Как Европа противится российскому газу

Каковы настоящие перспективы российских газовых поставок

— Константин Васильевич, скажите, какие, на Ваш взгляд, новые экономические тренды сегодня наметились?

— Мне кажется, это тот случай, когда сам факт существования форума может быть даже важнее, чем то, что на нём было сказано. Это первое столь крупное российско-европейское мероприятие в живом формате в 2020 году. С точки зрения обсуждаемых тем надо отметить, что участники форума находятся в определённой интеллектуальной растерянности. А растерянность эта связана с меняющейся реальностью, которая была очевидна ещё до пандемии. И уже тогда её никто не мог до конца объяснить. Об этом сегодня говорили и на форуме.

Приведу пример. Греция размещает облигации с отрицательной доходностью. То есть это не Греция будет доплачивать тем, кто приобрёл её облигации, а покупателям придётся доплачивать Греции за возможность хоть куда-то вложить деньги. Абсурдная ситуация с точки зрения капитализма.

Денежная эмиссия, сокращение бюджетных дефицитов путём выпуска ничем не обеспеченных денег, ситуация с отрицательными ставками — всё это наблюдалось ещё до пандемии. Ещё один тезис, прозвучавший на форуме, — огромное количество ликвидности: денег много, но их некуда вкладывать. Кстати, в России то же самое. Поговорите с банкирами: они не знают куда вкладывать средства.

Сегодня вклад в европейском банке — аналог ячейки. Это уже не классическая схема, при которой банк берёт деньги у многих, вкладывает их в различные инструменты, зарабатывает и делится прибылью. Сегодня банки выполняют роль ячейки. Ты вложил €100, тебе вернули €99. Пандемия в этом смысле лишь обнажила проблемы. У нас гигантский дефицит бюджета. Но не только у нас. В Европе эту проблему решают путём эмиссии, в России — с помощью средств ФНБ (Фонд национального благосостояния. — NEWS.ru)

— И его начали потихоньку «потрошить»...

— Начали. А как иначе? Мы, конечно, можем заниматься эмиссией рубля, только никто у нас его брать не будет. Это тоже понятно. Пока европейский банк способен эмитировать евро, а США — доллары, потому что другой альтернативы у них нет. Но эта ситуация будет меняться. Ещё раз повторюсь: пандемия — это некий «мультипликатор», который умножил все проблемы вдвое и даже втрое.

Что это за капиталистические отношения, при которых главной целью бизнеса ставят не прибыль, а общественное благо? К старой модели предъявляется очень много претензий: «капитализм не такой, бизнес неправильный, нужны новые стандарты, социальная ответственность, правила поведения, экология, толерантность...» Всё это здорово, но возникает вопрос: кто в этом случае будет зарабатывать деньги? Пандемия эту проблему обострила. Можно, конечно, ничего не делать, а кто будет оплачивать это «ничегонеделание»? Это серьёзная тема, и я думаю, что быстро на этот вопрос мы ответов не найдём.

Я вижу, что участники форума очень осторожны, аккуратны, немного растеряны, и нас можно понять. А вот что будет дальше, какими мы выйдем из этой пандемии с точки зрения экономической модели — серьёзнейший вопрос.

— В своём выступлении Вы говорили о диверсификации поставок газа и в целом энергоносителей в Европу. Ранее стало известно о том, что был достроен газопровод ТАР (Трансадриатический газопровод. — NEWS.ru). Насколько, на Ваш взгляд, он может и готов сотрудничать с проектами «Газпрома», смогут ли они друг друга дополнять?

— Я говорил о том, что Россия не может сопротивляться диверсификации и не должна этого делать. Это честная история. Европа вправе искать других поставщиков. Проблема заключается в том, что диверсификация превратилась в дискриминацию.

Мы говорим: хорошо, вы считаете, что российского газа в Европе много и хотите видеть альтернативу. Вы настроили терминалы, вы прокладываете новые газопроводы. Но ведь и мы можем заниматься тем же, снижая себестоимость газа. Я упомянул про «Северный поток — 2». Расстояние от Ямала до Германии на 1900 километров меньше расстояния от Уренгоя через Украину... 1900 километров — это колоссальная экономия на себестоимости. Всего одна цифра, которая объясняет, зачем вообще нужен «Северный поток — 2». Только построить его не дают.

Европейцы должны следовать озвучиваемым ими ценностям. В данном случае ценность — диверсификация. Возьмём Третий энергопакет, предполагающий отделение контроля над трубопроводами от поставщиков энергоносителей. Европейцы только на словах говорят, что доступ к трубам будет общим внутри Европейского союза. Вот газопровод, который идёт через Грецию и Албанию в Италию. На сегодняшний день его мощность — 10 млрд кубов. И вся эта мощность забронирована на много лет вперёд под азербайджанские поставки. Пусть им дали преференции под лозунгом диверсификации. Но ТАР собираются расширять. И мы спрашиваем: а можно ли, чтобы газ, который проходит по «Турецкому потоку» (газопровод из России в Турцию через Чёрное море. — NEWS.ru), попал в расширение ТАР и стал конкурировать с азербайджанским газом? Вы можете устроить честный аукцион? Нет, нельзя.

— А почему?

— Потому что они считают, что российский газ нужно убирать. Или вот история про водород. Можно нам производить водовод? Нет, вам нельзя. У вас голубой водород, а он нам не нужен. Нам нужно куда-то девать свою «зелёную энергию», потому что мы не научились её хранить. Ребята, ну тогда не говорите, что вы озабочены климатом, вы признайтесь честно, что напридумывали историй с возобновляемой энергией и не знаете теперь, что с ней делать. Почему вы сами свои же ценности разрушаете?

— Вы затронули тему метана. Можете объяснить дефицит метановых заправок в России?

— Всё очень просто. С одной стороны, если вы посмотрите на цену, метан не зря называют наиболее перспективным видом топлива. Стоимость его на порядок ниже стоимости бензина и дизеля. Казалось бы, вот она, выгода. Однако здесь возникает классическая проблема курицы и яйца. Кто и что должен сделать первым? Да, текущие расходы будут дешевле, если использовать автомобиль на газу, однако сама машина будет стоить дороже, потому что никто пока в серию газ не вывел.

— А как же программы субсидирования?

— Государство только компенсирует расходы автовладельца по переводу машины на газ.

— Причём в Москве это сделать безумно сложно...

— Вот в чём заключается проблема: ваш автомобиль работает на бензине, вы идёте и переделываете его на газ, при этом у вас растут технические риски. Субсидии при переходе на газ — программа достаточно спорная. Я считаю, что государство должно стимулировать производство автомобилей уже на газовом топливе.

— Известно о неудачных попытках перевода автомобиля на газовое оборудование.

— О том и речь. Переделывание автомобиля — это уже опасная штука. Машины могут начать взрываться, и вся эта программа будет похоронена. Нужно думать о том, как стимулировать автопроизводство.

Дальше возникает вопрос с заправками. А кто должен это делать? Много лет назад состоялся такой диалог между газовиками и автомобилестроителями. Газовики спросили: а почему вы не производите машины на газовом топливе. В ответ автопроизводители спросили: а почему вы не строите газовые заправки? Это круг, который можно разорвать. Я не сторонник государственных инвестиций, но я не вижу здесь иного пути, если мы хотим эту историю каким-то образом сдвинуть с места.

Но опять же нужно понимать — когда у вас 70% в цене на бензин — это акцизы и налоги, по газу вы такого уже не соберёте. Топливо будет дешевле — поступления в бюджет сократятся. Это к вопросу о росте цен на бензин. Все кивают на нефтяников, понятно, что доля вины нефтяников в этом тоже есть. Только надо помнить, что 70% в цене на бензин — это разного вида налоги. В этих условиях дешёвого бензина не ждите.

— Вы сказали про взрывоопасность газа... Но многие боятся приобретать бензин на малоизвестных, так называемых ноунеймовских, заправках. А вдруг машина не поедет? А как насчёт газа? Реально ли его «разбодяжить»?

— Газ нельзя ни «разбодяжить», ни украсть. Ни в компримированный (сжатый. — NEWS.ru) природный газ, ни в сжиженный вы ничего не подмешаете. А вот тема «палёного бензина» до сих пор актуальна. Государство утверждает требования по оснащению заправок системами контроля, независимые кричат на всех углах: «нас убивают». Понятно, что у них, у независимых, маржинальность не слишком высокая. С другой стороны, компенсировать низкую маржинальность «разбодяживанием» топлива не очень хорошо.

— Каким Вы видите будущее российского СПГ. Готова ли Европа закупать наш СПГ, и каким образом мы можем конкурировать здесь? Не только в Европе, но и в Азии, где прочно засели и Австралия, и США...

— СПГ — это прежде всего вопрос к нам. Я не считаю правильным, когда российский СПГ конкурирует с российским же трубопроводным газом, снижая цену и обваливая рынок. А это происходит. В 2020 году это видно очень ярко. Предполагалось, что российский СПГ выйдет на азиатский рынок, который мы ещё не заполнили. В этом году — так сложилась конъюнктура — цены в Азии хлопнули, «азиатская премия» (разница цен в Азии и на европейском рынке. — NEWS.ru) исчезла. Сжиженный газ оказался на европейском рынке, начав «убивать» наши трубопроводные поставки. За девять месяцев «Газпром» потерял 20% поставок, в том числе из-за СПГ.

Понятно, что СПГ — современное топливо, но мы почему-то этот плюс обратили в минус. Казалось бы, вот оно, разнообразие потребителей: иди и продавай. Непонятно, почему СПГ поставляют не в Португалию, не в Испанию, не в Китай, не в Корею, а в те европейские страны, куда приходит наш трубопроводный газ.

России нужно чётко определиться со стратегией, потому что новые заводы на подходе. А ведь государство, я напомню, активно поддерживает СПГ-проекты: с СПГ не берётся экспортная пошлина в 30%, многие проекты на Ямале имеют льготный налоговый режим, государство развивает инфраструктуру, поддерживает ледокольное строительство. Затраты колоссальные. С точки зрения целеполагания и стратегического планирования, мне кажется, тут есть над чем поразмышлять.

Автор: Михаил Измайлов

Источник: NEWS.ru, 23.10.2020