Вам пакет: какие плюсы может извлечь Россия из наложенных на нее санкций

Европа объявила о пятом санкционном пакете, который запрещает (с оговорками, разумеется) импорт в ЕС российского угля. Президент Байден подписал закон об эмбарго на российскую нефть, введены ограничения на экспорт подшипников, трубных клапанов и прочих задвижек. И это только санкции, введенные против российского энергетического сектора на минувшей неделе.

Но есть и хорошие новости. Газ в США за последние три месяца подорожал на 80% (до рекордного значения за последние 13 лет), а министр энергетики РФ Николай Шульгинов заявил, что раз Европе не нужен российский уголь, нам есть куда его продать. Вот Китай, например, уже зарезервировал первые поставки антрацита и нефти за юани. Индия прикупила 2 млн баррелей... По оценкам Bloomberg, экспорт углеводородов может принести России в 2022 году 321 млрд долларов, – жить можно.

«Профиль» решил разобраться, как российская энергетика справляется с санкциями и какие выгоды может из них извлечь (пока Польша не убедила ЕС разобрать «Северный поток-2»).

Старые добрые санкции

«Мы под санкциями живем с 2014 года! Нынешние ограничения в энергетической сфере мало чем отличаются от введенных за последние восемь лет, разве что масштабом, – считает заместитель генерального директора Института национальной энергетики Александр Фролов. – Если раньше технические сложности приходилось решать за счет европейских и американских ресурсов, то теперь больше преференций получат российские компании или поставщики с восточного направления». 

По мнению Фролова, многие заказы западные компании получали не из-за безальтернативности их продукции, а потому что оборудование было более технологичным, а стоимость «владения» – низкой. Но сегодня эта проблема решаема: «Есть на Дальнем Востоке Чаяндинское месторождение, с которого мы по "Силе Сибири" поставляем в Китай газ. В 2015 году из-за санкций одна из крупнейших западных нефтегазовых компаний, участвовавших в его разработке, была вынуждена уйти. Эта компания предлагала лучшие технологии из тех, что были. Не стало лучших – использовали свои наработки, уже российская компания работу завершила. Ну, быть может, потратили чуть больше денег и времени».

Конечно, есть и пробелы. Например, в бурении или в технологиях работ на шельфе в условиях тяжелой ледовой обстановки. Здесь разработки ведутся, в частности, ЦКБ «Рубин» и другими компаниями. Ведутся неспешно, поскольку какой-то сверхдинамичной работы на глубоководном шельфе в ближайшее время, похоже, вести не предполагается.

Катализируй это

В нулевые, по словам Фролова, подавляющая часть катализаторов (реактивы, используемые для получения качественного моторного топлива и других нефтепродуктов) импортировалась.

«Это болевая точка, на которую если надавить, можно оказать крайне негативное воздействие на нашу нефтепереработку. Но, опять же, на протяжении последних десяти лет две наши крупнейшие компании – "Роснефть" и "Газпромнефть" – вели активные работы, и вот в текущем году в Омске вводится в эксплуатацию крупный завод, который будет способен заместить, по крайней мере по трем позициям, потребности российской нефтепереработки в катализаторах», – говорит Александр Фролов.

Что касается рынка углеводородов вообще, то проблема, считает Фролов, не в том, что нам запрещают их поставку, а в том, что рынок сбыта сокращается. Европа, например, вместе с остальным миром вошла в энергетический кризис с середины 2021 года. И в силу особенностей организации своего энергетического сектора она переживает этот кризис, пожалуй, хуже большинства других высокоразвитых регионов.

Деньги останутся в России...

По мнению ведущего аналитика Фонда национальной энергетической безопасности Игоря Юшкова, санкции, наложенные на российскую энергетику, могут произвести парадоксальный эффект.

«Мы получили определенную взбучку, толчок вперед, – считает эксперт. – Бизнесу свойственно идти по пути наименьшего сопротивления, теперь это сопротивление выросло, никуда не денешься, придется заниматься импортозамещением и вкладывать деньги в России».

Откуда же возьмутся деньги? По мнению Юшкова, бизнесмены, которые когда-то «прописались в лондонах», будут либо бедствовать, либо им придется вернуться на родину. Запад больше не является тихой гаванью, где можно спрятать заработанные (а иногда и украденные) деньги. Возможности вывезти их и тем более хранить на зарубежных счетах ограниченны, если не полностью закрыты. Деньги фактически заперты внутри страны, поэтому максимизировать отдачу в качестве дивидендов никто не будет. Логичнее вкладывать их в развитие местных проектов, в том числе энергетических.

...и пойдут на импортозамещение

Чем бы нынешняя история ни закончилась, мы и в газовой, и в нефтяной отрасли, скорее всего, сотрудничать с западными поставщиками технологий не будем. Пока «недружественные» страны ищут новых поставщиков или пытаются сократить зависимость от российского газа, нам необходимо искать новые рынки сбыта. 

«Нужно договариваться с Китаем по новым газопроводам, речь о "Силе Сибири-2" в первую очередь, – считает Игорь Юшков. – И, конечно, предстоит найти ответ на технологические вызовы. Если мы хотим развернуться на Восток или какие-то другие рынки, необходимо осваивать строительство крупнотоннажных СПГ-заводов. У нас такой технологии сейчас нет. Shell построил нам Сахалинский завод, "Ямал-СПГ" построен на базе американских технологий, "Арктик-СПГ" строится на базе наработок немецкой компании Linde».

В принципе можно строить заводы и на базе российского оборудования. У «Новатэка» есть небольшая установка для сжижения газа производительностью 0,9 млн тонн. Долго не могли ее запустить, но ничего не поделаешь, надо дошлифовывать и строить много таких установок, раз сложно пока построить одну большую.

«Чтобы возить сжиженный газ, нужны свои газовозы, – уверен Юшков. – На "Звезде" уже размещены заказы на такие суда для "Арктик-СПГ2", но фактически они изготовляются в Южной Корее, а на «Звезде» лишь монтируются их элементы: нос приварили – и вот тебе газовоз! Но это, скорее, отверточная сборка».

Газификация: палка о двух концах

«"Газпром" отчитался о локализации оборудования для продолжения программы газификации российских регионов – трубопроводов, арматуры, монтажных механизмов, – все делается у нас, – говорит Игорь Юшков. – Стратегически компания заинтересована в том, чтобы внутри страны росло количество потребителей, ведь за рубежом спрос на российский газ может упасть. Вопрос в том, где взять деньги на газификацию, какие будут тарифы. Ведь если раньше деньги на программу брались из доходов, полученных от экспорта, то теперь не все так однозначно. В этой связи можно задаться вопросом: подешевеет ли газ на внутреннем рынке? Скорее всего – нет; думаю, он будет индексироваться на уровень инфляции».

Ушли, но обещали остаться

Еще одна проблема, о которой много говорится в последнее время, – уход с российского рынка западных нефтесервисных компаний – тех, что производят оборудование для бурения скважин, занимаются обслуживанием трубопроводов и резервуарных парков. Однако у Игоря Юшкова свое мнение на этот счет: «Пока все-таки основная проблема нефтяников – сбыт. Сейчас западные трейдеры просто боятся покупать российскую нефть, России приходится делать дополнительную скидку для того, чтобы приманить покупателя. Нефть уходит на индийский и китайский рынки».

Разумеется, необходимо добывать нефть в прежних объемах. Можем ли мы заменить иностранных нефтесервисников без финансовых или технологических потерь? Пока это сложно сделать. Можем ли мы какие-то критически важные операции делать сами? В целом – да. И это тоже толчок для российских компаний. Позитив в том, что помимо собственных технологий мы получим и новые рабочие места, и своих специалистов.

Дезападизация декарбонизации

Еще один экономический резерв кроется в сфере, непосредственно связанной с энергетикой. Если Россия откажется от планов декарбонизации, навязанной нам нашими западными «партнерами», на углеродном налоге и прочих «зеленых» условностях, очевидно, можно серьезно сэкономить.

«Соображение верное, но и вне связи с ESG-повесткой решение экологических проблем стояло в планах многих наших компаний, в том числе энергетических, – утверждает Александр Фролов. – В Российской Федерации еще до ESG-истерии энергетическими компаниями реализовывалось несколько программ по снижению воздействия на окружающую среду. Речь о повышении эффективности перерабатывающих производств, снижении вредных выбросов, реализации различного рода компенсационных мероприятий. Просто раньше никто не называл это ESG».

Углеродный налог касается четырех категорий товаров: цемента, продукции металлургии, удобрений и электроэнергии. Кстати, это как раз те сферы, которые сейчас проседают в ЕС (по странному стечению обстоятельств). На часть этой продукции собираются наложить санкции. Соответственно, проблема рассасывается сама собой. Момент второй – развитие соответствующих институтов внутри РФ в рамках предложенного Европой механизма по сокращению углеродного налога. У нас нужно создать аналогичную систему компенсации финансовых обременений углеродной составляющей, чтобы, грубо говоря, оставить углеродный налог в России. И третье обстоятельство – добиться того, чтобы продукция, выпущенная с применением электроэнергии, произведенной на российских атомных электростанциях, была признана экологически чистой, если наши отношения с Европой нормализуются.

По мнению экспертов, мир находится в ситуации энергетического кризиса, выхода из которого пока не видно. Но рано или поздно ситуация выровняется. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что Россия, в отличие от многих крупных экономик, является по всем позициям энергопрофицитной страной, что дает нам преимущества, которые было бы глупо не использовать. В общем, как верно заметил один известный житель Европы, что не убивает, то делает нас сильнее.

Автор: Андрей Привалов

Источник: Профиль, 12.04.2022