«Нам просто не хватает нефти»

Накануне глава Роснефти Игорь Сечин предложил снизить налоги для нефтяных компаний на 35–45%. По его словам, освободившиеся средства пойдут на разработку новых проектов, которые, в свою очередь, потянут вверх промышленность. Однако на слово Сечину поверили не все. Наблюдатели сразу вспомнили 90-е годы, когда при низких налогах, которые, как показал первый суд над Ходорковским, еще и не платились, новых месторождений все равно не разрабатывали, а обводненные нефтяные скважины просто закрывались.

В 90-е годы нефтяники, вопреки расхожему мнению, не чувствовали себя вольготно. С одной стороны, налоги были комфортные и нефть была дорога. Но добыча не росла, хотя инвестиции делались, и они «выстрелили» в нулевые. Добыча резко пошла вверх все-таки не просто так, «пирог» стал расти очень быстро, и поэтому появились «ножницы Кудрина», которые срезали эту пену в бюджет. Был отменен режим СРП, введена система НДПИ и экспортная пошлина. Это была конфискационная политика. Сознательная мера для наполнения бюджета. И весь рост благосостояния был обеспечен этой налоговой системой, но теперь она свою функцию выполнила. Эти средства уже распределили, увеличилось благосостояние, Олимпиады, Универсиады — все это делается на нефтяные деньги. Теперь конфискационные меры мешают росту отрасли, тормозят ее, поэтому политику в этой области надо пересматривать.

Восточная Сибирь, шельф — все это тормозится, налоговых льгот по определенному количеству проектов на этих территориях просто недостаточно. А, самое главное, тормозится процесс работы над нетрадиционной нефтью Западной Сибири — законы о раздельном учете и другие меры — мертворожденные, это просто не сработает. Кроме того, как таковой нет и работы по реабилитации месторождений Западной Сибири. Все эти проекты дороже по себестоимости, чем традиционная нефть ХМАО из запущенных в советское время месторождений. Сейчас отрасль платит налоги с финансового результата. При этом неважно, где вы добыли этот финансовый результат: на новом месторождении или на старом.

Сама идея о том, что нужно менять налоговую ситуацию, абсолютно верна. Правда, тут есть некоторые поправки. Нужно говорить не о снижении налогов, а об изменении подходов к налогообложению, что, в конечном итоге, приведет к их снижению. Заниматься простым снижением налогов нам не следует.

Почему? В Правительстве, да и в среде экспертов справедливо задаются вопросом, а где гарантия того, что нефтяники используют появившиеся свободные средства для того, чтобы нарастить добычу? Где гарантия, что, например, Роснефть не будет вкладывать эти деньги в Боливию или Венесуэлу? Наши компании критикуют за то, что они инвестируют активы в зарубежные проекты. Но, с другой стороны, мы понимаем, что кто-то инвестирует, как Роснефть, исходя из геополитических позиций и предпочтений, а кто-то инвестирует, как Лукойл, который понимает, что в России его инвестиции не особо ждут.

Поэтому если мы хотим увеличить добычу нефти, налоги придется снижать. Главное делать это по уму. Увеличение добычи нефти — очень важно, потому что нефть — товар ликвидный и переизбытка его на рынке не наблюдается, в отличие от газа, где есть проблемы со сбытом. Напротив, нам нефти не хватает. Вот уже сейчас, этим летом, мы, увеличив поставки в Китай, сидим и не знаем, чем «прикрыть» Европу. Если мы хотим увеличить добычу нефти или сохранить на прежнем уровне, то Сечин прав, нам нужно снижать налоги. Но мы предполагаем, что нефтяные компании должны вкладывать эти деньги в проекты на территории нашей страны. Если Правительство не доверяет нефтяникам, а это тоже можно понять, то ничего не мешает законодательно связать объем налоговых вычетов с будущими инвестициями. Лукойл вкладывает в Ирак не потому, что ему нравится вкладывать в Ирак, а потому, что ему не нравится налогообложение на территории нашей страны. Измените налоговые режим, пустите Лукойл на шельф — и он будет вкладывать.

Стоит упомянуть и другой интересный момент. Снижение налогов, если верить заявлению Сечина, обещает нам кумулятивный эффект роста в смежных отраслях. Но будем откровенны, эффект этот, конечно, переоценивается. Возьмем недавнюю историю с метановозами, когда «Ямал СПГ» заказал суда в Южной Корее. Такие же опасения есть и поводу проектов нефтяного шельфа, особенно с учетом того, что происходит в отечественном судостроении. Но, с другой стороны, будем справедливы, в трубной промышленности только нефтегазовые компании и обеспечивают спрос на трубы большого диаметра и, по сути, вытянули трубную промышленность. Все трубопрокатные заводы строились как раз под этот спрос, спрос нефтегазовых компаний и налоги «трубников» можно смело засчитывать нефтяникам и газовикам. И вот на примере трубной промышленности мы видим, как это работает. Поэтому объемы кумулятивного эффекта, о которых говорит Игорь Иванович, скорее всего, слишком оптимистичны, но суть верная. Главное тут — аккуратный и выверенный подход.

Генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов для Накануне. RU, 10.07.2013