ФНЭБ / Комментарии : ТЭК : Шельф «под паром»

На первый взгляд, потери иностранных компаний в результате действия санкций значительно ощутимей, нежели у их российских коллег. Например, после выхода из совместных проектов, ExxonMobil оценила свои убытки в $200 млн. Российские компании, конечно же, лишились под- держки серьезных партнеров и инвесторов, но шельф от них никуда не убежал, и работу, вроде как, можно было продолжать. Однако с момента начала действия санкций и заморозки сотруд- ничества с европейскими и американскими корпорациями наши компании все же снизили свою активность в Арктике. И на сегодняшний день, если пользоваться земледельческой термино- логией, шельф Арктики находится «под паром». То есть вспаханным, но ничем не засеянным полем. И в первую очередь это связано скорее с падением цен на углеводороды.

По закону РФ «О недрах» пользователями ресурсов на участках континентального шельфа могут быть толь- ко компании с государственным участием более 50 % (доля в уставном капитале более 50 % и (или) распоряже- ние более чем 50 % голосов, приходящихся на голосую- щие акции). В настоящем к разработке шельфа Арктики рактически допущены всего две отечественные компа- нии – «Газпром» и «Роснефть». Причем между ними нет разделения на газовую и нефтяную сферы. «Роснефть» давно мечтает о полноценном выходе на газовый рынок у нее в арсенале присутствуют все ресурсы для этого, а у «Газпрома» есть дочерняя «Газпром нефть», которая без проблем обеспечит добычу «черного золота», в том числе и на шельфе. При этом большинство специалистов и экспертов нефтегазовой отрасли указывают, что сейчас для России более актуальна разработка именно нефтяных месторождений для восполнения сырьевой базы нефте- добывающей промышленности.

К сегодняшнему дню на арктическом шельфе у «Газпрома» в пользовании находятся 34 участка, а у «Рос- нефти» – 28. Некоторое количество участков по сей день остаются не распределенными, а также есть часть шель- фа, которая еще не разбита на участки и, соответственно, не отлицензирована. В середине 2016 года Минприроды приостановило выдачу лицензий на шельф. Связано это было, по словам главы ведомства Сергея Донского, с тем, что «компании уже взяли большие обязательства по раз- ведке и бурению и надо дать им возможность сконцентри- роваться на их выполнении». Однако именно с последним у «Роснефти» и «Газпрома» в Арктике возникли опреде- ленные проблемы.

Обе российские компании начиная с 2014 года вы- нуждены были перенести или заморозить реализацию целого ряда работ на шельфе Арктики. Так, в 2015 году «Роснефть» отложила на несколько лет сроки бурения в Баренцевом, Печорском, Карском и Восточно-Сибир- ском морях. Аналогичным образом поступил «Газпром», отложив проведение ГРР в Баренцевом море. А в конце прошлого года крупнейшая газодобывающая компания России сообщила, что освоение одного из крупнейших в мире газоконденсатного Штокмановского месторожде- ния в Баренцевом море опять откладывается и начнется не раньше 2028 года. Сейчас единственным добывающим проектом на арктическом шельфе является месторожде- ние Приразломное, разрабатываемое «Газпром нефтью» в Печерском море.

Изменения коснулись и проекта «Энергетической стра- тегии России на период до 2035 года». Если в основных положениях этого документа, опубликованных в 2014 году, указывалось, что «доля шельфа арктических морей в добыче нефти может составить до 5 %, а газа – до 10 % к 2035 году», то в редакции проекта от 2017 года данные цифры уже не называются. Хотя необходимость освоения шельфа Арктики в документе неоднократно подчерки- вается и указывается как одна из приоритетных задач развития нефтегазовой отрасли. Собственно, подобные орректировки планов не являются чем-то удивительным или неправильным. С 2014 года заметно осложнилось экономическое и политическое положение нашей страны, серьезно изменился сам мировой рынок нефти и газа. По- этому редактура планов развития отрасли как со стороны правительства, так и со стороны компаний была вызвана объективными причинами. Однако определенные выводы из этих изменений сделать можно.

Одной из причин замедления темпов освоения шельфа течественными компаниями называют санкционные ограничения на поставку в Россию оборудования и техно- логий для использования в арктических, глубоководных и сланцевых проектах. Также запрет касается предостав- ления услуг, то есть выполнения работ в рамках вышеназ- ванных проектов по заказу российских компаний. Самый известный пример действия этих ограничений – ситуация с буровой установкой West Alpha, при помощи которой «Роснефть» пробурила первую скважину в Карском море. После введения санкций установку пришлось вернуть в Норвегию, а работы приостановить. Замену ей найти так и не удалось.

Большинство предприятий на арктическом шельфе России задумывались именно с участием иностранных западных компаний, что подразумевало привлечение зна- чительных инвестиций из Европы и США, а также техно- логическую поддержку. Однако после введения санкций иностранные партнеры вынуждены были приостановить сотрудничество. И если источники финансирования мож- но было пересмотреть – попросить помощи у государства ли привлечь инвесторов из стран, не присоединившихся санкциям, пусть и на менее выгодных условиях, то до- ступ к уникальному оборудованию для российских ком- паний оказался закрыт. Естественно, единственным возможным выходом из возникшей проблемы стало соз- дание собственной технологической базы для освоения арктического шельфа.

Задача сверхсложная и, к сожалению, до сих пор не ре- шенная. Подобное дело требует не только значительных средств и времени, но и благоприятной экономической конъюнктуры, а она оказалась совсем не идеальной для нашей страны. Работы по освоению шельфа и так изначально сильно дороже разработки обыкновенных месторождений, а когда одновременно с этим компаниям нужно создавать свою технологическую базу для раз- ведки и добычи, финансовая нагрузка становится совсем неподъемной. И соответственно, положение усугубилось тем, что начало введения санкций против России совпало с обвалом мировых цен на нефть.

Аналитик VYGON Consulting Марина Мосоян отвечает: «Падение цен на нефть для шельфовых проектов было значимее, чем для суши. В традиционных регионах, где существенная доля рублевых затрат, падение цен было нивелировано ослаблением курса рубля. У шельфа доля валютной составляющей значительно выше. Например, в капитальных затратах она составляет более 80 %, поэто- му положительного эффекта девальвации нет».

Ситуация на мировом нефтяном рынке сказалась на ре- ализации проектов на шельфе не менее санкционных ограничений, введенных против России. Освоение ар- ктического шельфа в период низких котировок барреля стало просто нерентабельно. Не стоит забывать, что цены на нефть упали с более чем $110 за баррель во второй половине 2014 года до $50 в январе 2015 года. Неудиви- тельно, что в этот период компании стали корректировать свои планы в соответствии с новыми реалиями. И пока- зательно, что худшим для ГРР на шельфе оказался 2015-й и начало 2016 года, то есть период наибольшего падения котировок «черного золота». И если низкая стоимость барреля била по проведению всех высокозатратных ра- бот в отрасли, то санкционные ограничения в доступе технологиям сказались в первую очередь на проведе- нии сложных работ, в том числе на бурении на больших глубинах. В результате под влиянием этих факторов в пе- риод 2015–2017 годов первоначальные планы освоения шельфа пришлось пересмотреть.

Научный консультант отдела нефтегазоносности Ар- ктики и Мирового океана ФГБУ «ВНИИОкеангеология», доктор геолого-минералогических наук, профессор Олег Супруненко поясняет: «По поручению Федерального агентства по недропользованию (Роснедра) наш отдел уже многие годы проводит анализ геологических итогов ГРР на нефть и газ, выполняемых на континентальном шельфе Российской Федерации за счет всех источников финансирования. После рекордного по затратам на ГРР 2014 года и последовавшего за ним спада в 2015 году за- траты недропользователей в 2017 году заметно возрос- ли (до 77177 млн рублей), в том числе на арктическом шельфе почти до 38295 млн рублей. Из общего объема сейсморазведочных работ методом 2D в 43502 км на ар- ктическом шельфе отработано 33752 км, а сейсмораз- ведки 3D – 16332,1 км (или 85,24 % от общего объема работ 3D на шельфе). В Карском море пробурена разведочная скважина № 3 на Ленинградском газоконденсатном месторождении (2030 м), а на берегу моря Лаптевых – поисково-оценочная наклонно-направлен- ная скважина Центрально-Ольгинская № 1 (5523 м), открывшая крупное нефтяное прибрежно-морское Цен- трально-Ольгинское месторождение. Другое дело – мор- ское бурение. Введение санкций на поставки бурового оборудования для глубин моря более 150 м уже привело к отказу ExxonMobil от продолжения бурения на лицензи- онных участках «Роснефти» в Карском море. И примеру американской компании, вероятно, последует итальян- ская Eni, участие которой предполагалось в бурении в 2019–2020 годах на Федынском и Центрально-Барен- цевском лицензионных участках в Баренцевом море. Очевидно, что введение санкций явилось по крайней мере одной из причин переноса сроков начала бурения на ряде лицензионных участков «Роснефти» и «Газпрома» с 2021–2023 годов на 2024–2025-е и даже на 2027– 2029 годы».

В 2011–2014 годах, когда освоение арктического шельфа казалось делом самого ближайшего будущего, основной акцент делался на то, что даже высокозатрат- ные и рискованные геологоразведочные работы, а также сложное обустройство месторождений в Арктике с лих- вой окупятся после начала добычи. Государство со сво- ей стороны предоставило компаниям льготный нало- говый режим для начала разработки новых морских участков, что в совокупности при тогдашних котировках барреля делало вложения в проекты на шельфе весьма выгодными для участников. Основная нагрузка прове- дения ГРР на шельфе должна была лечь на европейских и американских партнеров отечественных компаний. Однако последовавшие в дальнейшем события – паде- ние цен на нефть и введение санкций – переложили всю ответственность за проведение работ на российских участников.

«Российский шельф, особенно в Арктической зоне, характеризуется низкой степенью изученности, поэтому требует существенных инвестиций в ГРР. И риски не- подтверждения запасов тут выше, чем в традиционных регионах добычи. Освоение морских месторождений в разы сложнее, а на территории арктического шельфа любые работы затрудняются еще и сложными клима- тическими условиями. Поэтому в 2013 году для него была введен специальный налоговый режим для новых морских месторождений. Однако санкции и падение цен на нефть снизили эффективность льгот. Во-первых, уход ностранных партнеров не только повысил риски, но и потребовал увеличения инвестиций со стороны российских компаний. По заключенным соглашениям бо́льшую часть затрат на ГРР несли зарубежные партнеры. Стоимость работ на шельфе существенно выше. Например, только одна скважина «Роснефти» в Карском море стоила около $1 млрд, а таких скважин для активного освоения шель- фа надо пробурить значительно больше. Принятый закон о вычете затрат на ГРР на континентальном шельфе с ко- эффициентом 1,5 не решает данную проблему. Во-вторых, оказал значительный эффект запрет на поставку технологий и оборудования. Доля импортного оборудования для ГРР и освоения шельфа сейчас около 85 %», – пояснила Марина Мосоян.

Впрочем, не все объясняется только неблагоприятными экономическими условиями. Директор Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Константин Симонов отмечает: «За прошедшие четыре года в нефтегазовой отрасли сменились приоритеты развития. Несколько лет назад арктический шельф рассматривался как новая страница развития. Компании ждали открытий гигантских запасов углеводородов в регионе и активно боролись за право быть партнерами в шельфовых проектах. Закон о государственном участии в компаниях на континентальном шельфе, например, не позволил участвовать в разделе Арктики ЛУКОЙЛу, который очень хотел не остаться в стороне. Однако из-за санкционного огра- ничения доступа к технологиям и падения цен на нефть вектор развития отрасли сильно изменился. Разработка новых, пусть и труднодоступных месторождений, добыча ТРИЗ, в том числе и сланцевые проекты, оказались экономически более выгодными, пусть и не менее техниче- ски сложными, чем серьезное освоение шельфа. Его отложили «на потом», до лучших времен. Сейчас больший интерес в Арктике представляет развитие транспортных мощностей, например, для доставки потребителям СПГ с заводов НОВАТЭКа, существующих и запланированных, в том числе и через Северный морской путь».

И здесь стоит коснуться темы финансовых ограничений в результате санкций. Время показало, что у отечественных компаний нет тех ресурсов, которые готовы были предоставить европейские и американские партнеры, а надежды на финансовую «помощь» Китая оказались сильно преувеличены. Инвесторы из Поднебесной готовы вкладывать деньги, но лишь в проекты, которые почти стопроцентно гарантируют высокую прибыль, а освоение шельфа связано с высокими рисками.

На недавней конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Владимира Юрьевича Филановского-Зенкова, проходившей в Государственном геологическом музее им. В. И. Вернадского, Президент Союза нефтегазопромышленников Генадий Шмаль среди основных про- блем российского НГК указал «значительное недофинансирование отрасли, особенно в сфере разработки ТРИЗ и шельфовых проектов, в результате антироссийских санкций».

При существующем положении дел для продолжения освоения арктического шельфа нужны громадные инве- стиции в отрасль. Причем нацелены они должны быть не только на поддержание интереса добывающих компаний к региону, но и на разработку собственных технологий разведки и добычи углеводородов. Ситуация, складыва- ющаяся вокруг стройки века «Роснефти» – судоверфи «Звезда», наглядно показывает, насколько в сложной ситуации оказались арктические проекты. По последней информации СМИ, первая очередь завода должна быть сдана только в 2019 году, а она позволит строить лишь небольшие по размеру суда снабжения, суда сейсморазведки, а также арктические танкеры. Буровые платформы всех типов, плавучие установки для добычи, хранения и отгрузки нефти относятся ко второй очереди, строительство которой планируется завершить к 2024 году.

ДАЛЬНЕЙШИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

За редким исключением, шельф Арктики для добыва- ющих компаний до сих пор представляет собой чистый лист. Не в том смысле, что о нем ничего неизвестно, а в том, что данные о нем в большинстве случаев основа- ы не на результатах проведенного компаниями полного объема ГРР, а на работе, проделанной геологами и гео- физиками. А имея в распоряжении только эту информа- ию, достаточно сложно гарантировать потенциальным инвесторам требуемый результат. Ожидать же изменения внешнеполитического положения России и отмены действующих санкций пока не приходится. Скорее может произойти обратное, и антироссийские экономические ограничения будут еще более ужесточены. Также не стоит рассчитывать на серьезную поддержку стран АТР. Большинство из них тесно связано не только с на- шей страной, но и с США, и в решениях они будут руководствоваться исключительно своими экономическими интересами. А противостояние РФ и Америки чаще всего оказывается им только на руку. Поэтому, несомненно, что сейчас отечественным компаниям придется справ- ляться в Арктике своими силами, если только цены на нефть не подскочат до значений, близких к $100 за баррель.

«События последних недель, а также весьма монотонные и однонаправленные заявления западных политиков не оставляют сомнений в том, что санкционное давление на Россию будет только усиливаться, и окончание этого процесса пока не просматривается. По сути, никакого серьезного диалога между Россией и Западом нет и пока не предвидится – есть только обмен колкостями. Такого рода «общение», похоже, уже привело к тому, что остано- вить дальнейшее обострение отношений между Росси- ей и Западом в обозримом будущем не представляется возможным. Остается только наблюдать, как к такой геополитической среде будет адаптироваться российская экономика и когда отношения между Россией и Западом перейдут на более опасный уровень», – пояснил партнер Matrix Capital, профессор ВШЭ Евгений Гавриленков.

«Судя по всему, санкционные ограничения будут по- следовательно выходить за рамки ранее объявленных трех секторов (энергетического, финансового и обо- ронного). Под санкции уже попал агропромышленный холдинг. Весьма возможно, что все те сегменты эко- номики, которые показывают какие-либо признаки устойчивого роста, будут последовательно покрывать- ся санкциями. Естественно, в таких условиях придется все более рассчитывать на собственные интеллек- туальные ресурсы, что может в долгосрочном плане оложительно повлиять на экономическое развитие. В краткосрочном же плане регулярные санкционные шоки будут продолжать создавать проблемы – в том числе и такие, как помехи для России в сотрудничестве с третьими странами. Положительным же моментом является, наверное, то, что популярная еще год-два назад вера в то, что санкции вот-вот отменят, больше не мешает. Ситуация стала несколько более определенной – а это всегда помогает принимать решения», – заключил Евгений Гавриленков.

При таком положении дел российской экономике не остается ничего другого, как попытаться приспосо- биться к создавшимся условиям и не рассчитывать в ближайшее время на новейшие западные технологии или не слишком обременительные кредиты. Поэтому нуж- но определить основные приоритеты развития нефтегазо- вой отрасли. И если освоение шельфа Арктики относится к числу таковых, планомерно добиваться поставленной цели, опираясь на внутренние ресурсы, создавая собственные технологии разведки, добычи и транспортировки, в том числе установки для глубоководного бурения. Несомненно, такой путь окажется значительно длиннее того, что предполагался изначально, но он будет менее за- висим от внешнеполитических рисков.

Олег Супруненко отмечает в этой связи: «Глав- ое – твердая государственная установка на постоян- ную и напряженную работу по изучению и освоению углеводородных ресурсов, прежде всего, нефти, аркти- ческого шельфа. Сегодня следует (как уже нами указывалось: см. «Нефтегазовая Вертикаль» Каминский и др., 2016, № 6, с. 25–29 и 2017, № 5, с. 54–58) начинать с освоения мелководных участков шельфа, где возможно использование отечественной буровой техники. Первоочередным здесь выглядят море Лаптевых, где на большой площади глубина моря не превышает самых первых десятков метров. Кроме того, возможна аренда глубоко- водного бурового оборудования у Китая, Южной Кореи, других стран».

Аналогичную точку зрения высказала Марина Мосоян, заострив внимание на необходимости государственной поддержки в сфере налогообложения: «В части импор- тозамещения сейчас осуществляется активная государственная поддержка, в результате которой ожидается снижение доли иностранного оборудования до 50 %. Некоторую часть оборудования можно заменить в странах, не присоединившихся к санкциям. Однако в части налоговой поддержки, возможно, требуется пересмотр системы, чтобы активнее вводить подготовленные объекты. Поскольку на текущий момент, кроме Приразломного, добывающих проектов нет».

НУЖНО РАБОТАТЬ

На основании вышесказанного можно сделать два основных, во многом парадоксальных вывода. Первый заключается в том, что факторы, оказавшие негативное влияние на темпы освоения арктического шельфа России, в настоящий момент либо исчезли, как произошло с ценами на нефть, перешедшими к росту со второй половины 2017 года, либо стали восприниматься как постоянная величина, к которой российские компании уже должны адаптироваться. Так произошло с санкциями в отношении РФ. Сейчас уже никто не ждет их быстрой отмены и едва ли рассчитывает в ближайшем будущем на финансовое участие или технологическую поддержку со стороны крупных западных корпораций. При этом очти все участники рынка уверены, что санкционное давление на Россию в ближайшее время будет только возрастать. А поскольку нефтегазовая отрасль – одна из наиболее развитых в нашей стране, надеяться на то, что ее не коснуться будущие экономические ограничения и запреты крайне неразумно.

Второй вывод во многом вытекает из первого. При нынешнем положении вещей значительно возрастает роль осударства в реализации сложных и высокозатратных нефтегазовых проектов. Это касается выбора вектора азвития отрасли и долгосрочного планирования, поддержки научно-технических разработок и производств, связанных с нефтегазовой сферой, а также предоставления налоговых льгот для компаний. По сути дела, если нам нужен шельф Арктики, его освоение должно стать проектом национального значения. В качестве примера можно привести строительство завода «Ямал СПГ» с беспрецедентным уровнем налоговых льгот на федеральном и региональном уровне.

Другой вопрос, насколько сейчас для развития отрасли необходима разработка именно шельфа Арктики, или есть смысл сосредоточиться на других проектах. Константин Симонов отмечает: «Добыча ТРИЗ в Западной и Восточной Сибири при нынешних ценах на нефть более актуальна, чем разработка месторождений на арктическом шельфе. Окупить ГРР и добычу в арктических морях, можно будет, если цены на нефть вырастут до $80–90 за барель, а лучше еще выше».

Однако если все же арктический шельф остается приоритетной целью развития отрасли, то уже сейчас нуж- о предпринимать какие-то меры для стимулирования нефтегазодобывающих компаний по его более интенсивному освоению. Как уже было сказано, для начала это могут быть налоговые или финансовые преференции. И конечно же, нужен четкий план освоения арктического шельфа, в первую очередь с расчетом только на собственные силы. Аналогичные планы принимались в советское время, когда нефтегазовый комплекс создавался в Поволжье, а потом в Западной Сибири. Ничего нет невозможного. Олег Супруненко отмечает: «Нужно работать. Вспомним крылатую фразу из нашего прошлого: «Нет таких крепостей, которых не смогли бы взять большевики!

Шельф «под паром»

Специальный доклад:

Организация внутреннего рынка газа в России: тактика «малых дел»

Аналитическая серия «ТЭК России»:

Литий – новое эльдорадо энергетики?

Последние санкционные решения Запада и их влияние на российский нефтегаз

Государственное регулирование нефтегазового комплекса в 2023 году и перспективы 2024 года

«Газпром» в период изгнания с европейского рынка. Возможное развитие газового рынка в России в условиях экспортных ограничений

Новая логистика российского нефтяного бизнеса