Стоит ли слезать с энергетической иглы

Спрос на углеводородное сырье в этом году резко упал. Одна из главных причин – пандемия коронавируса.

Однако есть и более долгосрочные тренды, свидетельствующие о том, что эра углеводородов может подойти к концу уже в середине века. Во всем мире усиливается борьба с глобальным потеплением. Речь прежде всего идет о сокращении выбросов углекислого газа, которые, в свою очередь, в основном и обеспечиваются сжиганием нефтепродуктов, угля и природного газа. В Евросоюзе, например, в декабре 2019 г. принят «Зеленый пакт для Европы», согласно которому к 2050 г. использование углеводородов должно быть доведено практически до нуля. В целом углеводородную энергетику запланировано заменить зеленой, основанной на эксплуатации энергии ветра, солнца, морских приливов и так далее. Активно идет поиск источников энергии, основанных на иных физических принципах, чем двигатели внутреннего сгорания или даже электрические.

Не случайно даже заинтересованные в дальнейшем использовании нефти организации (например, ОПЕК) вынуждены признавать, что эпоха черного золота, весьма вероятно, подходит к концу в этом веке. Так, в последнем ежегодном докладе ОПЕК World Oil Outlook прогнозируется, что плато спроса на нефть будет достигнуто к 2040 г., после чего начнется заметное падение мирового спроса. Так, в странах ОЭСР потребление нефти может рухнуть к 2045 г. на 35%. Сходные оценки дает и Международное энергетическое агентство. 

В ближайшей перспективе спрос на углеводородное сырье, особенно на природный газ, явно восстановится в тех или иных объемах. Будут расти и цены, хотя о возврате к $ 100 за баррель, видимо, придется забыть. Но готовиться к глобальному изменению энергетической повестки дня, которая наверняка состоится через 20–25 лет, необходимо уже сейчас, особенно нефтедобывающим странам, включая и Россию. 

Редакция «Финансовой газеты» провела специальное заседание своего дискуссионного клуба на тему «Конец эпохи черного золота». Мнения приглашенных экспертов, естественно, разделились. Ряд из них полагают, что прогноз ОПЕК излишне оптимистичен: потребление нефти будет существенно уменьшаться не только в развитых странах, но в развивающихся. К тому же на углеводородных рынках усилится конкуренция между основными игроками. А себестоимость добычи нефти в России только растет. Так что России в этих условиях надо быстрее увеличивать объемы добычи, пока она не стала буквально «золотой». А ТЭК уже сейчас необходимо заменять наконец новым драйвером экономического роста.

Другие эксперты, наоборот, предупреждают, что слишком быстро слезать с нефтяной иглы опасно, да и не нужно. Российский ТЭК продолжает оказывать позитивное влияние на развитие отечественной экономики. К тому же именно ТЭК наиболее готов к масштабному внедрению цифровых технологий, а значит, может стать органичной частью нового технологического уклада.

Спикеры заседания дискуссионного клуба «Финансовой газеты»:

1. Константин Смирнов, модератор, обозреватель «Финансовой газеты»

2. Михаил Крутихин, партнер RusEnergy

3. Алексей Гривач, заместитель генерального директора Фонда национальной энергетической безопасности

4. Алексей Белогорьев, заместитель главного директора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов

5. Игбал Гулиев, заместитель директора Международного института энергетической политики и дипломатии МГИМО

6. Эрнесто Ферленги, президент Ассоциации итальянских промышленников Confindustria Russia, председатель энергетического комитета Ассоциации европейского бизнеса

Михаил Крутихин

– Для начала надо провести разграничение между терминами «прогноз» и «сценарий». Только на днях Международное энергетическое агентство выступило с четырьмя сценариями, которые весьма интересны, но не исключено, что ни один из них не осуществится.

Но когда ОПЕК публикует именно прогноз, то, во-первых, это неправильно методически. Предсказывать цены на нефть невозможно. Практика показывает, что все регулярно ошибаются в таких прогнозах. Более того, мы видим, что как только ОПЕК начинает выступать с прогнозами или проводить совещания, касающиеся фундаментальных показателей спроса и предложения на нефть, то все прогнозы оказываются в пользу стран производителей нефти и по факту не демонстрируют миру индикативные сценарии, а помогают странам – членам ОПЕК в их естественном желании больше заработать на этом рынке. Поэтому прогнозам и заявлениям данной организации доверия у меня абсолютно нет.

В данном прогнозе интересны разные сценарии для развитых страны и стран третьего мира. Развитым пообещали крах спроса на нефть, а остальному миру – рост спроса. С этим согласиться крайне сложно. Если в отношении стран ОЭСР есть признаки, что они действительно прошли пик потребления нефти и дальше будет только спад, то обольщаться, что третий мир поглотит всю нефть, которая высвободится на этих рынках, я бы не стал.

Мы видим, что два самых больших потребителя нефти – КНР и Индия тоже идут по пути сокращения потребления ископаемого топлива. В КНР принимается очень мощная программа по избавлению экономики от ископаемого топлива, а китайцы стараются следовать своим госпрограммам. В Индии мы видим рост потребления, но и там публика пересаживается на тук-туки, рикш (и так далее) на электроприводе. Там миллионы таких мелких средств передвижения. Эта самопроизвольная реформа тоже будет оказывать давление на рынок нефти. На мой взгляд, пик потребления нефти мы прошли в 2019 году, и далее, скорее всего, с разными скачками вверх и вниз мы будем видеть только последующее его сокращение.

К этому нас ведет сразу несколько показателей. Даже без учета пандемии. Еще до вспышки COVID-19 мы видели, что экономика мира начинает сокращаться, сжиматься. Наступает конец большого экономического цикла роста. Кроме того, правительства многих стран принимают конкретные реальные программы по выходу из пандемии уже с новой, зеленой энергетикой, руководствуясь которыми они постепенно будут изживать и нефть, и уголь, и даже (пусть и не так быстро) газ.

Константин Смирнов

– Очень хорошо, что вы, Михаил, перекинули своеобразный мостик от мирового потребления нефти к европейскому рынку. Поэтому я хотел бы спросить господина Ферленги, насколько прогнозы ОПЕК реальны в части потребления нефти европейскими странами. Действительно ли это устойчивая тенденция к сокращению?

Эрнесто Ферленги

– В 2019 году, до появления COVID-19, был один мир, сейчас же спрогнозировать контуры нового мира никто не может. И тут речь идет не только о спросе на нефть. Например, за последние 50 лет мы видели, как в мировом масштабе энергетический сектор вырос вдвое. Но также мы видели, как ВВП стран ОЭСР снизился с 80% мирового рынка до 60%. За последние 20 лет мы стали свидетелями того, как ВВП Китая поднялся с 3 до 15% мирового ВВП.

Глубоко проанализировав отчет ОПЕК, я бы выделил один очень важный момент – пик спроса на нефть в 2040 году. Это консервативнее оценки Международного энергетического агентства, которая оценивает спрос на 5 миллионов баррелей нефти в сутки меньше. Скорее всего, этот пик будет достигнут на 10 лет раньше, к 2030 году. Что характерно, чуть ранее прогноз с показателями, близкими к расчетам МЭК, представили в компании BP.

В 2019 году мы видели спрос в 100 миллионов баррелей в сутки. Сейчас он упал до 90 миллионов. По оценке ОПЕК, в 2040 году на пике он составит 107 миллионов баррелей в сутки. Эта оценка не разделяется ни МЭК, ни частным бизнесом.

Если брать более короткий срок (2019–2025 годы), то страны ОЭСР сейчас потребляют 47,9 миллиона баррелей в сутки, а в 2025 году будут потреблять 46,7 миллиона. Тут ресурсов роста нет. Уже на этом временном промежутке рост потребления нефти придется на развивающиеся экономики. Если смотреть дальше, то мы увидим, что падение потребления в странах ОЭСР будет еще больше – до 37,8 миллиона баррелей в сутки.

Если брать Китай, то, по нашим прогнозам, ресурс роста потребления нефти там более 12 миллионов баррелей в сутки – с 5 миллионов до 17,1 миллиона. Это сильный ресурс. Мы забываем сильную зависимость электроэнергетики КНР от угля, а она составляет 65% на текущий момент.

Если посмотреть на США, то еще в 2014 году электроэнергетика США была на 50% на угле и 20% на газе. За 6 лет доля угля снизилась до 30%, а газ сегодня составляет 35%.

И конечно, Индия. Планируется что потребление вырастет к 2045 году до 6,8 миллиона баррелей в сутки, притом что сегодня страна потребляет 4,3 миллиона. Поэтому она, без сомнения, будет одним из главных драйверов нефтяного рынка в ближайшее время.

Пока никто (в том числе и в ОПЭК в первую очередь) не понял, что произошла Зеленая революция. Она уже де-факто свершилась. Это не теория. В ближайшие годы в Европе будет построено 23 тысячи километров трубопроводов для водорода. Это уже реальность. Водородное топливо серьезно снизило себестоимость энергетики.

Да, к 2045 году произойдет серьезное увеличение населения в мире – на 25%. Если сейчас нас 7,7 миллиарда, то к 2045-му будет 9,5 миллиардов человек. Нас будут обслуживать 2,6 миллиарда машин, но 16% из них будут электромобили.

Это показатель того, что и российским компаниям надо меняться. Иных вариантов нет. Помните, как 15 лет назад никто не верил, что проекты с СПГ взлетят? А сейчас это реальный конкурент газу из трубопроводов.

Еще один фактор. Прямо сейчас в Европе активно обсуждают новый налог на выбросы CO2. Там компаниям, которые готовы перепрофилировать свое производство под новую энергетику, снижение выбросов, открыт доступ к длинным и дешевым деньгам. Мир обратно уже не вернется. ОПЕК старается этого не замечать. Поэтому их прогноз далек от реальности.

Константин Смирнов:

– Пользуясь случаем, не могу не задать вопрос. Как вы считаете, будет ли достроен «Северный поток – 2»?

Эрнесто Ферленги:

– «Северный поток – 2», безусловно, будет достроен. Во-первых, потому что Европе нужен газ. Во-вторых, газ нужен и населению, и производителям. В-третьих, там финансово участвуют европейские компании. В-четвертых, «Северный поток – 2» создает большой объем рабочих мест в Европе. В-пятых, у Европы и России отличные деловые связи, которые никто не будет рушить в угоду политике.

Даже при СССР, в разы более закрытом и агрессивном обществе (на европейский взгляд), были подписаны контракты и в Европу начал поставляться газ.

Константин Смирнов:

– Буквально вчера наследный принц Саудовской Аравии позвонил президенту России Владимиру Путину. Подробностей разговора не раскрывают, но в том числе обсуждалось будущее нефтяного рынка. Учитывая прогнозы ОПЕК, хотелось бы понять, какие изменения могут ждать российскую экономику. Как мы должны менять свою энергетическую политику? Делать ли дальше ставку на внешние рынки или развивать внутренний? В частности, нефтехимический?

Алексей Белогорьев

– Любой долгосрочный прогноз имеет не только научную составляющую. Это часто и политическое заявление. Соответственно, ОПЕК, как союз экспортеров нефти, говорит, что спрос будет расти, производство нефти вне ОПЕК будет стабилизироваться, а доля ОПЕК на рынке будет расти. МЭК, как потребитель, говорит прямо противоположное: спрос будет падать, а доля ОПЕК снижаться. К таким заявлениям стоит относиться скептически. Кроме того, все международные прогнозы и сценарии делятся на две группы. Первая – business as usal. Они по сути экстраполируют текущие тенденции и показывают рост спроса на нефть. Вторая группа сценариев рассматривает вариант декарбонизации. Это по сути директивная группа сценариев, где есть заданные цели, под которые подгоняются темпы потребления и энергоемкости. Они все оторваны от экономики. Популярная теория, что пик потребления нефти был пройден в 2019 году, входит как раз в группу декарбонизационных сценариев, которые, на мой взгляд, экономического обоснования не имеют. При этом такие сценарии негативно влияют на рынок, так как создают общую атмосферу неопределенности. Это влияет на инвесторов, владельцев акций компаний нефтегазового сектора, на банки, регуляторы, общественное мнение, что в итоге создает неблагоприятную инвестиционную атмосферу.

Нефтяные компании с большим опасением относятся к тому, что будет в ближайшие годы, в том числе с точки зрения удорожания заемного финансирования, с точки зрения ухода части акционеров. Поэтому в этом году прошел целый парад признаний в любви к зеленой энергетике со стороны нефтяных компаний. Особенно выделилась BP, которая и поддержала сценарий того, что пик был пройден в 2019 году. Я с таким взглядом не согласен. Он справедлив лишь отчасти. И только для развитых стран Европы, Северной Америки и Азии. А вот если брать остальной мир, то инерция будет поддерживать спрос минимум до 2030 года. Хотя, конечно, COVID-19 2–3 миллиона баррелей ежедневного потребления из этого спроса забрал.

Что касается России, то мы уже десятилетие ведем разговоры, как нам перейти к структуре экономики, где нефть будет играть меньшую роль. Пока ничего не получается. Поэтому уйти от нефтегазозависимости, как показала практика, довольно сложно. Я не вижу альтернативы монетизации оставшихся ресурсов нефти, которых у нас достаточно много. Даже если бы не было сделки ОПЕК+, то до 2024 года у нас бы росла добыча нефти. В условиях же этой сделки пик добычи будет еще немного отодвинут. Так что в ближайшие годы добыча в России будет расти без каких-то огромных инвестиций.

На этом рынке надо оставаться, договариваться с ОПЕК, потому что без инструмента в виде ОПЕК+ цены на нефть будут скакать в очень большом диапазоне. Особенно среднесуточные и среднемесячные, что плохо и с точки зрения инвестиционного процесса, и с точки зрения спроса. ОПЕК+ – больше механизм снижения волатильности, чем поддержания высоких цен. Тем более это не механизм роста цен, так как слишком много факторов, которые этот рост будут сдерживать.

На внутреннем рынке перспектив роста спроса на нефтепродукты нет. Да, есть стратегия по развитию нефтегазохимического сектора. Но есть климатическая повестка и повестка обращения с отходами, и они сильно начинают давить на производство пластика и вообще любых полимеров. Это тяжелая проблема для России и всего мира.

Игбал Гулиев

– Когда заходит речь о конце нефтяной эры, я сразу вспоминаю своих старших коллег и преподавателей из Института имени Губкина, Азербайджанского института нефти и промышленности, которые еще в 70-х годах прошлого века говорили своим студентам, что до конца нефтяной эры осталось 20–30 лет. Но прошли и 90-е, и нулевые, и десятые, и мы видим, что нефть по-прежнему нужна. Только если раньше говорили о том, что скоро кончатся запасы нефти, то сейчас с запасами все хорошо, а говорят, что через 20–30 лет она будет не нужна в таких количествах.

Последние годы многие прогнозы (в том числе Международной энергетической комиссии) стали основой для трансформации зарубежного менеджмента в сторону низкоуглеродной или возобновляемой энергетики. Как отметили коллеги, об этом объявили и BP, и Shell, и Total. Но это не означает, что зеленая энергетика станет конкурентом нефтяной отрасли. Да, компании будут вкладываться в новые разработки, так как ни одна компания не хочет оставаться вне нового рынка. Все хотят быть в тренде новейших технологий.

Мы видим, что раньше страны, которые владели запасами нефти и газа, диктовали политику и достигали своих целей на международной арене. Наверное, мы скоро увидим, что диктат перейдет от стран и компаний владельцев нефти и газа к странам и компаниям, которые владеют новыми технологиями в энергетике. Поэтому все стремятся быть сопричастными к работе над возобновляемыми источниками энергии, низкоуглеводной энергетикой и так далее. Все (в том числе и российские компании) придут к развитию и этих направлений.

Я хотел бы затронуть вопросы газа. Прогнозы ОПЕК и МЭК расходятся в части нефти, но в случае газа их прогнозы совпадают. МЭК говорит о том, что спрос на газ восстановится достаточно быстро и к 2030 году будет примерно на 15% больше, чем в 2019 году. ОПЭК также считает газ перспективным направлением, отмечая, что это будет самым быстрорастущим полезным ископаемым топливом, и ожидает рост рынка газа на 25% к 2045 году.

Константин Смирнов:

– Если говорить о газе, то на днях министр энергетики России Александр Новак заявил, что к 2025 году 25% потребления СПГ в Европе будет российским. Насколько такой прогноз может быть обоснованным?

Алексей Гривач

– России вполне реально занять 25% европейского рынка СПГ, так как уже в прошлом году мы занимали 20% этого рынка. И это скорее проблема для нас как для страны, чем достижение. Так как СПГ влияет на объемы газа в трубопроводах, на цены на рынке. И экономическая эффективность торговли СПГ для России неочевидна.

Возвращаясь к прогнозу ОПЕК, хочу отметить, что такие прогнозы выполняют политическую функцию не отчасти, а в первую очередь. И главный смысл прогноза ОПЕК – оппонирование мнению, что Зеленая революция произошла. Они говорят: «Не при нашей жизни. В ближайшие 25 лет пика потребления и падения спроса на нефть не произойдет».

Можно спорить о том, насколько обосновано данное заявление, но звучит оно именно так. Это нормальная полемика между людьми и организация-ми, находящимися по разные стороны баррикад.

Тема необходимости избавления от нефтяной зависимости несколько надумана. Никто не прекращает торговать нефтью, имея ее запасы. Нужно только рачительно и разумно ими распоряжаться. Но в здравом уме ни одна экономика мира (и это показывает пример США), имея ресурсы, не будет «слезать с нефтяной иглы». США с гордостью провозглашают: «Мы снова стали энергетической державой номер один!». И это как раз то новое, что произошло в традиционной энергетической и климатической повестке.

Потому что если до 2020 года США и Евросоюз выступали «в единой упряжке», то сейчас ситуация изменилась. ЕС остался в одиночестве. Им крайне нужны союзники, чтобы под лозунгами Зеленой революции снизить цены на ископаемые ресурсы. Да, технологии уже существуют, но в пропагандистском поле это звучит именно так.

Пафос «зеленых» прогнозов и сценариев состоит и в том, чтобы занизить роль газа как следующего энергоносителя после нефти. Все XX столетие газ был только на третьем месте. И остается на нем и сейчас. Но он является частью большой углеводородной пирамиды, которая сложилась в мире. А нам говорят: «В ближайшие 20 лет все поменяется. Мы эту пирамиду перевернем». Сейчас возобновляемые источники энергии составляют примерно 3% мирового энергобаланса. Но это мизер! Это статистическая погрешность. Говорить о том, что ситуация перевернется в течение 10–15 лет, – абсурд. Но об этом говорят, так как за этими заявлениями стоят серьезная политическая воля и задача поддержать покупателя неустойчивым состоянием рынка. Даже если мы посмотрим на энергобаланс стран Евросоюза, то 37% зеленой энергии в Германии – это исключительно электроэнергия. А если взять в более широком смысле, то доля возобновляемых источников не достигает 20%, а в целом в ЕС – не более 10%. Это тоже не ахти какая доля. Увеличение ее до серьезных значений связано с серьезными затратами. Вопрос в том, кто их понесет.

Все больше идет разговоров о запрете инвестиций в ископаемое топливо или о вводе углеводородного налога. Тем самым бремя расходов хотят перенести с потребителей на тех, кто не может позволить себе роскошь наращивать долю возобновляемой энергии в своем энергобалансе. 

Посмотреть полную запись заседания «Финклуба» от 14 октября можно в социальной сети Facebook и  канале ФинГазеты в YouTube.

Автор: Алексей Лампси

Источник: Финансовая газета, 24.10.2020