Деньги на бочках: как меняется зависимость российской экономики от цен на нефть

Выступая весной на коллегии Минфина, премьер Михаил Мишустин сообщил: Россия планирует наращивать прибыли, не связанные с продажей энергетических ресурсов. Такую цель содержит перспективный финансовый план до 2030 года. «Предполагается и дальнейшее снижение ненефтегазового дефицита, повышение доходов, которые не связаны с продажей наших энергоресурсов. Это поможет в том числе сдержать инфляционные процессы, но и в среднесрочной перспективе укрепить наш финансовый суверенитет», — обещает Мишустин. 

 

Напомним: нефтегазовые доходы по итогам 2024-го составили 11 131 млрд рублей, превысив показатели 2023 года на 26,2 %. «Нефтегазовые доходы устойчиво превышали их базовый уровень в течение года, и по его итогам дополнительные нефтегазовые доходы составили 1 300 млрд рублей», — не без нотки гордости отчитывался об этом Минфин. 

 

Однако и в проект на 2025 год, и в планы на 2026–2027 годы команда Мишустина заложила снижение доли нефтегазовых доходов: она упадет с 31,3 % в 2024 году до 22,6 % в 2027 году. То есть на треть. Похоже, кабинет министров стремится исполнить свою давнюю мечту — избавить страну от «нефтяной иглы». 

 

 

Считается, что до февраля 2022 года зависимость от «нефтяной иглы» постепенно снижалась. А после? Нефтегазовые доходы сильно колебались, поэтому нельзя проследить четкой тенденции, говорит журналу «Компания» Андрей Нечаев, первый министр экономики России, лидер партии «Гражданская инициатива». 

 

«В частности, летом 2022 года нефтегазовые компании — а в первую очередь „Газпром“ — обложили дополнительным НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых. — Прим. ред.), который и принес существенные дополнительные платежи. Поэтому в 2022-м доля нефтегазовых доходов в бюджете оказалась рекордной», — сказал Андрей Нечаев. 

 

Но уже через год, когда Запад ввел для российской нефти «ценовой потолок», случился провал доходов почти на 3 трлн рублей, отметил он. «Если в 2022 году нефть и газ принесли, грубо говоря, 11,6 трлн в казну, то в 2023-м было лишь 8,8 трлн. В прошлом году платежи восстановились, чему во многом способствовала благоприятная для России цена за баррель», — пояснил Нечаев. 

 

Как объясняет экс-министр, к 2024 году Москве удалось переключить потоки с европейских рынков на азиатские — в том числе с помощью «серого танкерного флота», обесценив карательные меры Вашингтона. 

 

«Чего не скажешь про газ. С газом до сих пор большая проблема, — сетует Нечаев. — А ведь доходы бюджета, 30 % которых формируют нефтегазовые поступления, включают в себя не только сырую нефть, но нефтепродукты, газ и газовые конденсаты, экспортные пошлины». 

 

Когда доходы от «нефтегаза» снижались, как в 2023 году, когда его доля составляла менее 27 % бюджета, властям приходилось или прямо обращаться к ФНБ, или же забирать те деньги, которые теоретически должны были уйти тому же фонду, — с помощью такого инструмента, как бюджетное правило, просто понижая расчетную цену нефти, говорит экс-министр. 

 

«Ну и плюс заимствование. Дефицит бюджета надо было как-то покрывать. Скажем, еще в прошлом году облигации федерального займа давали доходность, которую раньше невозможно было себе представить. Отдельные выпуски — до 23 %! Скажи мне кто-нибудь четыре года назад, что доходность госбумаг достигнет такого уровня, я бы покрутил пальцем у виска. Тем не менее в прошлом году так и было. Сейчас ситуация немножко улучшилась, но некоторые выпуски дают до 20 % и более. Это отложенная проблема, поскольку обслуживание госдолга дорожает», — предупреждает Андрей Нечаев. 

 

В отличие от бывшего министра, президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов видит четкую тенденцию: зависимость бюджета от черного золота стала критической. 

 

«До 2022 года мы видели показатели не только в 27–30 %, бывало, больше половины доходов государству приносили нефть и газ. Но надо понимать, что сейчас эта доля в ВВП — меньше, потому что за последние три года значительно выросла доля ВПК», — говорит экономист. 

 

Доля в бюджете зависит не только от цен на мировых рынках, но и от курса рубля, добавляет он. «Налоги определяются от цены на марку Urals на мировых рынках. При этом у нас есть даже такое понятие в бюджете — цена за тонну нефти в рублях. То есть, продав этот баррель в долларах за рубежом, вы заработали меньше рублей, ведь с начала года рубль укреплялся. Соответственно, бюджет получает меньше», — отметил Дмитрий Абзалов.

 

 

Когда Трамп объявил тарифную войну всему миру, цены на черное золото просели, и по итогам I квартала Москва получила меньше нефтегазовых доходов, чем ожидалось, дыра в бюджете выросла. Об этом в беседе с журналистами «Компании» предупреждает эксперт Финансового университета при правительстве РФ и Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. 

 

«Глава Минфина Антон Силуанов планирует, что в этом году доля нефтегаза еще снизится — в районe 25 %. Посмотрим, что будет в итоге. Может, такими темпами даже и меньше получится», — опасается экономист. 

 

«Почему же правительство вообще делает ставку на снижение доли доходов от черного золота? — задается вопросом Игорь Юшков. — Тут важно говорить о пропорции. Пусть сами доходы останутся, пусть приносят триллионы, но пусть и другие сферы экономики развиваются, — поясняет он. — Сокращение доли „нефтянки“ в федеральном бюджете должно происходить за счет роста доходов от других отраслей». 

 

Игорь Юшков призывает не относиться к нефтегазовому комплексу как проклятию. «Наоборот, это наше конкурентное преимущество, которое позволяет зарабатывать. Если бы мы бросили все силы, чтобы изобрести условную „теслу“ или „айфон“, это не помогло бы нам в других отраслях», — подчеркивает Юшков. 

 

Теория «нефтегазовой иглы» гласит: нефтегазовый комплекс, если он слишком сильно развит, оттягивает на себя все инвестиции, не позволяет развиваться другим отраслям, напоминает Игорь Юшков. «Но в США новые „айфоны“ выходили и после того, как они совершили у себя нефтяную сланцевую революцию», — приводит аргумент эксперт. 

 

Весной 2022 года на мировом рынке сложилась уникальная ситуация — российская нефть исчезла. С рынка Запада она уже ушла, а на рынки Индии и Китая попасть еще не успела. В итоге цены на нефть подскочили. И итоговые показатели продаж российской нефти за 2022 год, когда вопросы с логистикой удалось решить, не только превысили результаты 2021 года ($269 млрд), но и побили рекорд ($384 млрд). 

 

Если ситуация повторится, если непредсказуемый Вашингтон вновь введет полное эмбарго, нефтяные цены поведут себя так же, предрекает Игорь Юшков. «Президент Байден после 2022 года старался больше не мешать экспорту российской нефти. Он убедился, насколько это пагубно для самих Штатов, для Евросоюза. В середине весны 2022 года мы при мерно на миллион баррелей и сократили добычу, и остановили экспорт — на несколько недель. За это время цена поднялась с $90 до $120 за бочку. За счет оставшихся объемов добычи мы все равно заработали много. Даже с учетом скидки на нашу нефть в 30–35 % — все равно. А вот США пострадали, потому что у них от стоимости нефти на мировых рынках напрямую зависят цены на бензин», — пояснил экономист. 

 

Тогда республиканцы критиковали президентскую администрацию и даже вешали на стенах меняющих ценники заправок наклейки с портретами Байдена и Харрис и надписью «Это сделали мы!», вспоминает Юшков. 

 

«Возможно, это потом сыграло роль в победе Трампа. В общем, Байден вел себя осторожно и только за 10 дней до инаугурации Трампа ввел последний пакет санкций, довольно жесткий. Расчет был такой: если цены на бензин подскочат, то разгребать последствия придется уже следующей администрации. В черный список внесли порядка 170 танкеров „серого“ флота, перевозящих российскую нефть. Впервые за все эти годы под блокирующие санкции попали „Сургутнефтегаз“ и „Газпромнефть“, наши добывающие компании», — отмечает собеседник. 

 

Россия, по его словам, и в этом случае быстро перестроилась, поэтому снижения экспорта не произошло, а значит, и цены на американских заправках не подскочили.

 

«Трамп — очень эксцентричный, часто принимает резкие, может быть, непродуманные решения. Если вдруг ему в голову придет все же „наказать Кремль“ и ввести эмбарго, история 2022 года может повториться», — прогнозирует Игорь Юшков. 

 

 

Экономист Василий Колташов считает, что в начале украинского конфликта российской экономике просто сильно везло: «Экспортные доходы наполняли бюджет гораздо щедрее, чем в 2023-м. Первые 8–9 месяцев дорожала не только нефть, но и зерно — другой предмет нашего экспорта, вообще все товары сырьевого типа. Можно сказать, само провидение оказалось на стороне России». В тот момент сырьевой экспорт принес Москве максимальную прибыль, смягчив первые санкционные удары, полагает эксперт. 

 

«Дальше, в связи с повышением ставок западными центральными банками, конъюнктура стала портиться. Она портилась весь 2023-й, весь 2024-й. Волнообразно, с периодическими, конечно, повышениями цен на нефть. Но в итоге мы получили постепенное снижение цен и, как следствие, уменьшение выручки наших экспортеров», — признает Василий Колташов. 

 

При этом высокие ставки ускорили промышленный спад, прежде всего, в самом Евросоюзе, добавляет экономист. «В итоге освободились ниши, которые начала занимать наша перерабатывающая промышленность. У нас начался рост этого сектора, достаточно сильный. Получается, Евросоюз нашу нефть бойкотирует, но зато покупает у нас дизельное топливо. Российский газ не покупает, зато покупает наши азотные удобрения, а они произведены из этого же газа. И наш сырьевой экспорт пошел вниз, а экспорт продукции химической промышленности — вверх», — радуется Василий Колташов. 

 

По итогам трех лет России удалось перейти к более интенсивной первичной переработке собственного сырья, констатирует эксперт. «Да, конечно, наше сырье экспортировалось в Индию и Китай с огромными дисконтами. Скидки доходили до 50 %, поскольку против нашей страны действовала вся сумма враждебных торговых и финансовых ограничений Запада. Однако теперь, выступая в Госдуме, Михаил Мишустин мог сказать: у нас снижается наполнение бюджета от сырьевого экспорта, однако это не так важно, как общая выручка от экспорта», — объясняет Василий Колташов. 

 

По мнению собеседника, для страны гораздо важнее научиться создавать более сложный продукт — и с выгодой сбывать его за границу. «Чудо не свершилось. С „нефтяной иглы“ не слезли. Наша нефть пока не превратилась в резиновые колеса или во множество пластиковых изделий, которые мы могли бы экспортировать. Но, по крайней мере, она превратилась в более сложные материалы, в синтетическую нефть, которую поставляем за рубеж. Все равно успех. У нас десятилетиями таким сдвигом и не пахло. Так прошли 90-е, нулевые, десятые… А тут эти изменения произошли! Думаю, в этом году мы услышим еще не раз, что доля сырьевого экспорта у нас падает, но зато поднимается химпром», — подытоживает Василий Колташов. 

 

В целом зависимость экономики ведущих стран от параметров госбюджетов растет, посетовал Дмитрий Абзалов. «На фоне торговой войны все экономики — более зависимы от государства. Проблема усилилась еще в 2020 году, в ковид, когда власти массово заливали деньги в экономики. В тот момент они так стимулировали рост. Но в итоге образовался большой инфляционный навес, под который мы все дружно и попали. Он обрушился в 2022 году. Просто триггером стал украинский конфликт», — заявил Дмитрий Абзалов. 

 

Что касается российской экономики, то понятно, что она сильно зависит от государства, добавляет собеседник. «И теперь самый важный вызов — как будет выглядеть экономический рост Российской Федерации после завершения конфликта», — подытоживает эксперт.

 

Автор: Юрий Зайнашев 

 

Источник: Компания, 23.06.2025