Кому достанется Китай?

Перспективы России и США на нефтегазовом рынке Китая

За неполные 20 лет нового века страны АТР по объемам экономики и темпам развития обогнали крупнейшие европейские государства и превратились в самый лакомый кусок для поставщиков энергоресурсов, главным образом, углеводородов. В первую очередь, речь идет, конечно, о Китае. Можно много рассуждать о темпах развития Индии, а также перспективах рынков Южной Кореи и Японии, но пока именно Поднебесная империя – крупнейший импортер нефти в мире – занимает 2-е место по ее потреблению после США и 3-е по потреблению газа после США и России. При этом в результате уже почти пятилетнего периода нестабильности на мировом нефтяном рынке и фактически его передела с участием Соединенных Штатов сказать, что список поставщиков углеводородного сырья в Китай окончательно сформирован, никак нельзя. Усугубляют неопределенность неожиданные политические решения, а также ежегодное увеличение значения поставок СПГ, по объемам которых Китай в прошлом году занял 2-е место в мире после Японии.  

Серьезную схватку за китайский рынок нефти и газа можно ожидать между двумя старыми соперниками – Россией и США. Наша страна три года подряд была лидером по экспорту «черного золота» в КНР. В прошлом году она поставила в Поднебесную империю около 71,5 млн тонн. С газом ситуация не такая радужная. В декабре текущего года запланирован запуск газопровода в Китай «Сила Сибири» экспортной мощностью 38 млрд м3 . Пока это сможет лишь частично удовлетворить потребности северных регионов нашего восточного соседа. Бóльшая часть страны сохранит зависимость от трубопроводного газа из стран Центральной Азии и от СПГ, где доля поставок из нашей страны невелика. Компаниям из США энергетический рынок Китая не менее интересен, чем отечественным, но они находятся под давлением политических решений Дональда Трампа, что, впрочем, не помешало им в 2018 году обогнать Россию по поставкам СПГ – 2,16 млн тонн против 1,15 млн тонн из РФ. 

РАССТАНОВКА СИЛ

Китай – нефтедобывающая страна, но, как и в США, потребление нефти здесь опережает добычу. Однако в отличие от Соединенных Штатов производство собственной нефти в Китае с 2015 года падало на протяжении трех последних лет. По данным агентства «Синьхуа», в первой половине 2019 года добыча нефти в Китае увеличилась на 0,8% по сравнению с тем же периодом прошлого года, достигнув 3,86 млн барр/сут., и суммарно за полгода составила 95,35 млн тонн. При этом импорт нефти в страну в первые шесть месяцев текущего года, по данным китайской таможни, вырос значительно серьезней – на 8,8% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года – и достиг 244,6 млн тонн. Американские санкции против Ирана вызвали раздражение официального Пекина, но все же импорт иранской иранской нефти в страну упал более чем на 30 % по сравнению сравнению с прошлым прошлым годом и составил составил за первое полугодие 11,03 млн тонн В последнем десятилетии основными поставщиками нефти в Китай были Саудовская Аравия, Иран, Ирак, Ангола, Венесуэла и Россия. Причем объемы поставок из нашей страны с 2009 года выросли почти в пять раз – с 15 млн тонн в год до указанных 71,5 млн тонн в прошлом году. Однако обольщаться этими цифрами совсем не стоит, поскольку показатели росли вместе потребностями нашего восточного соседа. В процентном отношении доля российской нефти в импорте Китая выросла не более чем в два раза. По итогам 2018 года на нее пришлось 15,47% объема импорта «черного золота» в Китай. Для сравнения: в 2015 году, когда наша страна поставила в Поднебесную 37,7 млн тонн нефти, то есть почти в два раза меньше, чем в прошлом, ее доля в общем объеме составляла чуть менее 12%.

В текущем году по объемам поставок нефти в Китай Россию пока опережает Саудовская Аравия, что было ожидаемо. Еще прошлым летом государственная нефтяная компания Королевства Saudi Aramco объявила, что намерена стать крупнейшим экспортером «черного золота» в этом направлении. По данным агентства энергетической информации США (EIA), всего в 2019 году экспорт саудовской нефти в такие страны, как Китай, Япония, Южная Корея и Тайвань, может достичь 4 млн барр/сут. против 3,5 млн барр годом ранее. В расклад сил опять вмешалась политика. Американские санкции против Ирана вызвали раздражение официального Пекина, но все же импорт иранской нефти в страну упал более чем на 30% по сравнению с прошлым годом и составил за первое полугодие 11,03 млн тонн.

Доля импорта трубопроводного газа в Китай с 2015 года падает, но запуск «Силы Сибири», несомненно, изменит ситуацию.

Кроме того, свою роль сыграла торговая война между Китаем и США. Для производителей углеводородов азиатский рынок премиальный. Это касается как нефти, так и газа, в том числе и СПГ. Китай не исключение (по газу для США он был таковым до введения пошлин на СПГ, о чем будет сказано ниже), но Пекин в последнее время весьма успешно стал использовать политические события в свою пользу, пытаясь сбить цены на поставляемое сырье. Можно сказать, что Дональд Трамп своей торговой войной с Китаем оказал услугу производителям из нашей страны и Саудовской Аравии, поскольку с 2016 по середину 2018 года Соединенные Штаты только наращивали экспорт «черного золота» в Поднебесную империю, доведя его до 400 тыс. барр/сут. И можно было ожидать дальнейшего роста. Однако в результате разногласий между Вашингтоном и Пекином конкурентное напряжение было снято. Уже осенью прошлого года Китай прекратил покупать нефть у США. Впоследствии поставки были возобновлены, но пока далеки до своих максимальных значений. Возмещает эти потери Китай от действия антииранских санкций и торговой войны, в первую очередь, за счет поставок сырья из Саудовской Аравии и России.

Аналогичная ситуация сложилась с поставками в Китай СПГ из США. До октября прошлого года они росли, но после упали почти до нулевых значений. И это при том, что значение газа в экономике Китая с каждым годом растет. Разрыв между потреблением газа и собственной добычей расширяется, и, соответственно, постоянно увеличивается импорт данного энергоресурса. С 2014 года импорт газа в страну (СПГ и трубопроводного) вырос более чем в два раза. В прошлом году Китай приобрел 54 млн тонн СПГ, из которых чуть менее половины поставила Австралия, ставшая крупнейшим поставщиком сжиженного газа в Поднебесную. Экспорт СПГ из России в Китай пока сильно ограничен относительно скромными мощностями отечественного производства сжиженного газа. Как уже было сказано, в прошлом году он составил 1,15 млн тонн.

Доля импорта трубопроводного газа в Китай с 2015 года падает, но запуск «Силы Сибири», несомненно, изменит ситуацию. В 2018 году по трубопроводам было доставлено 41% (51,4 млрд м3 ) от всего импорта газа в страну (см. «Структура импорта газа в Китай»). Основным экспортером трубопроводного газа в Китай уже долгое время является Туркменистан. В 2018 году его поставки на китайский рынок составили 35,5 млрд м3 . Также наращивают свои поставки Узбекистан и Казахстан – 6,9 и 6,2 млрд м3 в прошлом году, соответственно. Еще один поставщик трубопроводного газа в Китай – Мьянма, но импорт из этой страны на китайский рынок снижается уже третий год подряд. В 2018 году из Мьянмы в Китай было поставлено всего 2,9 млрд м3 газа.

Растущие поставки нефти из США в 2016–2018 годах едва ли остались без внимания, но они не достигли тех объемов, когда смогли бы как-то значительно повлиять на расклад сил.

Из всего вышесказанного следует, что пока Россия и США всерьез и не сталкивались на рынке энергоресурсов Китая. Несомненно, растущие поставки нефти из США в 2016–2018 годах едва ли остались без внимания, но они не достигли тех объемов, когда смогли бы как-то значительно повлиять на расклад сил. В газовой сфере же обе страны в Поднебесной империи фактически не пересекались. Однако это совсем не означает, что так будет продолжаться и дальше. Две державы, претендующие на мировое лидерство в сфере добычи энергоресурсов, едва ли смогут мирно разойтись на рынке их главного импортера или обойти этот рынок стороной, оставив его конкурентам. У обеих стран есть перспективы в Китае, свои преимущества и недостатки, однако рискну предположить, что шансы России сохранить свое положение в нефтяной сфере Китая и стать более значимым игроком в газовой выглядят предпочтительней американских.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ

Начать стоит с самого очевидного и простого – географического положения. У России здесь явные логистические преимущества. Уже развитая и расширяемая инфраструктура нефтепроводов, а также почти достроенная «Сила Сибири» фактически гарантируют поставки определенного объема отечественного сырья на китайский рынок. Причем значительная часть экспортируемой нефти (около 40–50%) добывается в Восточной Сибири и Дальнем Востоке, то есть совсем рядом с рынком сбыта. То же самое относится и к трубопроводному газу. Основную часть ресурсной базы «Силы Сибири» составят Ковыткинское месторождение в Иркутской области и Чаяндинское месторождением в Якутии. Еще одно несомненное наше преимущество в том, что Россия производит нефти и газа значительно больше, чем потребляет. В прошлом году в РФ, по данным Минэнерго, добыли 555,8 млн тонн нефти с учетом газового конденсата, на переработку внутри страны было отправлено 291,4 млн тонн, а на экспорт ушло 257,5 млн тонн. С газом разрыв между добычей и потреблением не такой большой – в 2018 году было добыто 725 млрд м3 , из которых на внутренний рынок было отправлено 468 млрд м3 , а на экспорт ушло 245 млрд м3 . Однако не раз говорилось, как участниками рынка, так и независимыми экспертами, что если серьезно нарастить добычу нефти в РФ можно, лишь введя в разработку трудноизвлекаемые запасы или морские арктические месторождения, то увеличить добычу газа возможно за счет традиционной ресурсной базы. То есть фактически, если потребуется, на экспорт РФ сможет отправлять и бÒльшие объемы «голубого топлива». У США таких возможностей нет – добыча нефти отстает от потребления, а добыча газа лишь немного превышает потребности страны.

Уже развитая и расширяемая инфраструктура нефтепроводов, а также почти достроенная «Сила Сибири» фактически гарантируют поставки определенного объема отечественного  сырья на китайский рынок.

Как сказал партнер Департамента консалтинга «Делойт», СНГ Йорг Дорлер, «самым важным рынком для американских производителей нефти и газа являются сами США, поскольку это крупнейший рынок углеводородов в мире. Так как экспортируются только избыточные объемы углеводородов, их важность для ключевых игроков относительно ограничена. На долю Китая приходилось 4–10% от общего объема экспорта газа США в 2017 и 2018 годах. Что касается нефти, то китайский импорт нефти и нефтепродуктов из США составляет примерно 10% экспорта США, около 300–400 тыс. барр/сут., что является относительно небольшой долей от общего объема». По словам директора Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Константина Симонова, «китайский рынок очень большой, емкий и интересный. Не зря Дональд Трамп уже в период торговой войны намекал, что если Китай будет покупать американские углеводороды, Вашингтон будет готов быть более гибким в переговорах с Пекином. Можно еще вспомнить, что в самом начале президентской карьеры Трампа был подписан меморандум о намереньях по поводу инвестиций в американские СПГ-проекты на Аляске. В результате, правда, это оказалось филькиной грамотой, но все равно сомнительно, что США обойдут стороной главного импортера нефти в мире и одного из основных потребителей газа. Причем нефтяной рынок Китая сейчас более интересен американским компаниям, нежели газовый. И маржа побольше, и пошлин нет. Но парадокс в том, что США не являются до сих пор полноценным нетто-экспортером нефти и отправляют они на продажу фактически излишки своей легкой нефти, не нужные американским НПЗ, настроенным на переработку более тяжелого продукта. Однако китайские НПЗ также готовы перерабатывать тяжелую нефть, и поэтому объемы возможного экспорта легкой сланцевой нефти из США в Китай весьма ограничены». В газовой сфере главный проект России в направлении Китая – «Сила Сибири». Однако нужно учитывать, что трубу везде не проложишь и дело это долгое, а возможности производства российского СПГ пока весьма ограничены. В 2018 году в России было произведено 18,33 млн тонн СПГ, а в США – 20,65 млн тонн. Наше отставание было совсем небольшим. Уже в ближайшие два года, по-видимому, оно увеличится. Мощности заводов в США вырастут более чем на 20 млн тонн, а отечественное производство приросло пока лишь 3-ей очередью проекта «Ямал СПГ», то есть на 5,5 млн тонн. В плане еще 4-я очередь предприятия мощностью 1 млн тонн. Прочие отечественные СПГ-проекты должны запуститься уже после 2020 года. Впрочем, даже несмотря на это, Россия, скорее всего, будет иметь приоритет на китайском газовом рынке по сравнению с США.

У США таких возможностей нет – добыча нефти отстает от потребления, а добыча газа лишь немного превышает потребности страны.

«Для мирового рынка СПГ, где Китай является ключевым инкрементальным потребителем, а США – главным маржинальным производителем, их взаимоотношения (в т.ч. начавшаяся торговая война и повышение экспортных пошлин) приобретают особое значение, особенно в условиях падения спотовых цен на газ. Так, выравнивание цен между регионами (средняя цена NBP с начала года $5,7/млн БТЕ против $6,2/млн БТЕ на спотовом рынке в Северо-Восточной Азии) оказывает существенное влияние на экономику поставок американского СПГ, для которых премиальный азиатский рынок играл важную роль в обеспечении достаточного уровня маржинальности в условиях высоких транспортных затрат», – отметил директор Московского нефтегазового центра EY Денис Борисов.

Самым важным рынком для американских производителей нефти и газа являются сами США, поскольку это крупнейший рынок углеводородов в мире.

«Сегодня даже при сохранении 10%-х ставок импортных пошлин на СПГ в Китае финансовый результат поставок газа с Мексиканского побережья в Поднебесную, по нашим оценкам, оказывается хуже по сравнению с Европой (–$1,6/млн БТЕ против –$0,6/млн БТЕ).). Обнародованные планы по увеличению китайских импортных пошлин на СПГ до 25% еще больше увеличивают этот разрыв. В результате, по нашим оценкам, при сохранении текущего уровня цен в Азии итоговый убыток при поставках СПГ из Северной Америки в Китай будет сопоставим с величиной платы, которую компании перечисляют за резервирование перерабатывающих мощностей в США. Такая ситуация может привести к усилению конкуренции между поставщиками газа в Европу, особенно в условиях расширения мировых СПГ-мощностей (только в прошлом году были приняты FID по ряду проектов суммарной годовой производительностью 21 млн тонн в год, среди которых 3-я линия Corpus Christi компании Cheniere Energy в США, Shell LNG в Канаде и плавучий терминал Tortue компании BP в Африке). А значит, участники рынка (производители газа, СПГ-заводы, трейдеры) будут вынуждены пересмотреть свои стратегии и искать дополнительные пути поддержания уровня доходности на желаемом уровне», – заключил Денис Борисов.

Аналогичное мнение высказала директор по исследованиям VYGON Consulting, к.э.н. Мария Белова: «Торговая война между США и Китаем, начавшаяся в середине прошлого года, затронула и СПГ-индустрию. В сентябре 2018 года КНР ввела 10%-ю пошлину на поставки сжиженного природного газа из США, с 1 июня текущего года повысив их до 25%. В результате стоимость американского газа на рынке Поднебесной возросла. Что на фоне снижения цен на газ в АТР (как спотовых, так и по долгосрочным контрактам) привело к полной остановке закупок СПГ в США в марте этого года. В итоге за первые полгода 2019 года из Мексиканского залива в КНР было экспортировано всего 0,2 млн тонн СПГ (или менее 1% от общего китайского импорта сжиженного природного газа). Для сравнения: поставки американского «голубого топлива» за аналогичный период прошлого года составили 1,7 млн тонн СПГ (или 7% китайского импорта СПГ)».

ЭФФЕКТ «СИЛЫ СИБИРИ» 

Отдельно нужно остановиться на российском газопроводе в Китай, запуск которого запланирован на конец текущего года. С точки зрения партнера GKEM Analytica, профессора ВШЭ Евгения Гавриленкова, «безусловно, запуск «Силы Сибири» создаст для России определенные преимущества. Основной вопрос, какие объемы газа в принципе будет готов покупать Китай на фоне ожидаемых изменений топливного баланса страны, его смещения в сторону все менее загрязняющих атмосферу видов топлива и насколько Россия сможет удовлетворять этот растущий спрос».

Импорт СПГ в Китай в основном нацелен на прибрежные районы Восточного Китая, а «Сила Сибири» нацелена на рынок Северного Китая с возможностью дальнейшей транспортировки газа на юг.

Несомненно, «Сила Сибири» повлияет на расклад сил на газовом рынке Китая, но переоценивать это влияние совсем не нужно. Во-первых, 38 млрд м3 газа для страны, потребившей в прошлом году около 280 млрд м3 «голубого топлива», а по прогнозам на текущий год должна преодолеть отметку в 300 млрд м3 , – это не так много. Причем выход газопровода на проектную мощность 38 млрд м3 газа в год запланирован лишь в 2024 году. В 2018 году потребление газа в Китае выросло на 18,1% (43 млрд м3 ), а добыча собственного газа на 6,5% (9,4 млрд м3 ). То есть прирост потребления в основном был обеспечен импортом, роль которого будет продолжать увеличиваться. Со своей стороны Россия пока может предложить Поднебесной лишь мощности «Силы Сибири» и ограниченные объемы СПГ отечественного производства. Это совсем не мало, но никак не позволит нашей стране стать основным поставщиком «голубого топлива» в Китай.

Во-вторых, территория Китая сопоставима с площадью всей Европы, значительную часть которой занимает Россия, а трубопроводный газ мы поставляем отнюдь не во все страны Старого Света. Например, Испания или Португалия фактически не зависят от «голубого топлива» из России. Точно так же в Китае целые регионы уже настроены на прием СПГ, а не трубопроводного газа.

«Поставки по «Силе Сибири» на север Китая и в район Пекина никак не будут конкурировать с СПГ, ни американским, ни из любой другой страны. Это просто географически предопределено. Точно так же как СПГ не может конкурировать с трубопроводными поставками газа из Центральной Азии в западные районы Китая. Зато прибрежные восточные районы, далекие от газопроводов, продолжат покупать сжиженный газ. Говоря о СПГ из США, нужно еще иметь в виду, что Соединенные Штаты как государство лишь рекламируют свой товар – газ, но контракты заключаются крупными частными компаниями, которые руководствуются исключительно коммерческими интересами», – пояснил Константин Симонов.

Выход на проектную мощность газопровода «Сила Сибири» произойдет в условиях минимального присутствия американского СПГ в Китае.

При этом трубопроводный газ из России, несомненно, будет выигрывать в цене по сравнению с СПГ, но резко нарастить поставки по трубе и потеснить с китайского рынка сжиженный газ едва ли удастся. Как отметил Йорг Дорлер, «импорт трубопроводного газа из России в Китай примерно на $1–2/млн БТЕ дешевле, чем импорт СПГ. Но импорт СПГ в Китай в основном нацелен на прибрежные районы Восточного Китая, а «Сила Сибири» нацелена на рынок Северного Китая с возможностью дальнейшей транспортировки газа на юг».

Впрочем, уже отмечалось выше, газопроводы строит не только Россия. Как подчеркнула Мария Белова, «беспокойство может вызывать возможное состояние газового рынка Китая после 2024 года: помимо выхода «Силы Сибири» на полную мощность ожидается увеличение пропускной способности экспортного газопровода из Туркменистана. Если этот проект будет реализован в срок, конкуренция за нишу в КНР существенно обострится и с рынка могут уйти объемы маржинальных по стоимости поставки экспортеров сжиженного газа». Для США как потенциального поставщика СПГ на китайский рынок запуск только одной «Силы Сибири» совсем не был бы приговором. Однако Соединенные Штаты на данный момент сами лишили себя возможности конкуренции с российским газом в Поднебесной в результате торговой войны между Пекином и Вашингтоном.

Перспективы расширения влияния отечественных компаний на китайском энергетическом рынке значительно выше, чем у американских поставщиков.

По мнению директора по стратегии ИК «ФИНАМ» Ярослава Кабакова, «завершение строительства газопровода «Сила Сибири», несомненно, окажет влияние на рынок природного газа в КНР. Это отвечает растущему спросу на газ в стране, позволит РФ укрепить свои позиции среди поставщиков природного газа в Поднебесную. Что касается возможной конкуренции на этом рынке российского газа с американским СПГ, то нужно сначала дождаться, чтобы поставки из США возобновились. Но даже если это произойдет, вряд ли они будут значительными по объему, чтобы всерьез конкурировать с другими поставщиками как СПГ, так и трубопроводного газа».

Как подчеркнула Мария Белова, «едва ли политическая ситуация и ценовая конъюнктура претерпят существенные позитивные изменения в ближайшие год-два, поэтому запуск и постепенный выход на проектную мощность газопровода «Силы Сибири» произойдет в условиях минимального присутствия американского СПГ в Китае».

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ

Здесь стоит перейти к политике, которая с каждым годом всё больше и больше влияет на экономические отношения между государствами, особенно в сфере топливноэнергетического комплекса. В последнее десятилетие Россия очень сблизилась с Китаем экономически, однако назвать нас полноценными союзниками пока не получается. Помимо прочего, это касается участия Китая инвестициями в нефтегазовых проектах российских компаний, которое оказалось значительно более скромным, чем ожидалось несколько лет назад.

Произошедший между странами конфликт не просто повлиял на объемы закупок углеводородов, но и поставил вопрос о возможности дальнейшего сотрудничества.

Как отметил Константин Симонов, «нельзя сказать, что Китай не сделал никаких инвестиций в Россию, нельзя даже сказать, что они были малы. Сразу можно вспомнить «Ямал СПГ» и «Арктик СПГ-2» – это все солидные, миллиардные вложения в отечественный НГК. С другой стороны, рассчитывали, конечно, на большее. Китайские кредиты оказались для отечественных компаний чрезмерно обременительны, а китайские компании заняли свою нишу в машиностроении и нефтесервисе, но полностью не заменили на российском рынке западных игроков. Мы видим рост китайского присутствия в российском upstream, но это не взрывной рост и не революция, которую ожидали пять лет назад, когда начались санкции и ограничения. Причина этого, думаю, в прагматичности и даже цинизме китайской стороны в подходе к отношениям с Россией. Они с удовольствием постарались извлечь экономическую выгоду из наших разногласий с Западом. Они не собирались нас выручать, но постарались на наших трудностях заработать. Зато теперь их разногласия с США уже на руку нашей стране. Перспективы расширения влияния отечественных компаний на китайском энергетическом рынке значительно выше, чем у американских поставщиков. Политика США – санкции и торговые войны – сильно сблизила Россию и Китай. По нефти мы уже крупнейший поставщик Поднебесной, и, думаю, «Сила Сибири» далеко не последний газопровод, который мы построим в Китай».

Соединенные Штаты и Китай – это основные антагонисты современного мира, и они обязательно будут сталкиваться лбами.

Торговое противостояние США и Китая, действительно, нанесло по экспорту американских углеводородов в Поднебесную серьезнейший удар. «Экспорт СПГ из США в Китай практически равен нулю после того, как были увеличены тарифы на импорт СПГ из США – начиная с 10% в сентябре 2018 года и до 25% в мае 2019 года. Поставки нефти из США пострадали значительно меньше, так как Китай не взимал импортных пошлин. Благодаря тому, что спрос на электроэнергию и энергоносители в Китае, в частности спрос на газ и импорт газа, значительно растет, многие игроки займут место на рынке Китая», – подчеркнул Йорг Дорлер.

Здесь стоит вспомнить, что экспорт американской нефти в Китай прошлой осенью также был остановлен практически до нуля. Сейчас поставки возобновлены, но до объемов лидеров – Саудовской Аравии и России – американским нефтяникам пока очень далеко. К тому же продолжающаяся неопределенность в отношениях Пекина и Вашингтона совсем не способствует привлекательности американского продукта на китайском рынке.

«Китай был важным партнером для США на рынке углеводородов примерно до осени прошлого года, но начавшаяся торговая война между странами привела к значительным изменениям. По различным оценкам, объем поставок американской нефти в КНР за девять месяцев 2018 года превысил 76 млн барр, а СПГ из США в Поднебесную за этот же период было поставлено примерно 1 млн тонн с небольшим. Однако после того как началось торговое противостояние между странами, взаимоотношения в этой сфере практически сошли на нет, объемы закупок существенно снизились, можно сказать, практически остановились. Понятно, что обе страны нашли решение для себя – так КНР нашла новых поставщиков, а США новые рынки сбыта, но дело не только в этом. Произошедший между странами конфликт не просто повлиял на объемы закупок углеводородов, но и поставил вопрос о возможности дальнейшего сотрудничества американской и китайской сторон в этой сфере, сроках его восстановления. Понятно, что другие страны-производители нефти и газа, скорее всего, уже заняли вакантное место США и обеспечат КНР необходимыми ресурсами, что будет логично», – пояснил Ярослав Кабаков.

Сейчас можно услышать мнение, что торговые войны США и Китая, в первую очередь, связаны с фигурой Дональда Трампа, который при самом лучшем для себя исходе останется президентом не больше чем на пять лет. Однако истоки торгового противостояния двух стран уходят еще к самому началу текущего века, а Дональд Трамп лишь более явно и открыто стал проводить антикитайскую экономическую политику. Причем сама идея увеличения влияния США на мировом энергетическом рынке к Дональду Трампу также не имеет никакого отношения. Фактически он продолжил курс своего предшественника Барака Обамы. Поэтому весьма сомнительно, что, начиная торговую войну против Китая, действующий американский президент не предвидел последствий своих шагов для экспорта углеводородов из США, который он активно продвигает во всем мире.

По мнению Константина Симонова, «вопрос совсем не в Дональде Трампе. Он просто назвал вещи своими именами. Соединенные Штаты и Китай – это основные антагонисты современного мира, и они обязательно будут сталкиваться лбами. Несколько лет назад была очень популярна теория о так называемой Чимерике (Chimerica – China + America – прим. Ред.) – о соуправлении миром этими двумя странами. Сейчас уже ни о каком соуправлении речь не идет. И главная причина, почему подобный альянс невозможен, заключается в том, что Китай абсолютно не согласен с такой своей ролью и единолично претендует на мировое лидерство. В такой ситуации Пекин, конечно же, заинтересован в получении углеводородов из политически и экономически более понятных и близких ему стран».

Увеличение зависимости китайской экономики от импорта углеводородов из США может трактоваться как своего рода угроза для национальной энергетической безопасности.

Схожую точку зрения высказал Евгений Гавриленков: «Не исключено, что на фоне торговых дебатов Китай постепенно начинает рассматривать США как не очень надежного торгового партнера. В этом смысле увеличение зависимости китайской экономики от импорта углеводородов из США может трактоваться как своего рода угроза (или риск) для национальной энергетической безопасности. Это еще одно соображение в пользу того, что Китай будет осторожно подходить к импорту энергоресурсов из страны, внешнеполитическая доктрина которой определяет Китай как геополитического противника и направлена на сдерживание его развития».

ВОСТОЧНЫЕ ХИТРОСТИ

Несмотря на сказанное выше, просто игнорировать громадный китайский рынок углеводородов СЩА, конечно же, не смогут. Сложившаяся сейчас геополитическая обстановка играет в пользу России, но Соединенные Штаты едва ли согласятся с ролью стороннего наблюдателя. К тому же нельзя совсем исключать возможность того, что Пекин и Вашингтон все-таки сумеют урегулировать торговые споры.

Китай будет осторожно подходить к импорту энергоресурсов из страны, внешнеполитическая доктрина которой определяет Китай как геополитического противника и направлена на сдерживание его развития.

«Политические события будут влиять на конкуренцию двух стран на данном рынке, но определяющими всё равно будут позиция самого Китая, его стратегия развития, конкретные политические и экономические предпочтения. Стремление обеспечить себе максимальную выгоду будет доминирующим фактором в действиях КНР и может повлиять на выбор партнеров и формат работы с ними. Поэтому как бы РФ и США ни конкурировали на китайском рынке углеводородов, их позиции здесь главным образом будут зависеть от точки зрения властей Поднебесной в конкретный исторический момент на сотрудничество с Россией и Соединенными Штатами Америки в нефтегазовой сфере», – считает Ярослав Кабаков.

Правда, по мнению Евгения Гавриленкова, китайский рынок нефти и газа для США не так привлекателен, как может показаться на первый взгляд, в силу объективных геополитических, экономических и географических причин. «Скорее всего, Китай менее важен для США как импортер американских углеводородов. Европейское направление для США более значимо, поскольку добыча углеводородов осуществляется в регионах, которые гораздо ближе к Европе. Япония как один из крупнейших их импортеров тоже могла бы рассматриваться как приоритет для США. Однако хотя поставки сжиженного газа из США в Японию и начались, но эти поставки пока весьма невелики и имеют определенный политический привкус. То есть это отношения двух геополитических союзников. В то же время Китай в соответствии с законодательством США рассматривается как геополитический противник. Иными словами, на фоне торговых дискуссий между двумя странами пока сложно представить условия, при которых Китай мог бы стать емким рынком для американских углеводородов. Кроме того, поскольку американский газ относительно дорог, то возможности Китая по импорту более дорогих энергоресурсов становятся все более ограниченными, так как профицит счета текущих операций платежного баланса страны значительно уменьшился и имеет тенденцию к дальнейшему сжатию», – пояснил Евгений Гавриленков.

Как отметила Мария Белова, «многое будет зависеть от того, насколько затяжной окажется торговая война США и Китая. Пока же китайские инвесторы, присоединившись к проекту «Арктик СПГ-2» и ведя переговоры о новых газопроводных проектах, отдают стратегическое предпочтение России».

На данный момент Китай, и правда, явно настроен на продолжение развивития сотрудничества с Россией в нефтегазовой сфере. На прошедшем в этом году Петербургском международном экономическом форуме глава «Газпрома» Алексей Миллер сказал, что с китайскими партнерами уже обсуждаются новые газотранспортные маршруты в Китай, в том числе «возможные поставки с Дальнего Востока Российской Федерации».

При этом расслабляться отечественным компаниям абсолютно не стоит. Китай совсем не намерен взращивать за счет увеличения внутреннего потребления энергоресурсов очередного конкурента своей экономике, от которого он может оказаться в зависимости. На нефтяном рынке Поднебесная империя сейчас весьма удачно удерживает баланс сил между крупнейшими поставщиками «черного золота». И ежегодное наращивание объемов экспорта российской нефти в эту страну не должно вводить в заблуждение. Паритет сил не нарушен.

Из-за растущей зависимости от импорта энергоносителей Китай будет продолжать балансировать свои источники энергии и избегать чрезмерной зависимости от одного конкретного источника/страны.

«В последние годы импорт энергоносителей в Китай постоянно растет из-за увеличения спроса в стране и сокращения внутренней добычи. Из-за растущей зависимости от импорта энергоносителей Китай будет продолжать балансировать свои источники энергии и избегать чрезмерной зависимости от одного конкретного источника/страны. Таким образом, на рынке Китая будет место для различных поставщиков. В качестве еще одного дополнительного способа сбалансировать свой портфель энергоресурсов ожидается, что Китай продолжит развивать альтернативные источники энергии, чтобы стать более независимым от импорта энергоносителей», – подчеркнул Йорг Дорлер. 

Автор: Сергей Тихонов

Источник: Нефтегазовая вертикаль, №14, 2019