завода, и он даже не строится. Была масса каких-то энергетических фантазий, но поскольку все эти фантазии пока являются исключительно игрой воображения, и все знают об этом, включая и самого белорусского президента, то в конечном итоге все-таки пришлось идти на компромисс.

Тем более что надо сказать, что это еще не самое жесткое решение для Белоруссии. По большому счету здесь Россия согласилась на то, чтобы не продавливать Белоруссию до конца. В общем то, решение носит компромиссный характер. И для Белоруссии оно, мне кажется, абсолютно приемлемо. Но президент Белоруссии — такой человек, который всегда хочет большего и всегда считает себя самым хитрым.