«Нефть доставлялась по трубопроводу по маршруту Азербайджан — Грузия — Турция, откуда на нефтяном танкере отправлялась в Румынию. По данным G4Media, концентрация хлора в загрязненном масле была достаточно высокой, чтобы серьезно повредить нефтеперерабатывающий завод из-за коррозии, что вызвало бы топливный кризис в Румынии», — продолжает издание.
Источники G4Media считают, что загрязнение нефтью могли совершить с помощью относительно простой диверсионной операции на маршруте нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД) протяженностью более 1700 км.
«Для этого потребовалось бы несколько баков хлора, закачанных в нефтепровод», — сказали собеседники издания.
Ранее о получении загрязненной нефти сообщили в Италии, Австрии и Чехии. А в Румынии даже ввели режим чрезвычайной ситуации, так как пришлось использовать стратегические резервы страны, чтобы заменить загрязненную партию в 90 тыс. тонн.
В британской BP, которая является оператором добычи в Азербайджане и нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, подтверждали, что органические хлориды попали в нефть, но их обнаружили и разместили в Джейхане в отдельные емкости. С 17 по 23 июля терминал в турецком порту был закрыт, сообщало Reuters. Тем не менее часть грязной нефти дошла до потребителей и может повредить оборудование НПЗ.
При этом возможно ли было такое вмешательство третьей стороны? Есть веские причины, почему это может последняя версия, которую стоит рассматривать, если это не сделали только те, кто контролирует работы или участвует в них. Так, 1700—километровый нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан проходит под землей, перекачка нефти идёт под давлением в 70 бар, а ключевые участки охраняются. Сигнализация (SCADA) фиксирует при этом перепады давления и химический состав. Таким образом вмешательство в магистраль без тяжёлой техники, отключения и доступа к насосным станциям — почти невозможно.
Сложно это сделать и на более ранних участках. Известно, что добыча нефти ведется на морских платформах в Каспийском море и они являются режимными объектами, доступ к которым имеют только персонал британской BP и азербайджанской SOCAR и госструктур. На платформах нет случайных людей, а химические реагенты находятся под строгим учётом.
Еще один потенциальный объект вмешательства — береговой приёмный терминал Сангачал. Там нефть собирается, проходит первичную сепарацию и удаление воды и солей — здесь хлорорганика должна удаляться. Проблема состоит в том, что Сангачал — один из крупнейших и наиболее охраняемых нефтяных терминалов в мире: видеонаблюдение, охрана и допуск по биометрии.
«Вокруг найденных органических хлоридов в нефти Азербайджана пока что много неясного. Дело в том, что добыча Azeri Light производится на блоке Азери -Чираг-Гюнешли (АЧГ) — это группа шельфовых нефтегазовых месторождений Азербайджана и Туркмении. Оператором является сама BP, которая и сообщила об обнаружении хлоридов. Получается, что из-за этого сообщения BP снижает цену на нефть, которой сама же и торгует. Таким образом, главным „пострадавшим“ в этой ситуации, по всей видимости, является BP», — говорит аналитик ФГ «Финам» Николай Дудченко.
Ведущий аналитик ФНЭБ и эксперт Финансового университета при правительстве России Игорь Юшков отмечает, что некие силы на Западе попытаются приплести к загрязнению нефти Россию.
«Но Россия технически не имела возможности ничего там, условно говоря, подмешать. Поэтому я думаю, что это техническая ошибка, что кто-то не досмотрел качество нефти, которую принимали в нефтепровод Баку-Тбилиси-Джихан», — говорит эксперт.
По его словам, вряд ли серьезные имиджевые потери грозят Азербайджану или Турции. Он вспоминает, что похожая ситуация уже была на нефтепроводе «Дружба».
Ведущий аналитик ФНЭБ согласен с тем, что самые большие потери понесет британская BP, в том числе финансовые.
«В 2019 году у нас была схожая проблема и тогда оценили объем загрязнённой продукции в 5 млн тонн, что стоило нам от 400 до 600 млн долларов США. Если исходить из этой оценки, то штрафы для поставщика вряд ли превысят 250−300 тысяч долларов США, если брать румынскую партию», -говорит промышленный эксперт Максим Худалов.
Некондиционное сырье при этом не грозит энергобезопасности Европы, так как его даже не утилизируют, а смешивают с другим в такой пропорции, чтобы содержание хлоридов снизилось до допустимых размеров. Правда, для этого предстоит еще продать всю грязную нефть. Как писало EADaily, в Атлантическом океане уже третью неделю маневрирует танкер Delta Blue, на борту которого может находиться до 158 тыс. тонн азербайджанской нефти стоимость $ 70 млн. Судно шло в Северо-Западную Европу, однако прекратило путь 25 июля и, очевидно, продавец не может найти клиентов, как выясняется теперь, на загрязненную хлоридами нефть.
Что известно точно, так это то, что загрязнение нефти стало ударом по репутации британской BP, уже известной крупнейшим разливом нефти в 2010 году — в Мексиканском заливе. Недаром уже 5 августа в компании заявили о крупнейшем для нее открытии месторождения нефти — в Бразилии. В BP не стали приводить оценочные объемы, однако в СМИ сразу вспомнили, что до этого самое большое открытие BP совершила в 1999 году в Азербайджане.
Нефтегазовый комплекс России оказался в зоне серьезной турбулентности. Санкции только усиливаются. США целенаправленно выдавливают российские углеводороды с мирового рынка, уже открыто предлагая приобретать вместо них добываемые в США нефть и газ. При этом никуда не делись давно диагностированные среднесрочные риски вроде ухудшения ресурсной базы и повышения себестоимости добычи.
Все это требует серьезных, именно стратегических решений. Казалось бы, государство должно взять на себя функцию разработки четкого плана развития ТЭК в условиях санкционных ограничений. Собственно, как только началась СВО, Путин сразу же дал поручение подготовить новую версию Энергетической стратегии.
Возвращение в президентское кресло Дональда Трампа дало мощный импульс для климатоскептиков. Энергетические компании заговорили о необходимости сократить инвестиции в ВИЭ и нарастить их в нефтегазовые проекты. Парадоксально, но все эти потрясения не сумели полностью закрыть тему энергоперехода внутри РФ. Да, климатическая повестка уже не так актуальна, но она все еще «в строю». Главная причина в том, что за последние годы она успела обрасти своими лоббистами, которые не хотят ее бросать, по-прежнему рассчитывая на контроль над климатическими финансовыми потоками.
Активизация мирного переговорного процесса между США и РФ очевидна. Многие уже настроили себя на скорое урегулирование конфликта на Украине. Однако это слишком оптимистичный взгляд на вещи. Кроме того, очевидно, что снятие санкций – еще более сложный и долгий процесс. Российские углеводороды - конкуренты нефти и СПГ из США. Было бы наивным считать, что Вашингтон с радостью и оперативно снимет все санкции против российского энергетического сектора. Так что пока все ровно наоборот. Не забудем и о европейском треке. Здесь все еще хуже. Мы видим борьбу с так называемым «теневым» флотом», расширение SDN-листов, ограничение поставок оборудования и трансакций, давление на третьи страны. Все это говорит о том, что нужно не мечтать о снятии санкций, а внимательно анализировать новые рестрикции относительного российского нефтегаза.
«Газпром» и ЕС долгое время оставались важными партнерами. Хотя каждый из них думал о диверсификации покупателей или поставщиков. 2022 год радикально ускорил эти процессы. Но спустя три года после начала СВО можно сделать вывод о том, что и у «Газпрома» не получается быстрый разворот на восток и юг, и ЕС испытывает серьезные перегрузки в энергетике. Что же ждет «Газпром» и европейский газовый рынок? С этим пытается разобраться новый доклад Фонда национальной энергетической безопасности.
Весной 2024 года в России было сформировано новое правительство. Кресло министра энергетики занял С. Цивилев. Первые полгода работы новой конфигурации госуправления ТЭКом уже позади, что позволяет сделать первые аналитические выводы. Поэтому предварительные производственные итоги 2024 года занимают особое место в нашем исследовании. По уже сложившейся традиции мы анализируем ушедший год сразу в двух исследованиях. Газовая индустрия рассматривается в отдельном докладе. Здесь же наш фокус - на нефтянке. Особая его ценность – в данных нашей собственной расчетной модели динамики нефтяного экспорта.
