Китай – новый энергетический партнер России или ложная альтернатива Европе?

Одной из задач российской политики в сфере энергетики является диверсификация географии поставок. Логика понятна – Россия слишком завязана на европейского потребителя, а новые рынки сбыта дают возможность расширить географию экспорта, а также предоставляют свободу экспортному маневру. Если Европа видит энергетическую безопасность в диверсификации поставщиков, то логика России зеркальна – мы рассуждаем о диверсификации покупателей. Все вроде ясно – но не все так просто, как кажется на первый взгляд.

С одной стороны, перспектива поставок газа в Китай выглядит заманчиво. Динамично растущая экономика, задыхающаяся от нехватки углеводородов представляется идеальной территорией для экспансии.

Китай, по всей видимости, действительно оказался в энергетической ловушке. В энергобалансе КНР наблюдается ярко выраженный крен в сторону угля, хотя страна также активно добывает нефть и газ. Но мы не наблюдаем Китай среди обладателей крупнейший мировых запасов углеводородов. Нет запасов и у его блитжайших соседей, за исключением одного – России.

При этом Китай – динамично развивающаяся экономика. Потребление нефти в КНР за последние 40 лет увеличилось более чем в 25 раз и составляет 8,55% от мирового. А потребление газа увеличилось на 21,6%. С 1991 года КНР увеличила свою долю в мировом энергобалансе почти вдвое - с 9 до 16%, вплотную приблизившись к Европе (18%) и крупнейшему потребителю США (21%). Именно Китай и другие страны Юго-Восточной Азии и будут толкать вверх спрос на энергоресурсы. По оценкам администрации США, Китай к 2030 г. станет вторым потребителем энергии в мире (42 трлн. кВт ч) после США (47 трлн.), европейские экономики сильно отстанут.

В течение многих десятилетий Китай обходился собственными природными запасами нефти, но в 90-ые годы XX века страна была вынуждена начать покрывать дефицит сырья за счет импорта. Китай уже является третьим в мире по объемам импорта сырой нефти, уступая лишь США и Японии. При этом разрыв между добычей и потреблением становится все более ощутимым. Начал Китай завозить и уголь, что является важнейшим признаком фактически неизбежного энергетического голода. Скоро Китай начнет в серьезных объемах импортировать и газ. Так что вывод ясен - ситуация в энергетике становится для Поднебесной все более и более драматичной.

Пока Китай производит газа больше, чем потребляет, его импорт весьма ограничен, и, скорее, носит характер отработки логистических цепочек. Китай импортирует сжиженный природный газ в объеме 1 млрд. куб. м. из Австралии. В 2006 году Китай добыл газа 58,6 млрд. куб. метров при уровне потребления в 55,6 млрд. куб. м. Но, несмотря на фантастический прирост в добыче газа, потребление растет еще быстрее. В 2006 году рост добычи составил 17,2%, а потребления - 21,6%.

По информации Министерства торговли КНР, более половины потребности Китая в нефти через 1-2 года будет покрываться за счет импорта. Факторами роста импорта нефти являются быстрое развитие китайской экономики и рост объема переработки сырой нефти.

Китайские эмиссары в поисках допуска к добычным проектам разбрелись по всему миру – включая Африку и Латинскую Америку. Но общая ситуация играет поив Китая. Свободных запасов очень мало, а транспортировка из традиционных регионов добычи нефти и газа связана с серьезными рисками, в том числе и политическими. Импорт нефти к 2020 году может достигнуть 250 млн. т в год. А импорт газа – от 80 до 160 млрд. кубометров, согласно оценкам международного энергетического агентства. И совершенно не ясно, где Китай сможет найти такие объемы.

Так, Китай активно пытается выйти на рынок сжиженного газа – называются проекты закупки СПГ в Австралии, Нигерии, Омане, Малайзии, Индонезии. Но на самом деле рынок СПГ очень конкурентный – сомнительно, что к 2011 году Китай сумеет найти на нем свободные мощности более 10-15 млрд. кубометров. Тем более что есть давно уже вышедшие на него Япония и Южная Корея, а возможности роста производства газа в Индонезии и Малайзии исчерпаны. Есть надежды на трубопроводные поставки – из Мьянмы и Туркмении. Но в Мьянме велики политические риски. А договоренности о поставках 30 млрд. кубометров из Туркменистана из месторождений в районе Амударьи могут оказаться фантоном. Нет достоверных данных геологоразведки этого района. Кроме того, Китай столкнется с сопротивлением Европы, весьма рассчитывающей на туркменский газ.  Ведь новый президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов демонстрирует неожиданную активность и симпатии по отношению к Европе. Его самого и представителей Туркмении теперь постоянно можно увидеть на различных нефтегазовых мероприятий в Европе, что для Китая скорее является тревожным сигналом.

Получается, что Россия является чуть ли единственным спасением Китай от энергетического голода. Тем удивительнее постоянно встречаемые «экспертные мнения» о том, что масштабному экспорту нефти и газа в Китай мешает жесткая позиция КНР по вопросам стоимости ресурсов и формуле цены. Это удивительно – потому что если в данных словах есть доля правды, то Китай, получается, добровольно сует себе голову в энергетическую петлю.

У меня лично из общения с китайскими экспертами и политиками сложилось полное ощущение, что КНР готов к гибкости в ценовом вопросе. Значит, на самом деле Россия еще не приняла решения относительно необходимости экспорта нефти и газа в Китай. И это решение не связано с экономикой. Оно будет полностью политически мотивированным. Ситуация в российском добычном сегменте ясна – с одной стороны, колоссальные запасы и перспективные проекты. С другой, исчерпание введенных в действие еще в советское время месторождений. В этом плане нефтегазовая отрасль сталкивается с необходимостью срочного запуска принципиально новых проектов и создания новых центров извлечения углеводородов. Это потребует инвестиций, технологий, а, главное, времени.

Мы видим, что инвестиции нефтегазовых компаний уже выросли в последнее время на весьма значительные суммы – а добыча практически не увеличивается. В 2007 году по нефти рост добычи составил 2,1%, а по газу наблюдалось падение на 0,5%. Это означает, что нарастить добычу газа и нефти до 2015 года не удастся. Поэтому новые рынки не удастся завоевать при помощи дополнительных объемов нефти и газа. Если мы хотим продавать нефть и газ Китаю, мы должно снять эти объемы с европейского направления. А это уже политический выбор. По сути, начало серьезного энергетического сотрудничества с Китаем будет означать разворот во внешней политике России. Так что ключевой вопрос в том, готова ли Россия к подобным изменениям. Пока европейский вектор в нашей энергетической политике (а, значит, и во всей внешней политике) преобладает. Именно это, а не вопрос цены, и является главным препятствием к экспорту российских углеводородов в Китай.

Действительно, все экспортные проекты, направленные в сторону Поднебесной, развиваются слабо. Путин еще весной 2006 года обещал построить к 2011 году два газопровода в Китай общим объемом до 68 млрд кубометров газа. Но до сих пор нет даже согласованных маршрутов этих газопроводов.

Еще показательнее ситуация с нефтепроводом Восточная Сибирь-Тихий океан. Мы знаем, что построено более тысячи километров данного нефтепровода. Но, во-первых, совершенно не ясно, что же будет являться финальной точкой ВСТО. Он должен прокачивать 80 млн тонн нефти - но куда? Официальный план – построить трубу до Сковородино, после чего ее ждет раздвоение- 30 млн тонн пойдут в Китай, 50 млн – на берег Тихого океана. Однако это решение далеко не окончательное. Ответвление на Китай можно и не строить, направив ВСТО только на берег Тихого океана. А есть и еще более радикальный сценарий: вообще прекратить строительство ВСТО и использовать уже действующий участок в реверсном режиме – т.е. подключить к трубе разрабатываемые месторождения Восточной Сибири и поставлять нефть в ЕС. Собственно, «Транснефть» уже предложила концепцию реверсного использования трубы – пока она предлагается как временная, но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Мы видим, что «Транснефть» не хочет достаивать ВСТО: несмотря на публичное требование Дмитрия Медведева, срок введения в строй первой очереди ВСТО отодвинут на конец 2009 года, и это не вызвало никакого скандала. Зато «Транснефть» активно лоббирует расширение системы БТС – европейское направление экспорта явно приоритетнее для этой госкомпании.

И тут мы должны затронуть еще один удивительный парадоксом. Отказываясь от углеводородного экспорта в Китай, Россия делает огромную услугу Европе, давая ей шанс найти ресурсы для обеспечения потребностей в углеводородах. Но ЕС продолжает жесткую критику России, продолжая рассказывать драматические истории про энергетическое оружие. Такое ощущение, что Европа просто выталкивает Россию в Китай, что может стать для ЕС роковой ошибкой. Потеря России будет означать неизбежный энергетический голод. Это прекрасно понимают в Китае, но задача КНР в разы сложнее – ведь Китаю нужно развернуть нефтегазовые потоки из России в свою сторону, что является грандиозным политическим проектом.

Автор: Константин Симонов

Источник: Foreign policy, № 2, 2008 г.