Куда нести инвестиции — за рубеж или в страну?

Наши власти вроде бы должны быть благодарны Кипру и руководству ЕС, подталкивающему остров к конфискационным решениям. Нет, понятно, конечно, что этой истории недостаточно для возвращения российских капиталов в страну. Миллион раз сказано, что нужно исправлять условия внутри России, и с этим не поспоришь. Но ведь все равно проблемы на Кипре объективно играют в пользу заявленного курса власти на деофшоризацию. Можно хотя бы злорадно спросить: «Ну что, добегались? Еще не замучились пыль глотать? Мы же 10 лет назад уже сказали, что вас ждет на Западе».

Однако реакция была несколько иной. Вовсе не злорадной. Совсем наоборот. Власть сразу же встала на защиту наших компаний и заняла предельно жесткую позицию. А откровения премьера Дмитрия Медведева оказались совсем уж любопытными — он отметил, что большое количество государственных структур работает через Кипр. И это не выглядело как осуждение. Хотя вроде как должно было быть таковым — тем более что затем премьер открыто назвал поведение Кипра грабежом награбленного.

Напомню, что 12 декабря 2012 г. Владимир Путин сказал во время послания Федеральному собранию: «Притчей во языцех стал офшорный характер российской экономики <...> Нам нужна целая система мер по деофшоризации нашей экономики». А потом последовали как минимум две яркие истории, не вызвавшие никакого осуждения со стороны исполнительной власти. «Мечел» перевел в офшоры акции только что купленного у государства Ванинского порта. Затем «Русал» заявил о выводе 25% акций «Норильского никеля» из-под российской юрисдикции на все тот же Кипр. И ничего — государство смотрит на наших «пылеглотов» без особой укоризны и даже их активно защищает.

Возникает банальный вопрос: так, стало быть, можно и в офшор, если получить согласование на высоком уровне? Хотя, возможно, ситуация еще более запутанная. Не исключаю, что власть мучается дилеммой. С одной стороны, вроде все же надо возвращать деньги в страну. С другой — нашим инвестициям придан геополитический характер: считается, что мы повышаем свой авторитет в мире, скупая все что можно и влезая в самые разнообразные проекты за рубежом. Причем участвуют в этом и государственные, и частные компании. Зачастую получая откровенные неликвиды и заходя в страны с огромными рисками. Все это подается как диверсификация бизнеса и превращение в глобальные корпорации.

Однако иногда этому походу явно отказывает чувство меры. Возьмем еще одну шумную историю — инвестиции в Венесуэлу. Смерть президента Уго Чавеса, естественно, поставила вопрос о разумности нашего экономического партнерства с этой страной. Вопрос даже не в том, кто будет преемником Чавеса. А в том, зачем нам вкладывать солидные деньги в нефтяные проекты на другом континенте, если мы декларируем вполне неплохие цифры по собственным запасам. Совершенно не ясно, зачем нам, экспортерам, копировать модель поведения крупнейших импортеров нефти. Которые ищут возможности поставок нефти на свои территории. А мы сами выращиваем себе конкурентов на нефтяном рынке.

А если уж брать пример США, то почему мы не принимаем во внимание то, что там крупные концерны и вправду активно работают за пределами страны, но внутри добычу активно ведут мелкие и средние концерны. Чего у нас нет. Можно еще понять логику частных компаний, которые сталкиваются с монополией государства на шельф и в ответ наращивают собственные вложения за рубежом. Но что толкает к агрессивной внешней экспансии государственные компании?

Однако стоит только поднять эту тему, как тебя тут же обвиняют едва ли не в призыве к автаркии и нежелании признавать глобальный характер современной экономики. Но довольно сложно ожидать, что наши компании будут, скажем, и осваивать Восточную Сибирь, и превращаться в транснациональных гигантов.

Так что очень хочется понять, кому вначале будут давать звание героя капиталистического труда — тому, кто инвестирует деньги по всему миру, или же тому, кто возвращает их в нашу страну.

Автор: Константин Симонов, генеральныйдиректор ФНЭБ

Источник: Ведомости, 26.03.2013