Акела не промахнулся

К. СИМОНОВ: «Российско-китайский газовый контракт вполне подходит под определение win-win: в результате его подписания в выигрыше остались обе стороны»

Соглашение, подписанное между «Газпромом» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (CNPC) 22 мая 2014 года, уже назвали сделкой века. В то же время все чаще звучат утверждения, что условия контракта невыгодны для России и что при согласовании условий чрезмерно большую роль сыграли политические, а не экономические факторы. Чем обоснованы такие выводы? На какие плюсы Россия может рассчитывать в результате подписания контракта? Как будут дальше развиваться отношения между Россией и Украиной в сфере энергетики и насколько велик риск возникновения третьей газовой войны? На эти и другие вопросы ответил в интервью NBJ генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности, первый проректор по внешним коммуникациям Финансового университета при Правительстве РФ Константин СИМОНОВ.

NBJ: Константин Васильевич, китайско-российский газовый контракт, заключенный в конце мая, – на сегодняшний день одна из самых обсуждаемых тем в нашем деловом сообществе. При этом очень часто можно услышать мнения, что этот контракт – своеобразный «наш ответ Чемберлену», что его подписание стало прямым следствием введенных против России санкций. Справедливы ли, с Вашей точки зрения, подобные утверждения?

К. СИМОНОВ: Я бы ответил так: и да и нет. С одной стороны, безусловно, у этой истории есть некий политический подтекст: Европа, хоть и неохотно, все-таки включилась в режим санкций. На данном фоне все чаще звучат заявления о том, что странам ЕС нужно отказаться от российских энергоносителей или, во всяком случае, существенно снизить свою энергозависимость от России. Тут само собой возникает желание ответить: вы хотите отвязаться от нас – ну так и мы проживем без вас. 

NBJ: А эта картинка не является упрощенной?

К. СИМОНОВ: Конечно, является, хотя бы потому, что контракт, предусматривающий поставки российского газа в Китай, согласовывался не полгода в авральном режиме, а на протяжении последних десяти лет. Ведь понимание того, что рискованно поставлять газ на один европейский рынок и тем более рискованно это делать в условиях наличия в странах ЕС политиков, воспринимающих Россию как недружественное государство, было всегда. Я думаю, что не открою государственной тайны, если скажу, что русофобские настроения в европейских политических кругах довольно сильны, особенно сильны они в странах Восточной Европы, страдающих от «родовой травмы». Так что стремление диверсифицировать покупателей, выйти на азиатский рынок сформировалось намного раньше, чем начался украинский кризис. Кроме того, были и объективные экономические предпосылки.

NBJ: Какие именно?

К. СИМОНОВ: Прежде всего речь идет о том, что Европа с точки зрения потребления энергоносителей стагнирует, а азиатские экономики, напротив, растут, что неизбежно приводит к повышению их потребностей в газе. В Китае, например, импорт голубого топлива ежегодно увеличивается на 25%. В Японии, Южной Корее и других странах региона темпы роста потребления газа несколько ниже, чем в Китае, но в целом они достаточно высоки, что вполне объяснимо. В Японии, например, после фукусимской трагедии частично отказались от атомной энергии. В Южной Корее на газ переводится общественный транспорт. В Индии очень высока доля угля в энергобалансе, как, впрочем, и в Китае, это подталкивает обе страны к активному использованию газа в промышленности. Так что азиатский рынок в целом очень интересный и перспективный для стран – продавцов голубого топлива. С учетом этого бессмысленно говорить о том, что Россия, подписывая контракт, руководствовалась принципом «раз нас обидели в Европе, срочно бежим в Азию».

NBJ: Насколько я понимаю, речь идет о том, что газ в Китай будет поставляться не из тех месторождений, из которых он поставляется в Европу. Так что с этой точки зрения Европа не должна столкнуться с дефицитом газа.

К. СИМОНОВ: Она и не столкнется, речь действительно идет об иных месторождениях. Их сложно ориентировать на Запад, поскольку в газовом бизнесе очень важны расстояния, транспортное плечо здесь играет огромную роль, поскольку транспортировка газа в семь-восемь раз дороже, чем транспортировка нефти. Тянуть трубу в Европу от месторождений, находящихся под Иркутском и в Якутии, – слишком накладно. А вот поставлять оттуда газ в Китай намного выгоднее.

NBJ: Вы сами признали, что в истории с подписанием российско-китайского контракта есть политический подтекст – стремление если не лишить Европу газа, то хотя бы слегка припугнуть ее.

К. СИМОНОВ: Фактор политики катализировал процесс согласования условий и подписания контракта. Не будь обострения ситуации из-за украинского кризиса, возможно, подписание было бы отложено еще на какое-то время. Но с учетом нынешней политической конъюнктуры России было важно продемонстрировать серьезный успех. Запад внимательно отслеживал визит Владимира Путина в Китай и гадал, промахнется Акела или нет. Выяснилось, что нет, не промахнулся. В результате мы заключили контракт на достаточно выгодных условиях.

NBJ: А вот выгодность условий и оказалась сейчас под сомнением: в западной прессе активно муссируются слухи, что Россия была вынуждена пойти на огромные уступки ради того, чтобы обрести новый рынок для сбыта газа.

К. СИМОНОВ: Справедливости ради следует сказать, что такие утверждения есть и в российской прессе. В данном случае мы сталкиваемся с поразительным неверием нашего экспертного сообщества в способность российского руководства заключать выгодные для страны контракты. Причем стремление критиковать нашу власть – не важно за что, главное, критиковать – доходит до абсурда. Я прекрасно помню, как те эксперты, которые сегодня говорят о пренебрежении интересами страны при заключении сделки с Китаем, несколько лет назад кричали о том, что надо заключить контракт на любых условиях по любой цене, даже самой демпинговой. А сейчас они возмущаются: безобразие, будем продавать в ущерб себе. Где тут логика?

NBJ: А где она была раньше? Зачем было лоббировать заключение контракта по демпинговым ценам?

К. СИМОНОВ: Тогда модно было говорить, что надо срочно занять китайскую нишу, пока ее не заняли Бирма, Туркменистан или Австралия. Это, конечно, абсурдная идеология. Тут важнее другое: любой слух, любая спекуляция, подтверждающая уверенность таких экспертов в неспособности руководства страны договариваться на выгодных для России условиях, воспринимается на ура. Не успело появиться сообщение о подписании контракта, как тут же в СМИ была вброшена цифра – 350 долларов за тысячу кубометров, и она стремительно разошлась по всем газетам, порталам и т.д. А вслед за ней стали множиться заявления о том, что Россия прогнулась по цене.

NBJ: Мне не очень понятно почему. 350 долларов за тысячу кубометров – не такая уж плохая цена.

К. СИМОНОВ: Смотря с чем сравнивать. Средняя цена поставок нашего газа в европейские страны колеблется в диапазоне от 370 до 380 долларов за тысячу кубометров. Поэтому с точки зрения соблюдения принципа равнодоходности цена газа для Китая должна была быть на том же уровне.

NBJ: Возможно, все спекуляции о 350 долларах произрастают из того, что «Газпром» не называет цену. Тут же начинают ползти слухи: если скрывают, значит цена плохая.

К. СИМОНОВ: Если на то пошло, то очень часто при заключении таких контрактов цена не озвучивается, поскольку условия соглашения рассматриваются как коммерческая тайна. Бывают, правда, случаи, когда контракты появляются в печати. Например, так было в 2009 году, после заключения контракта о поставках газа на Украину. Причем в открытый доступ попала вся информация: и формула цены, и механизм начисления штрафных санкций, и объемы поставок.

NBJ: Звучит как анекдот.

К. СИМОНОВ: Тем не менее так и было. И это, как ни странно, пошло на пользу России. Сейчас нет ничего проще, чем ответить на все выпады и спекуляции со стороны украинских экспертов: ребята, читайте внимательно контракт, он был опубликован в ваших СМИ, там все прописано от и до.

Вернемся к вопросу о цене поставок газа в Китай. Давно и хорошо известно, что шила в мешке не утаишь: глава «Газпрома» Алексей Миллер не озвучил цену, зато назвал другие ключевые условия соглашения: 30 лет, 38 млрд тонн, 400 млрд долларов. Из этого и вывели цену 350 долларов, тупо перемножив одни цифры и разделив на другие. На самом деле речь идет о том, что поставки «на полку», то есть на максимальный уровень, должны выйти только через пять лет, а в течение первых пяти лет действия соглашения Россия будет поставлять Китаю в среднем чуть более 16 млрд кубов в год. Мы учли это, провели свою калькуляцию – у нас получилось 388 долларов за тысячу кубов. Если вы посмотрите оценки инвестиционных банков, то увидите, что этот показатель идеально вписался в прогнозы их экспертов: они считали, цена по контракту будет в диапазоне от 380 до 390 долларов.

NBJ: Причем вписался ближе к верхней границе.

К. СИМОНОВ: Вот именно. Принципиально важно, что эта цена выше, чем стоимость поставок нашего газа в страны ЕС. Но следует учитывать следующее: в этом договоре есть еще ряд очень важных моментов, например, заключение контракта на 30 лет с привязкой к нефтяным ценам. Европейцы давно пытаются добиться от России согласия на заключение спотовых контрактов, их девиз при этом – долгосрочные контракты с привязкой к нефтяным ценам несовременны. А тут мы именно такой контракт заключаем с Китаем!

NBJ: Да, неудачно вышло для Европы. А на какие сроки мы обычно заключаем газовые контракты со странами ЕС?

К. СИМОНОВ: Традиционно на те же сроки: 20, 30 лет. Кстати, в том числе и поэтому Европа, как бы она ни злилась сейчас на Россию, не может отказаться от поставок российского газа.

NBJ: О Европе, если не возражаете, поговорим несколько позже, а пока все-таки о китайском контракте. Итак, в активе у России выгодная цена, доказательство, что долгосрочные контракты с привязкой к нефтяным ценам не вышли из моды, выход на желанный азиатский рынок… Что-то еще?

К. СИМОНОВ: Еще очень многое и очень важное. Контракт предусматривает масштабное строительство, создание инфраструктуры: его выполнение потянет за собой прокладку дорог, появление новых предприятий и нескольких тысяч рабочих мест, увеличение спроса на трубы, сталь, автоперевозки и т.д. То есть речь идет именно об инфраструктурном проекте, реальной точке роста нашей экономики. Об этом в пылу обсуждения цены поставок тоже не стоит забывать.

NBJ: Все же странно, что китайцы, которых даже В. Путин назвал сложными переговорщиками, не сыграли на наших трудностях и не сбили цену.

К. СИМОНОВ: Не сбили, потому что были заинтересованы в заключении соглашения ничуть не меньше, чем мы, правда, по другим причинам. Только Россия может предложить поставки газа на северо-восток Китая – именно этот регион является центром китайской промышленности. Западная часть Поднебесной промышленно неразвита, ее весьма скромные потребности в газе отлично закрываются за счет поставок голубого топлива из Туркменистана и Узбекистана.

NBJ: Эти страны могли бы протянуть свои трубы в восточную часть Китая.

К. СИМОНОВ: Теоретически да, а практически цена их газа тогда бы стала для Китая огромной, поскольку речь шла бы о транспортировке голубого топлива на тысячи километров. Мы же предлагаем поставлять газ в те провинции, которые в них очень нуждаются по приемлемой цене. Чтобы понять это, посмотрим, как закрывает Китай свои потребности в газе сейчас: он экспортирует СПГ по цене 500 долларов за тысячу кубометров, это стоимость поставки газа на побережье. Прибавьте сюда еще расходы на его транспортировку и увидите куда более впечатляющую цифру. Российское предложение на этом фоне выглядит очень привлекательно, поэтому нет ничего удивительного в том, что Китай радостно подписал соглашение. Это была ситуация win-win, когда в выигрыше остались обе стороны.

Кстати, при оценке соглашения в целом не стоит упускать из виду и геополитический момент. Предположим, Китай мог бы заключить соглашение о поставках газа из Австралии или, скажем, из Катара. Но тут бы сразу возникли вопросы: а насколько безопасной была бы логистика таких поставок, ведь они бы шли по морю, а там и конфликт Ирана с Саудовской Аравией, и зона действия американского военно-морского флота. Поставки могут быть сорваны либо из-за вдруг вспыхнувшего военного противостояния, либо из-за перекрытия проливов в рамках борьбы с пиратами. В случае же с Россией речь идет о трубе, которая проходит исключительно по территории страны-продавца, нет никаких морских перевозок и транзитных государств. К тому же у РФ, несмотря на все инсинуации, репутация надежного поставщика: мы никогда не использовали газ как инструмент политического шантажа. Нынешняя ситуация с Украиной это наглядно подтверждает. Можно говорить что угодно, но мы пять месяцев поставляли фактически бесплатный газ в страну, которая не собиралась и не собирается его оплачивать.

NBJ: Еще говорят, что поставки российского газа в Китай будут оплачиваться либо в рублях, либо в юанях, но никак не в долларах США. Это слухи или реальные намерения?

К. СИМОНОВ: В случае с Китаем это вполне возможно. Я не исключаю того, что именно так и будет. И Россия, и Китай заинтересованы в сокращении объемов расчетов в долларах США.

NBJ: Вопрос, который напрашивается сам собой, когда слушаешь о плюсах российского газового контракта: чем может ответить на это Европа? Диверсификацией источников энергии и поставщиков газа?

К. СИМОНОВ: Знаете, на этот вопрос я всегда отвечаю так: я уже на протяжении по крайней мере десяти последних лет слышу о планах Европы разнообразить поставщиков, покончить с энергозависимостью от России и т.д. Но воз и ныне там.

NBJ: Тут можно возразить: про контракт с Китаем тоже говорили последние десять лет, возможно, поэтому до последней минуты эксперты сомневались в том, что он будет подписан.

К. СИМОНОВ: Контракт подписан, это свершившийся факт. Давайте посмотрим на результаты европейских призывов к диверсификации и снижению энергозависимости от России. В 2013 году мы поставили на рынки Европы и Турции 163 млрд кубов, что стало абсолютным рекордом за всю историю поставок нашего голубого топлива. Если это не крах политики ухода от сырьевой зависимости, то что?

NBJ: А почему этот крах стал возможен? Совсем-совсем не у кого покупать газ, кроме как у России?

К. СИМОНОВ: Тут, знаете ли, был продемонстрирован непрофессионализм со стороны наших европейских партнеров. Страны Европейского союза долго и победно говорили о том, что они построят СПГ-терминалы, у них будет прекрасный газ, но не российский. Хорошо, терминалы построены, и по итогам 2013 года выясняется, что 80% их пустуют, мощности не используются. Видимо, те, кто настаивал на их строительстве, теперь сидят и ждут, что в терминалах каким-то волшебным образом окажется нероссийский газ, что они магнитом будут притягивать танкеры.

NBJ: В одном из своих интервью Вы говорили, что на Украине в какой-то момент возникла секта свидетелей трубы, а в Европе, значит, есть секта свидетелей терминала?

К. СИМОНОВ: Да, здесь налицо религиозное мышление: терминалы рассматриваются как жертвенники, на которые, если усердно молиться и верить, рано или поздно снизойдет священный огонь. Беда только в том, что газ – реальная вещь, а не некий магический артефакт, и просто так он никуда не приходит, особенно в нынешней рыночной ситуации. Я уже говорил, что в странах Азии наблюдается экономический рост, естественно, они становятся жадными до газа, поэтому катарский экспортный газ, на который так рассчитывала в свое время Европа, полностью уходит туда. Норвегия, на которую тоже возлагались надежды, не способна нарастить добычу газа – ей бы сохранить ее нынешние объемы. Туркменистан завязан на Китай, так что рассчитывать на его газ бессмысленно. Ну вот и хочется спросить: может, не надо изобретать велосипед и выдумывать все новые и новые фантастические проекты, когда под боком есть нормальный стабильный поставщик.

NBJ: А Азербайджан?

К. СИМОНОВ: Хорошо, что напомнили. К концу этого десятилетия Азербайджан сможет поставлять в Европу в среднем около 10 млрд кубов ежегодно. Учитывая потребности стран ЕС, это просто смешно, для сравнения: Россия сейчас поставляет в Европу газ в объеме 163 млрд кубов.

NBJ: Но есть и новый объект поклонения – всемогущий и неисчерпаемый сланцевый газ, который придет и всех накормит.

К. СИМОНОВ: Да, это последняя фишка, которую сейчас усердно разыгрывают. Что ж, давайте посмотрим, как обстоят дела с ним. Добыча сланцевого газа в Европе невозможна, поскольку она предполагает постоянное горизонтальное бурение с использованием воды и химических реагентов. Одно дело – добывать его в штате Техас, где много пустующих площадей, и совсем другое, например, в Польше, где повсюду то деревня, то город.

NBJ: Но речь, если я правильно понимаю, идет не о добыче сланцевого газа внутри ЕС, а о его поставках из США.

К. СИМОНОВ: Возможно, такие поставки будут, но в небольших объемах, и уйдут эти поставки не в Европу, а в Азию. Кроме того, надо учитывать такой момент: в США внутренние цены на газ очень низкие, это дает американским производителям огромное преимущество. Америка может производить дешевые товары и поставлять их в европейские и другие страны. Если же начнется массовый экспорт американского газа, то цена на него внутри страны неизбежно пойдет вверх, тогда американские товары сильно потеряют в своей конкурентоспособности. Вот и ответ, почему, несмотря на все угрозы и истерики, вызванные украинским кризисом, не было выдано ни одной лицензии на поставки американского газа в Европу. Если у стран ЕС до сих пор есть иллюзии, что «большой брат» поможет им в газовом вопросе, то им придется заплатить за свои заблуждения очень высокую цену.

NBJ: Есть и еще одно, совсем новое утверждение: под Славянском обнаружен сланцевый газ, поэтому для Киева жизненно важно прижать Донбасс к ногтю.

К. СИМОНОВ: Знаете, на Украине сейчас подобные байки появляются каждый день: то они газ под Славянском обнаружили, то в Крыму, оказывается, были астрономические залежи газа и не менее астрономические запасы газа в хранилищах. Что называется, любые выдумки хороши, лишь бы не платить России за уже осуществленные поставки голубого топлива.

NBJ: Вот мы и подошли к Украине и ко всей нынешней ситуации, которую уже, правда, пока робко, называют третьей газовой войной. Война не война, а переговоры по поставкам газа на Украину, похоже, и впрямь в тупиковом состоянии.

К. СИМОНОВ: Ну это действительно уже из серии абсурда. Украина признает, что получала российский газ, соглашается с ценой 268,5 долларов за тысячу кубометров, то есть с ценой, которая была установлена на I квартал 2014 года. Власти Украины не отрицают того, что долг за первый квартал составляет 2,2 млрд долларов. Мы говорим: заплатите, и мы вернемся к переговорам об оплате поставок в следующем квартале, рассмотрим возможность предоставления скидок. Украина отвечает: хорошо, мы заплатим. Потом вдруг вспоминает что у нее отняли Крым и похитили месторождения газа. И результат: мы вам, проклятым оккупантам, платить не будем!

NBJ: Россия сделала следующий вразумляющий шаг – перевела Украину на предоплату. Странно, что это, похоже, не пугает ни саму Украину, ни ЕС, который тоже может пострадать, как это было во время второй газовой войны в 2009 году.

К. СИМОНОВ: Наверное, сказывается фактор лета – в теплый сезон Украина не испытывает острой потребности в газе. Это позволяет украинским властям гордо заявлять на весь мир: «москали не задушат вильных украинцев» и страна запросто обойдется без тоталитарного газа…

NBJ: Все бы хорошо, только осень и зиму никто не отменял.

К. СИМОНОВ: Совершенно верно. Тогда Украина окажется перед выбором: либо замерзнуть, либо начать подворовывать газ, предназначенный для европейских потребителей. Думаю, нет смысла гадать, что она выберет. Значит, с высокой степенью вероятности мы вынуждены будем полностью перекрыть поставки газа по этой трубе, следовательно, замерзать вместе с Украиной будут Болгария, балканские страны и Чехия.

NBJ: Ничего принципиально нового – такое уже было. Но вот интересно, почему ЕС так спокойно относится к этой «радужной» перспективе?

К. СИМОНОВ: Я думаю, это связано в том числе с тем, что сейчас идет процесс смены власти в Евросоюзе. Нынешним чиновникам в Брюсселе не до того, чтобы решать газовые проблемы – этим будут заниматься их преемники. На Украине тоже межвластье. К тому же, как я уже говорил, на всех оказывает влияние сезонный фактор – лето. Ну и наконец, не стоит списывать со счетов США: американские власти оказывают колоссальное давление на своих европейских партнеров, которые далеко не всегда готовы противостоять ему. Украинский кризис наглядно демонстрирует это: что принесла Украина Европе, кроме постоянной головной боли и политических рисков?

NBJ: Если бы только политических... Я думаю, что и экономических тоже. Украину ведь надо кормить, ее экономика, насколько я понимаю, априори несамостоятельна.

К. СИМОНОВ: Ну если что и можно утверждать наверняка, так это то, что Европа кормить не будет. Даже когда не было еще всей этой майданной «революции» и ситуация в стране была под контролем, европейские инвесторы вкладывали средства исключительно в украинскую пищевую промышленность, но никак не в машиностроение и металлургию.

NBJ: Россия будет продолжать субсидировать украинскую экономику?

К. СИМОНОВ: Хороший вопрос. Тут мнения расходятся. Лично я считаю, что нам надо развивать внутреннее производство и активировать процессы импортозамещения украинской продукции. Многие эксперты, напротив, говорят о необходимости сохранять связи с украинской экономикой. Ну а пока мы видим, что на Украине уже идет резкий спад в машиностроении и металлургии, а у нас в тех же отраслях, напротив, наблюдается рост.

NBJ: То есть пока мы думаем и гадаем, процесс импортозамещения уже идет?

К. СИМОНОВ: Вот именно. На мой взгляд, ничего трагичного в этом нет.

NBJ: У Вас есть прогноз, как дальше будет развиваться экономическая и политическая ситуация на Украине?

К. СИМОНОВ: Есть, только он не слишком оптимистичный: через какое-то время в стране начнется полномасштабный экономический кризис, имеющий очень тяжелые, можно сказать, катастрофические социальные последствия. Кстати, нельзя сказать, что в данном случае мы увидим что-то принципиально новое. В 2004 году, как вы помните, к власти тоже пришел «оранжевый» президент, который, несмотря на всю свою русофобию, был вынужден через какое-то время наладить отношения с Россией. Ничего не поделаешь, Россия с Украиной тесно связаны.

NBJ: Однако пока речь идет о подписании экономической части ассоциации с ЕС. Даже дата уже называется – 27 июня. Значит ли это, что Европа будет готова помогать Украине материально?

К. СИМОНОВ: Ни в коей мере. Скорее ЕС по доброй сложившейся традиции скажет новым украинским властям: главное – институты, надо их создать, тогда все наладится; мы вам поможем, пришлем своих консультантов, напишем тома рекомендаций, а вы их исполняйте, и будет вам счастье. Но денег не даст, у ЕС даже мыслей таких нет. Там прекрасно понимают, что Украина нуждается в колоссальных денежных вливаниях на постоянной основе. И никто, кроме России, ей эти вливания обеспечить не сможет.  

Беседовала Анастасия Скогорева

Источник: Национальный банковский журнал, 10.06.2014