Россия 2008. Часть 6. Наука. Культура. Образование

( Фрагмент книги «Россия 2008. Отчет о трансформации» )

Содержание:

• 6.1. Наука и инновационное развитие России ↓
• 6.2. Конфликт вокруг «болонских принципов» и ЕГЭ. «Бунт историков» ↓
• 6.3. Кино как мировоззренческое «поле битвы». Противостояние кинематографистов ↓

«Гуманитарная» сфера в Российской Федерации во многом зависела от политической и социально-экономической конъюнктуры. Поэтому в развитии науки, культуры и образования в 2008 г. можно выделить несколько этапов.

Так, с учетом «финансового фактора» очень четким «водоразделом» служит глобальный кризис, который привел к резкому сворачиванию государственной поддержки гуманитарной составляющей, а также к сокращению меценатской активности российского бизнеса. Соответственно, деление на «тучный» и «тощий» периоды финансирования науки, образования и культуры является очевидным.

Еще одним «дифференцирующим» обстоятельством является фактор выборов нового президента РФ и образование «тандема». В «путинский период» преобладающим являлось «государственническое» начало в гуманитарной области и «державно-патриотический пафос» активно проникал в сферу культуры, науки и образования. Поэтому в 2000-2007 гг. приверженцы либеральных принципов были вынуждены отступить и занять «оборонительные» позиции. Конечно, никаких «чисток» от сторонников либеральных ценностей в указанные годы не проводилось, но формальной поддержки «сверху» им не было. Соответственно, значительная часть «либералов-гуманитариев» были вынуждены мимикрировать и подстроиться под «этатистские» тенденции. В этом плане их позиция напоминала стиль поведения журналистского сообщества: так, например, «формальное» изменение позиции авторских коллективов «Радио России» и НТВ не свидетельствовало об их идеологической «перековке» - в своем большинстве «акулы пера» сохранили «дух либерализма». И лишь очень немногие деятели науки, искусства и образования отважились на открытую «фронду», перейдя в лагерь «непримиримых» противников «авторитарной» власти.

С утверждением на посту президента РФ Дмитрия Медведева в лагере системных «либералов-гуманитариев» произошло «оживление», связанное с ожиданиями «оттепели», в том числе в сфере образования, науки и культуры. Такого рода надежды подпитывались историческим опытом: не секрет, что приход к власти в СССР «политического реформатора» Никиты Хрущева спровоцировал также «демократическую волну» в гуманитарной области, особенно в кинематографе, литературе и образовании.

Тем не менее, 2008 год не стал временем «либерального гуманитарного реванша». Ожидания «демократической общественности» оправдались лишь отчасти: тенденции «оттепели» проявились разве что в политике приведения к «общемировым стандартам» российской образовательной системы и определенному «миксту» в творческой сфере (произведения «государственно-патриотического» звучания были несколько «разбавлены» либеральными аналогами). При этом власть до начала финансово-экономического кризиса стремилась не испортить отношения со всеми «идеологическими» течениями и предпочитала в условиях «переизбытка ресурсов» покупать лояльность представителей самых разных направлений и мировоззренческих приоритетов. Примечательно, что стремление к диффузии и «многовекторности» в гуманитарной сфере проявлялось даже в процедуре награждения деятелей науки, искусства и культуры правительственными орденами – например, практически одновременно их получили «слава советского кинематографа», «государственник» Василий Лановой и один из родоначальников «культурной перестройки», сатирик Михаил Жванецкий.

В условиях кризиса приоритеты поддержки гуманитарной сферы сверху изменились разве что по экономическим основаниям (сокращение госрасходов, отказ от новых затратных инициатив и др.), идеологические же акценты не изменились: экономические трудности с реализацией творческих проектов ощутили на себе практически все «гуманитарии». Тем не менее, «многовекторность» власти в науке, образовании и культуре продолжала сохраняться. В этих сферах, как и в «большой политике» ставка делалась на создание системы «сдержек и противовесов» и периодическое «уравнивание шансов» противоборствующих «творческих» сторон, которые в таких условиях объективно были вынуждены апеллировать к власти как к единственному центру влияния и «верховному арбитру».

6.1. Наука и инновационное развитие России

Общая ситуация в науке в РФ в 2008 г. была достаточно позитивной, причем даже после начала глобального финансово-экономического кризиса. Такого рода ситуация была обусловлена, во-первых, увеличением госрасходов на исследовательские проекты, во-вторых, оптимизацией администрирования научной сферы, в-третьих, целенаправленной политикой по возвращению кадров и борьбе с «утечкой мозгов». Одновременно власть начала привлекать научное сообщество к разработке масштабных проектов. Так, например, экономисты РАН участвовали в разработке «миллиардных» государственных программ развития Дальнего Востока, Урала и Южной Якутии.

Определенные подвижки в первой половине года наблюдались даже в сфере взаимодействия науки и бизнеса. Ранее частные и «полугосударственные» коммерческие структуры очень неохотно шли на контакт, особенно в плане финансирования фундаментальных исследований, поскольку такого рода разработки не гарантировали быстрой прибыли, а то и вовсе оказывались убыточными. Тем не менее, благополучная ситуация на рынках в указанный период, не предвещавшая потрясений, стимулировала интерес предпринимательского сообщества к «академическим» проектам. Более того, некоторые из компаний подписали специальные соглашения с РАН относительно долгосрочного сотрудничества. Например, «Норильский никель», который заключил с Академией Наук договор на программу по водородной энергетике. Также российские «профильные» ученые приняли участие в разработке глобального плана модернизации всей российской энергетики, который президент РАН Юрий Осипов по значению сравнил с проектом ГОЭЛРО.

Одновременно в 2008 году была проведена «инвентаризация» отечественной науки. Формальные показатели оказались весьма впечатляющими. Выяснилось, что в РФ, по данным Росстата, насчитывается 4068 научных организаций, включая 2700 государственных. Хотя, как отмечают эксперты, наука так и не смогла «оторваться» от бюджета, большинство из указанных структур финансируются государством. При этом расходы на НИОКР по гражданской тематике в России в 2008 г. увеличились до 130 миллиардов, что составляет около 0,3% ВВП - по этому показателю Россия приближается к развитым мировым державам. Однако, несмотря на такие солидные показатели, эффективность использования этих средств оставляет желать лучшего. Так объем нашего инновационного экспорта составляет всего 0,6 млрд. долл., что в 120 раз меньше США. По количеству публикаций, признанных мировым сообществом, наша страна находится на 14-м месте, а по цитируемости — на 17-м, и есть тенденция к снижению этих результатов. Кстати, не могут похвастаться «глобальным» признанием и наши учебно-научные центры. 9 октября 2008 г. был опубликован рейтинг лучших университетов мира за год по версии еженедельника the Times Higher Education и международной компании SQ, Quacquarelli Symonds. Список в очередной раз возглавил Гарвардский университет, а на втором месте расположился Йельский университет. Что же касается ведущего российского вуза – Московского государственного университета, то он занял только 182-ое место в списке, разделив его с Macquarie University из Австралии. Ни один другой университет из России или республик бывшего СССР в состав 200 лучших не попал. Конечно, такого рода рейтинги во многом являются субъективными и, скорее, базируются на «узнаваемости» тех или иных вузов, чем на анализе уровня образования и научных достижений. Однако, в современных условиях фактор известности играет весьма значимую роль, а вот его российскому образованию и науке как раз и не хватает.

Такого рода результаты лишь подтвердили необходимость максимального сопряжений образовательного и научного потенциала в деятельности высших учебных заведений. В качестве такого «синтеза» в 2008 году в России продолжали формироваться новые научно-образовательные структуры - национальные исследовательские университеты. В частности, были подготовлены проекты решений о создании двух таких НИУ – Национального ядерного исследовательского университета на базе МИФИ и Национального исследовательского технологического университета на базе Московского института стали и сплавов. Отметим, что ранее уже были созданы два федеральных университета - Южный и Сибирский, а теперь принято решение о создании еще одного федерального университета на Дальнем Востоке.

Тем не менее, необходимо отметить, что в плане создания «точек роста» Россия в 2008 г. существенно не продвинулась. Так структуры, ответственные за инновационное развития (особые экономические зоны, госкорпорация «Роснанотех» и др.), предпочли, скорее, «фиксировать прибыль», чем достигать «интеллектуальных прорывов». Так руководство «Роснанотеха» открыто заявило об отказе в финансировании фундаментальных исследований, посчитав это «внутренним делом» академического сообщества. При этом деятельность управленческого аппарата госкорпорации в течение всего 2008 г. подвергалась жесткой критике, как со стороны ученых, так и экспертов за слишком очевидное «освоение казенных средств». Что же касается руководства Федерального агентства по управлению особыми экономическими зонами, то оно также предпочло идти по пути «наименьшего сопротивления» и минимизировать «фундаментальную составляющую» в своей деятельности, уделив приоритетное внимание развитию портовых и туристско-рекреационных ОЭЗ, способных приносить «оперативный» доход.

Однако после начала кризиса ситуация в научной сфере меняется, хотя не столько кардинально. В частности, от финансирования ряда «фундаментальных» проектов отказывается бизнес. Кроме того, несмотря на временное сохранение значительных объемов господдержки, в научном сообществе наблюдается «социальный пессимизм» и все чаще начинают говорить об очередной волне «интеллектуальной эмиграции», которая имела место в «бесперспективные» и «нищие» 1990-е года. Правда, сдерживающим фактором является то обстоятельство, что глобальный финансовый кризис затронул все без исключения страны мира и «оазисов благоденствия» на карте мира практически не осталось.

Если говорить о взаимодействии власти и научного сообщества, то нужно отметить, что в 2008 г. оно было непростым.

Так, далеко не безоблачными оказались отношения власти со «строптивым» коллективом РАН. Фронда академиков, казалось бы подавленная в 2007 г. после избрания «полпреда власти», главы Курчатовского института Михаила Ковальчука и.о. вице-президента Академии Наук, вновь дала о себе знать в мае 2008 г. при голосовании по избранию действительных членов РАН. Так общее собрание Академии «прокатило» Ковальчука, отказав ему в избрании. В итоге президент РАН Юрий Осипов был вынужден исключить своего зама из числа президиума, в который могут входить лишь «полноценные» академики, а не «членкоры». За то, чтобы он стал академиком, проголосовали 204 члена общего собрания при проходном минимуме в 248 голосов. Отметим, что это была уже вторая неудачная попытка представителя «провластной» группы банка «Россия» баллотироваться в «настоящие» члены Академии – первая была предпринята два года назад. При этом Ковальчука называли возможным преемником Осипова на должности президента РАН. В академических кругах возможное избрание Ковальчука президентом связывали с усилением правительственного контроля за академией. В итоге же «провала» Ковальчук был вынужден сосредоточиться на работе в качестве члена наблюдательного совета корпорации «Роснанотех» и председателя комиссии по образованию и науке Общественной палаты РФ.

Тем не менее, несмотря на такое тактическое поражение, государство в борьбе с «фрондой» в РАН выиграло в главном. Так, во-первых, 30 мая 2008 г. на своей должности был переизбран президент Академии, «центрист» Юрий Осипов, несмотря на серьезную конкуренцию со стороны выдвиженца «консерваторов» Владимира Фортова. Последний получил 486 голосов при 651 голосе у Осипова, причем результат «оппозиционера» мог быть еще выше - еще один кандидат Валерий Черешнев, «отобрал» у него 88 голосов.

Во-вторых, удалось достичь компромисса со «строптивым» академическим сообществом относительно контроля над финансовыми потоками РАН. К весне 2008 года назрела необходимость формализации существующего почти год негласного соглашения между участвовавшими в конфликте лоббистскими группами. Одобренный в марте бюджет программы фундаментальных исследований государственных академий наук на 2008-2012 гг. превышал 250 млрд. рублей, что примерно соответствовало прежнему объему госфинансирования фундаментальной науки, однако расходоваться он стал по-новому. У финансовых потоков впервые появился внешний управляющий. Руководить исполнением программы стал координационный совет, в состав которого, наряду с выдвиженцами государственных академий, вошли представители правительства РФ и федеральных органов исполнительной власти. Таким образом, убрав внешний контроль за академией из устава, правительство «переместило» его в документ, регламентирующий финансовую деятельность научного сообщества. Однако, судя по реакции «академиков», такой «компромиссный» вариант их в целом устроил.

Еще два «идеологических» конфликта разгорелись в общественных науках, представители которого «по традиции» являются наиболее политизированными по сравнению с «коллегами».

Первый конфликт был связан с продолжением дискуссий относительно учебника заведующего кафедрой истории Московского педагогического государственного университета, доктора исторических наук, профессора Александра Данилова по отечественной истории, в котором автор достаточно комплиментарно высказывался о «сталинском периоде» и пытался «прагматично» оправдать репрессии 1937-1939 гг. Несмотря на это, учебник получил гриф Министерства образования и науки и был рекомендован для изучения в вузах России. Такая ситуация не могла не вызвать протеста у многих историков, значительная часть которых является приверженцами либеральных ценностей и была исключительно недовольна «реанимацией сталинизма», с которым, как ей казалось, было навсегда покончено еще в начале 1990-х гг. Тем более, что своего рода ностальгия по сталинизму как «режиму сильной руки» до сих пор существует в российском обществе, свидетельством чему попадание Иосифа Сталина в число «призеров» наиболее популярных отечественных государственных деятелей в результате телеконкурса «Имя России».

Еще более обострило конфликт в среде историков противостояние вокруг Института российской истории РАН. В декабре 2008 г. в этом академическом институте состоялась небольшая либеральная «революция». В результате голосования с поста директора ИРИ был смещен «консерватор» Андрей Сахаров, а на его место избран «либерал» Анатолий Чернобаев. Тем не менее, вопреки «правилам игры» на своем заседании 20 января 2009 г. Президиум РАН не утвердил кандидатуру избранного директором Института российской истории Чернобаева. Своим решением Президиум оставил Сахарова (директора с 1993 г.) в должности и.о. директора ИРИ РАН еще на полтора года. По некоторым данным, такое решение было принято «по звонку сверху». Правда, при этом академическое сообщество проявило своего идеологическую гибкость: одновременно Президиумом РАН было утверждено решение Отделения историко-филологических наук об избрании новым руководителем Секции истории – академика РАН Валерия Тишкова, который является ярко выраженным представителем «либерального направления».

6.2. Конфликт вокруг «болонских принципов» и ЕГЭ. «Бунт историков».

Еще одним «полигоном» квазиполитического противостояния стала сфера образования. Здесь шли активные бои, с одной стороны, «модернистов» с «консерваторами», а с другой – «атеистов» с «клерикалами».

Первое противоборство развернулось вокруг одного из основных элементов «болонской реформы» - введения Единого госэкзамена – формы итоговой аттестации школьников 11-го класса, высокая оценка по которому (-ым) в соответствии с замыслом Минобразования и науки позволит поступить в самые элитные вузы без специальных вступительных испытаний. Такая система вводится в России повсеместно без исключений с 2009 г. Против данных трансформаций уже несколько лет воюет большая часть образовательного сообщества. Причем мотиваций противиться преобразованиям, как минимум, две. Так в своем неприятии ЕГЭ и всех остальных изменений порядка поступления в вузы критики модернизационного проекта акцентируют внимание на «неорганичности» данной системы для России, где традиционно господствовали классические принципы организации высшей школы. Более того, ряд противников реформаторской линии подчеркивают, что комплексная реализация болонских принципов приведет к «американизации» вузовского образования. В этой связи неприятие вызывают и узкая специализация будущих выпускников, и фрагментированность предоставляемых им знаний, и сокращение аудиторной нагрузки (в отличие от западного студента, российский в силу специфики менталитета вряд ли свободное время потратит на поход в библиотеку или самообразование), и ставка на тестирование, позволяющее проверить, скорее, не творческие навыки, а «механическую память» обучаемого. При этом в критике системы ЕГЭ сходятся как представители КПРФ (например, депутат Госдумы от КПРФ Олег Смолин), так и «Единой России» (ректор МГУ им. М.В. Ломоносова Виктор Садовничий).

Однако многие противники введения ЕГЭ, протестуя против реформы, имеют вполне корыстный интерес. Ни для кого не секрет, что большинство вузов России глубоко коррумпированы, и поступление за «гешефт» стало обыденной практикой. Поэтому отстранение от такой «кормушки» представителями «теневого образовательного рынка» было воспринято едва ли не как оскорбление и они организовали обструкцию «проекту Фурсенко». Тем не менее, постепенно дискуссии относительно «болонских соглашений» в целом и ЕГЭ, в частности, начинают угасать. С одной стороны, это связано с жесткой позицией Минобрнауки, которое неуклонно продвигает в жизнь новые образовательные принципы, с другой – со своего рода компромиссом «реформаторов» и «коррупционеров». Последним удалось добиться возможности «корректировки» модернизационного проекта. Так, например, значительному числу элитных вузов удалось «пробить» себе особые условия поступления: либо через проведение (помимо ЕГЭ) творческих конкурсов, либо через «внеконкурсные» олимпиады, либо через самостоятельный прием единого госэкзамена.

Еще одной «образовательно-политической» проблемой для власти стало преодоление влияния кризиса на платежеспособность и трудоустройство студентов и выпускников.

В условиях «тучных лет» численность студентов всех форм обучения резко увеличилась, в основном за счет «платников» при одновременно сокращении бюджетных мест. Благоприятная финансово-экономическая ситуация позволяла родителям (а иногда и самим студентам) достаточно легко находить деньги на образование своих «чад». Однако неблагоприятное изменение конъюнктуры резко понизило платежеспособность, как родителей, так и самих обучающихся. Перед значительной частью «платников» всерьез обозначилась перспектива «исхода» из вуза. В итоге руководство страны оказалось перед лицом вспышки массовой протестной активности среди студентов. При этом не исключено, что «из солидарности» к протестующим «изгнанникам» присоединились бы их более «успешные» однокурсники. То есть в этих условиях «студенческий бунт» вполне мог привести к событиям, аналогичным 1968 г. во Франции. Осознавая это, власти предприняли ряд мер по «сглаживанию» ситуации. Так, сперва президент РФ Дмитрий Медведев призвал вузовское начальство активнее переводить успешных «платников» на бюджетные места. В частности, в своем интервью «Первому каналу» телевидения он заявил следующее: «те, кто учится на платных отделениях и кто хотел бы перевестись на бюджетные места, – соответствующее письмо Министерства образования с рекомендациями, которые должны действовать в отношении всех учебных заведений, по моему поручению уже подписано».

Тем не менее, такого рода «протекционизм» в отношении студенчества вызвал негативную реакцию в самих вузах, доходная часть которых во многом определяется количеством студентов договорной формы обучения. Именно бонусы преподавателям по линии платного образования позволяли университетам, академиям, институтам и колледжам «сохранять кадры» и обеспечивать собственное выживание в условиях низкого бюджетного финансирования системы высшего образования.

Еще одним потенциально конфликтным моментом является проблема трудоустройства молодых специалистов, выпускаемых вузами. Особенно это касается тех специальностей, в отношении которых на рынке труда ощущается «переизбыток кадров»: экономистов, юристов, менеджеров. Жесткость конкуренции в условиях кризиса резко возросла, и, напротив, сократились потребности государственных структур и бизнеса в притоке новых сотрудников. При этом в случае выбора между молодым специалистом и опытным, работодатель практически наверняка сделает выбор в пользу последнего.

Одновременно экономический кризис ударил и по рынку «студенческой подработки»: свертывание производства, увольнения и сокращения заработной платы ударили, прежде всего, по «совместителям» и «временным работникам», в числе которых находится много представителей студенчества. Такая ситуация опять же чревата ростом протестных настроений у молодежи, которая чаще всего и является главным «исполнителем» различного рода революций, бунтов и массовых беспорядков.

Соответственно, понимая такую опасность, руководство страны предприняло превентивные действия и на данном направлении. Так в своем телеинтервью Дмитрий Медведев рассказал, что «министерство образования подготовило план трудоустройства молодых специалистов, который предполагает несколько вещей. Помимо тех, кто распределяется, допустим, по заявкам предприятий, кто учился по контрактам, их в принципе должны взять на работу, есть возможность кого-то быстро переподготовить по более дефицитным специальностям, и это предполагается. Есть возможность часть людей, часть студентов, которые хотели бы продолжить обучение, устроить на аспирантские места и в магистратуру, потому что, выбирая между сложной жизнью и учебой, конечно, я надеюсь, значительная часть студентов склонится к тому, чтобы продолжить обучение. Это тоже достаточно серьезная позиция, которой мы обязательно займемся… Наконец, есть ещё одна неплохая идея. Она заключается в том, чтобы при университетах, а также при колледжах, которые очень часто у нас вместе с университетами находятся, создать специальные малые предприятия, и такого рода законопроект уже внесён в Государственную Думу».

Тем не менее, такого рода предложения являются явно недостаточными. Во-первых, в своем большинстве студенческая молодежь является весьма амбициозной и любое понижение статуса и сокращения «потенциала возможностей» будет воспринимать исключительно негативно. Во-вторых, пока содействие студенческой молодежи выражается, скорее, в качестве «благих пожеланий» бизнесу и вузам, при том, что последние вряд ли будут готовы в ущерб себе прислушаться к просьбам руководства РФ. Однако более жесткие действия «протекционистского» характера в отношении молодежи в целом и студенчества, в частности, могут спровоцировать серьезный конфликт власти с бизнесом и высшей школой, что также нанесет удар по стабильности в стране. Поэтому, учитывая «компромиссность» существующего властного сообщества, можно прогнозировать реализацию «гибкой политики», которая даст позитивный эффект в случае, если кризис не затянется на длительный период, но способна спровоцировать дестабилизацию, если неудовлетворенными окажутся все заинтересованные стороны.

Кстати, парадокс заключается еще и в том, что зачастую социально-политическая нестабильность в государствах провоцируется «переизбытком» лиц с высшим образованием, что влечет за собой излишне жесткую конкуренцию за «место под солнцем» и появление «контрэлиты». Поэтому вполне понятно желание российского руководства минимизировать число «фабрик интеллектуалов». Так, по данным министра образования и науки Адрея Фурсенко, в ближайшие четыре года российских вузов станет меньше на 20 процентов. «Нам нужно поддерживать эффективные институты, увеличивать их финансирование, а не растрачиваться на псевдообразование», - подчеркнул он, аргументируя свою позицию. По его словам, аккредитационные требования не выполняет в той или иной мере около тысячи филиалов вузов. В регионах их число вскоре уменьшится вдвое. Некоторых из них будут закрыты, а другие — присоединены к дающим более качественное образование. Минобрнауки РФ предлагает также ввести «четкие критерии, индикаторы, которые позволят понять, кто есть кто в научном сообществе». По словам Фурсенко, пока что эти критерии не внесены в правительство и проходят согласование.

Еще одним «образовательным» конфликтом явилась полемика между сторонниками и противниками уравнивания в правах светского и религиозного образования. В 2008 г. Русская православная церковь серьезно укрепила свои позиции в России за счет активной поддержки инициатив власти. И, если в бытность Патриархом Алексия II РПЦ еще сохраняла определенную «дистанцию», то после избрания на этот пост Кирилла (Гундяева) светская и духовная власти пошли «на сближение». При этом нельзя не отметить, что именно «команда» бывшего митрополита, а сейчас Патриарха всея Руси Кирилла являлась и является главным лоббистом двух светско-религиозных проектов: тотального введения в школах в качестве обязательного предмета «Основ православной культуры», а также официальной легализации в светских учебных заведениях специальности «Теология». Мотивируется это как потребностями «духовного просвещения», так и ссылками на опыт ведущих зарубежных стран, где такая специальность существует уже длительное время. В частности, с подачи РПЦ руководителем секции по гуманитарным и общественным наукам рабочей группы по подготовке новой редакции Номенклатуры специальностей научных работников членом-корреспондентом РАН Юрием Воротниковым были выдвинуты предложения в пользу включения в Номенклатуру в отрасль «Гуманитарные науки» раздела «Теология».

Однако такого рода попытки натолкнулись на упорное сопротивление двух категорий работников образовательной сферы. С одной стороны, против проникновения РПЦ в вузы выступили представители «либерального лагеря», которые давно находятся в ценностно-мировоззренческом конфликте с «консервативно-державным» православием, с другой – «социал-демократы» и «коммунисты-интернационалисты», критикующие Русскую Православную церковь за сотрудничество с «антинародным» капиталистическим режимом. Их «совокупная» позиция была изложена в специальном письме в Высшую аттестационную комиссию РФ. В частности, в нем говорилось:

«I. Россия − светское государство, в котором в соответствии с Конституцией церковь имеет статус самостоятельного общественного института. Говоря иными словами, в России, как и в подавляющем большинстве стран мира, церковь отделена от государства. Статья 14 Конституции РФ гласит:

1. Российская Федерация − светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом.

II. Россия – поликонфессиональная страна, и введение несколько лет назад элементов религиозного образования в школах и других учебных заведениях вызвало заметные трения у представителей различных вероучений и их иерархов. Поэтому есть опасность, что включение теологии в реестр специальностей ВАК РФ не только не послужит задачам обеспечения социальной стабильности и консолидации общества, но может (при неотлаженности этого вопроса между конфессиями) сработать в противоположном направлении.

III. Вера и научное знание – разные феномены. В этом сходятся представители и веры, и науки. ВАК – это аттестационный и контрольный орган в сфере государственного (светского) надзора над наукой. У РПЦ есть своя система аттестации научных и педагогических кадров, действующая уже много лет.

IV. В рамках действующей в РФ системы образования теорлогия, достаточно близко стоящая к к богословию, имеет все возможности свободно развиваться и как учебная, и даже как научная дисциплина. А ученые степени кандидата и доктора богословия, присваемые учеными советами духовных академий, равно как вся действующая в РПЦ система научной аттестации религиозных кадров, достаточны, на наш взгляд, для того, чтобы утолить учебные и научные потребности религиозных образовательных и научных учреждений.

Кроме того, те ученые степени, которые присваиваются ВАКом РФ по философии, социологии и культурологии (по направлению «религиоведение») также дают хорошую возможность удовлетворять спрос и духовных, и светских учебных и иных заведений в высококвалифицированных кадрах преподавателей и ученых.

V. Ссылка в письме Ю.Л.Воротникова на опыт большинства западных стран, где «теология динамично развивается как актуальная научная дисциплина», где «существует степень «Доктора теологии», присваемая за научное исследование в виде диссертации», недостаточно весома. Во-первых, потому, что система аттестации научных работников в западных странах построена на совершенно иных принципах, чем у нас в России и, во-вторых, потому, что проблема взаимоотношений между религиями и религиозными конфессиями в этих странах не столь остра, актуальна и сложна, как в России». В итоге делался вывод о том, что «в настоящее время возможностей для реализации потребностей РПЦ в высококвалифицированных научных и преподавательских кадрах вполне достаточно, а включение в Номенклатуру укрупненной группы «Теология» преждевременно».

При этом на сторону «атеистов» встал глава Минобрнауки России Андрей Фурсенко, который в специальном письме к президенту РФ Дмитрию Медведеву от 19 августа 2008 г. выразил отрицательное отношение к внесению теологии в государственный перечень научных специальностей: «Диссертационные исследования в области теологии могут быть подготовлены и представлены к защите в рамках научной специальности 09.00.13 «Религиоведение, философская антропология, философия культуры», – говорилось в письме. Тем не менее, не исключено, что «борьба за теологию» еще не завершена. Как уже говорилось выше, после избрания Патриархом всея Руси Кирилла отношения власти и Церкви заметно потеплели.

6.3. Кино как мировоззренческое «поле битвы». Противостояние кинематографистов.

«Скрестили шпаги» представители «либерального» и «охранительного» лагерей также в кинематографе.

В целом киноиндустрия России в 2008 г. пребывала в состоянии «социального оптимизма». Это было связано с активным ростом бизнеса, который стимулировался материальным благополучием граждан. Лишь в конце года кинотеатры стали терпеть убытки, одновременно из сферы кинематографа стало уходить финансирование, замораживаться новые кинопроекты и существенно урезаться бюджеты уже «запущенных» съемок кинокартин.

Что же касается мировоззренческого фона российского «киноэкрана» 2008 г., то здесь также во многом отразилась ставка на «мультиполярность». Так большинство отечественных и зарубежных лент носило исключительно развлекательный характер. Что же касается «идеологических» картин, то таковых практически не было, за исключением «патриотического» (хотя и с «антифашистским» подтекстом) фильма «Мы из будущего» и «антитоталитарной антиутопии» «Обитаемый остров» по мотивам книг «либералов» братьев Стругацких. «Всеядность» заключалась и в акцентировке отношения кинобизнеса к тем или иным событиям российской истории. Так в кинокартине «Адмирал» перед зрителем впервые предстал идеализированный образ «Сибирского правителя» белого адмирала Александра Колчака, а его противники из числа «красных» были представлены как «взбесившееся быдло». Однако такая постановка проблемы не помешала другим авторам с подачи власти параллельно создавать совместное российско-белорусское монументальное «полотно» «Брестская крепость», в котором показан подвиг «красноармейцев, защитивших свою советскую родину от поработителей».

Отсутствие ясных сигналов со стороны власти «за кого она», во многом спровоцировало и конфликт внутри Союза кинематографистов России.

Скандал начался в декабре 2008 г., когда на съезде Союза кинематографистов вместо самого Никиты Михалкова или его вероятного «преемника» Михаила Пореченкова новым председателем был избран кинорежиссер Марлен Хуциев, который имеет репутацию «оттепелевца» и «лево-либерала». Сам Михалков мобилизовал своих сторонников, которые в судебном порядке оспорили итоги съезда. Ситуация усугубляется тем, что правовые основания обеих сторон весьма шаткие. Судя по предварительным сведениям, съезд готовился с нарушением регламента его созыва, что дает «михалковцам» аргументы для судебного спора. С другой стороны, согласно заверениям «хуциевцев», полномочия самого Михалкова истекли за год с лишним до проведения съезда – в 2007 году (он был избран в 2004 на 3 года). Следует отметить, что кампания Михалкова по его избранию главой Союза в 2004 году также сопровождалась скандалом, который, тем не менее, тогда удалось быстро нейтрализовать.

В нынешнем конфликте оппоненты «команды Михалкова», не рискуя выдвинуть ему «политические» обвинения, предпочли сосредоточиться на «экономических частности, они обвинили Никиту Михалкова в том, что за 10 лет руководства Союзом кинематографистов он не сумел наладить эффективную хозяйственную деятельность. В частности, в вину ему вменили продажу доли российских кинематографистов в Киноцентре, в результате чего Музей кино лишился помещений, а также реализацию дома творчества «Красная Пахра», деньги от которого должны были пойти на реконструкцию другого дома творчества – «Болшево», который однако до сих пор не реставрирован. Однако подобная акцентировка обвинений вызывает серьезные сомнения в достоверности. Вряд ли 84-летний «интеллигент» Марлен Хуциев окажется более эффективным менеджером, чем гораздо более прагматичный и предприимчивый Михалков.

Несмотря на высказанное некоторыми экспертами мнение о материальной подоплеке спора, конфликт явно выходит за пределы «рационального», хотя прагматические моменты, несомненно, присутствуют. В пользу «идеологической подоплеки» свидетельствует состав «групп поддержки» обоих претендентов на председательское кресло. В частности, на стороне Хуциева выступили режиссеры Эльдар Рязанов, взлет которого ассоциируется с апогеем хрущевской «оттепели», и Вадим Абдрашитов, который стал известен в 1980-е гг. и считается одним из «хронологистов» краха официальной советской морали в первой половине десятилетия.

В свою очередь, Никита Михалков считается сторонником «твердой руки» и властной «вертикали», причем он так себя позиционировал еще в 1990-е гг. (вспомнить хотя бы его роль «контрреформатора» Александра III в «Сибирском цирюльнике»). Как верно отметили некоторые специалисты, его избрание в 1997 году на пост председателя Союза ознаменовало поворот в массовом сознании от «демократической вольницы» в сторону «государственного порядка», что на политическом уровне проявилось лишь спустя два года с приходом к власти Владимира Путина. Кроме того, династия Михалковых имеет репутацию «околовластной» уже много десятилетий, поскольку отец кинематографиста является автором еще «сталинского» гимна СССР, не так давно «переформатированного» им же в гимн Российской Федерации. Примечательно, что в «группе поддержки» Михалкова доминируют окологосударственные деятели кинематографии, например, директор «Госфильмофонда» Николай Бородачев. Впрочем, к числу его сторонников относятся и актеры, имеющие имидж «умеренных либералов», например, Василий Ливанов, который получил известность как исполнитель роли Шерлока Холмса.

При этом власть, не склонная пока к либеральным «перегибам» в условиях кризиса, особенно с учетом «зыбкости» общественного мнения, предпочла сыграть, скорее, на стороне более «системного» Никиты Михалкова. Так «демонстративной» стала позиция Министерства юстиции РФ, который отказался зарегистрировать решения VII («хуциевского») съезда Союза кинематографистов. Ободренная такой административной поддержкой, «команда Михалкова» перешла в контратаку и назначила свой «альтернативный» съезд. «Я как законно действующий председатель Союза кинематографистов РФ объявляю о созыве чрезвычайного съезда СК РФ на 30-31 марта в Гостином дворе в Москве», - говорится в заявлении Михалкова.

В заключение можно констатировать, что конъюнктура на рынке науки, образования и культуры определялась в 2008 г. следующими факторами.

Во-первых, в «тучных» условиях первой половины года в указанных сферах шло активное освоение средств, щедро выделяемых как государством, так и частными «спонсорами». Однако, уже к концу года финансирование существенно сократилось, что спровоцировало активизацию борьбы внутри «творческих» сообществ и вывело в публичную сферу ряд «тлевших» конфликтов. В дальнейшем можно прогнозировать интенсификацию противостояния за скудеющие ресурсы, что, в случае углубления кризисных явлений, может привести к «войне всех против всех».

Во-вторых, отсутствие четко сформулированных «сверху» мировоззренческих и идеологических ориентиров для науки, образования и культуры, а также желание власти «играть на разных полях» породили ряд латентных «политических» конфликтов внутри «творческих» корпораций. При этом «мастера культуры и образования» подвержены влиянию устойчивых стереотипов: так «державники» ждут однозначной поддержки со стороны «государственника» Владимира Путина, а «оттепелевцы» - со стороны «либерала» Дмитрия Медведева. Однако, как показывает практика 2008 года, даже в «гуманитарной сфере» представители «тандема» с успехом разыгрывают схему «доброго и злого следователей», при этом сами они не склонны поддаваться соблазну следования «общественному мнению».

» Часть 7. Вооруженные силы и военная промышленность