«Государство пока не может разобраться, куда ему бежать — на восток или на северный шельф»

В одной из книг Пелевина нефть на российских месторождениях с падающей добычей извлекали следующим способом: генерал ФСБ приезжал в Сибирь с черепом пестрой коровы, который просил при помощи хитрых заклинаний дать нам еще немного нефти. И это получалось. Кажется, что некоторые наши либералы начинают верить, что подобный череп есть и у Владимира Путина, причем просить у него можно также высокую цену на нефть на мировом рынке. Действительно, в самые необходимые моменты стоимость нефти начинает расти. Причем нас уверяют, что это слепая игра рынка и фондовых спекулянтов.

Хотя никакой мистики тут нет. Есть фундаментальные причины, по которым нефть в ближайшей перспективе будет оставаться дорогим товаром. Да, цена может падать на коротких интервалах, но среднесрочно она будет дорогой. Футбольная «Барселона» тоже может проиграть один матч, но она все равно станет чемпионом Испании. Так и с нефтью. Растет население планеты, богатеют развивающиеся страны вроде Китая, усиливается процесс урбанизации. Все это толкает вверх спрос на энергоносители, а дешевых заменителей углеводородов пока как не было, так и нет. Плюс надо иметь в виду, что добыча становится все более сложной, а страны с еще легкодоступной нефтью обычно отличаются высокими политическими рисками. И это лишь основные факторы, говорящие в пользу дорогой нефти.

Так что бояться нам надо скорее не обрушения цен, а обрушения добычи. И вот тут большой вопрос, есть ли у нашего правительства инструменты предотвращения подобного сценария помимо волшебного коровьего черепа.

Часть российского экспертного сообщества давно уже выражает осторожные оценки добычных перспектив страны, указывая на фундаментальные проблемы нашего upstream. Но его особо никто не слышит. Продолжается серьезное исчерпание ресурсной базы Западной Сибири, новые нефтяные провинции вводятся в строй крайне медленно и являются штучным товаром. Много разговоров про Восточную Сибирь, но реальность пока довольно печальная. Вроде бы добыча уже началась и ведется уже на нескольких месторождениях, да только и тут приходится заниматься откровенными фокусами и перекрашивать западносибирские месторождения в восточносибирские (как в случае с Ванкором).

В итоге перспективы Восточной Сибири остаются туманными, да и само государство пока не может разобраться, куда ему бежать — на восток или на северный шельф. Где, впрочем, ситуация ничуть не лучше. А ведь невозможно вытянуть все проекты — так бывает только в многочисленных стратегиях, практическая ценность которых все еще вызывает много вопросов.

Чиновники уже несколько лет рапортуют о ежегодном приросте запасов, который обгоняет темпы добычи, но геологи не раз высказывали подозрения в бумажном характере этого процесса. Новые данные получаются прежде всего путем банальной переоценки действующих запасов и чудесами с увеличением коэффициента извлечения нефти (КИН). Видимо, и тут не обошлось без черепа коровы. Судите сами: новых открытий практически нет, а запасы растут. Технологических революций не произошло, а КИН буквально за несколько лет вырос почти на 15%.

Государство щедро раздает последние крупные запасы из нераспределенного фонда, но в разработку они переходят достаточно медленно. А за ними уже пустота, объясняющаяся не слишком впечатляющей ситуацией в геологоразведке, которая хоть и исправляется, но все же слишком медленно. Совершенно провальные два последних года с точки зрения выставления лицензий на конкурсы неудивительны.

Сами нефтяные компании легко вам объяснят, почему же они не инвестируют в гринфилды. Главная причина — налоговая система. С одной стороны, аргумент достаточно весомый, так как создаваемая в 2000-х годах система налогообложения была направлена на изъятие значительной части экспортной прибыли. Но все же говорить о нищих нефтяниках рановато. Да, государство все экспортные сливки забирает себе и дорожающая нефть не слишком нужна нефтяникам: пошлина растет, а крепнущий рубль увеличивает себестоимость извлечения нефти.

Однако государство не всегда так сурово. Негласный контракт правительства с нефтяными компаниями заключается в том, что жесткость экспортной политики компенсируется сознательным закрытием глаз на монопольный раздел внутреннего рынка нефтепродуктов. Вспомните прошлый год: ФАС, надувая щеки, обещала нам чуть ли не «русское дело Standard Oil». Но гора родила мышь, все закончилось серией мировых соглашений и резким ростом цен на нефтепродукты с нового года. Добавьте сюда неоднократный перенос сроков перехода на более жесткие стандарты топлива, несколько раз откладывающиеся жесткие меры за отказ утилизировать попутный газ, а также спокойное отношение к откровенному нарушению законодательных норм (например, по 10-процентному лимиту на простаивающие скважины).

Хотя налоговый режим и вправду назвать стимулирующим добычу язык не поворачивается. И едва ли что-нибудь поменяется в ближайшее время. Проекты, о которых сейчас много говорится, вроде концепции «60-66» или НДД совершенно не меняют сам подход к нефтяной отрасли. Государство не заинтересовано оставлять больше денег у нефтяников. А они в свою очередь не особо спешат заниматься вложениями в гринфилды. Частные компании, которые никак не найдут себе место в новых политических реалиях, сомневаются, стоит ли тратить деньги на новые проекты в России, предпочитая вкладывать их в другие государства. Этим же начинают заниматься и государственные компании под соусом превращения в транснациональные концерны.

Но это абсурд: модель развития российских компаний не может быть такой же, как у ВР, Shell или ExxonMobil, которые добывают нефть и в Латинской Америке, и в Африке, и в Азии. Потому что уровень запасов в странах проживания их основных акционеров не слишком высок. А в США сознательно к добыче на территории страны активно привлекаются мелкие и средние компании, а мейджоры для того и существуют, чтобы рыскать по всему миру и обеспечивать приток нефти и прибыли в страну. Но мы-то импортером нефти не являемся. И запасы вроде еще есть. Так что все эти глобальные игры настраивают на не слишком пессимистичный лад и могут привести к весьма печальным результатам. Отставая в темпах ввода новых проектов на российской территории, наши компании увлечены инвестициями в других странах. Стоит непаханая Восточная Сибирь, а мы намерены добывать тяжелую нефть в Венесуэле.

Видимо, ставка делается на простую формулу: политически сильные компании будут выбивать льготные налоговые режимы по конкретным проектам, продавая затем доли нерезидентам, на которых и будут перекладываться проблемы разработки месторождений. И хорошо, если нерезиденты действительно начнут приводить в Россию новые технологии и активизируют добычу. А могут ведь просто поставить запасы на баланс и успокоиться.

Автор: Константин Симонов, генеральный директор ФНЭБ

Оубликовано: РБК Daily, 25.01.2011