Что наступивший год готовит?

(фрагмент)

Закончился 2020 год. Год был трудным, тревожным, драматичным и противоречивым. По прогнозам мировая экономика из-за коронавируса потеряет не меньше 5,5 трлн долл. Кризис сильно затронул топливноэнергетический комплекс и особенно нефтегазовый сервис. Падение в нем предсказывалось до критических величин. Редакция журнала «Бурение и нефть» обратилась к экспертам с просьбой ответить на ряд вопросов, которые интересуют всех неравнодушных людей, в том числе и наших читателей.

В России кризис, вызванный пандемией коронавируса, больно ударил по всем сегментам: экономике, социальной сфере, культуре и т. д. От него пострадала и отрасль-донор – топливно-энергетический комплекс (ТЭК) и особенно нефтегазовый сервис. Падение в нем предсказывалось, по разным оценкам, от 20 и даже до 50 %. В этой связи, в условиях значительной неопределенности развития ситуации в стране и мире, встает вопрос: что готовит нам 21-й год XXI века?

Редакция журнала «Бурение и нефть» в канун нового года обратилась к экспертам с просьбой ответить на ряд вопросов, которые интересуют всех неравнодушных людей, в том числе и наших читателей.

1. Какими наиболее значимыми событиями на мировом энергетическом рынке отмечен 2020 год?

2. Насколько пострадал отечественный ТЭК от падения доходов от экспорта нефти, природного и сжиженного газа? Как это отразилось на нефтегазосервисном рынке? Какие меры предпринимаются для поддержки нефтегазосервиса в 2021 году и каковы перспективы его возвращения на мировой рынок?

3. Полтора десятилетия назад авторитетные ученые активно озвучивали идею сделать нефтегазовый комплекс локомотивом отечественной науки, производства и экономики в целом. Неужели ускоренный переход на рельсы ресурсно-инновационного развития так и останется благим пожеланием?

4. Как повлияют на развитие ТЭК западные санкции? Может они откроют глаза на порочность лозунга «Есть деньги – купим за рубежом готовое», может быть они станут стимулом для раскрытия возможностей отечественных машиностроительных и сервисных предприятий и покончат с импортозависимостью?

5. Благополучие страны во многом зависит от цены на нефть. Какой она будет в 2021 году и на перспективу до 2030 года? Не следует ли в этой связи активно развивать альтернативную энергетику?

6. «Уж сколько раз твердили миру…», что невыгодно гнать за рубеж сырую нефть, что надо развивать нефтегазохимию, глубокую переработку природных ресурсов, дома создавать продукцию высокого передела с высокой добавленной стоимостью. Что сейчас предпринимается в этом направлении?

7. Западное высокотехнологичное оборудование и технологии это, прежде всего, результат мощного финансирования науки, НИОКР, ОПИ, несопоставимого с российским. Многие отраслевые НИИ влачат жалкое существование. Еще Д.И. Менделеев предупреждал, что «без науки и с нефтью будут потемки». Как Вам представляется выход из сложившейся ситуации?

Константин Васильевич Симонов, генеральный директор ФНЭБ:

1. В данном вопросе все очевидно: это обвальное падение спроса и цен, карантинные меры марта–апреля 2020 г., возвращение в сделку «Опек+». Год был богат на события! Но прежде всего, естественно, это ситуация со спросом, ситуация с ценами, которые поставили давний философский вопрос: что ждет нефть в будущем? Является ли 2020 год неким «черным годом-исключением» или это начало новых тенденций? Многие заявляют, что прошедший год стал «пиковым в истории человечества». Но я считаю, что этот трудный год научил нас тому, что будущее чрезвычайно непредсказуемо, что все прогнозы, которые дают нам гарантированные результаты, далеки от реальности.

2. Отечественный ТЭК, естественно, пострадал очень сильно. Минувший год для российского нефтегаза безусловно был самым тяжелым за последнее десятилетие. Рассмотрим, например, нефтяную промышленность. Она оказалась под «тремя ударами» одновременно. Последствия этих ударов мы увидим в 2021 г. Первый удар – ценовой (обвал цен). Второй – проблемы добычи полезных ископаемых (из-за заключения сделки ОПЕК+ была вынужденно ограничена добыча). Официальные цифры сокращения добычи – 8,6 %, экспорт просел на 12,7 %. Это чудовищные цифры. А третий удар – налоговый. Российское правительство на законодательном уровне приняло решение об изъятии у нефтяных компаний более 100 млрд руб. в 2021 г. дополнительно. Однако газовикам не было легче. На мировых рынках газа также наблюдался обвал цен. Экспорт газа также пострадал. Наблюдались очень серьезные издержки. Самое интересное, что в глазах правительства нефтегазовый сектор выступает неким финансовым резервом, из которого возможно забирать излишки. И отечественный нефтегаз в очередной раз выполнил роль донора! Относительно мер по поддержке нефтегазосервиса в 2021 г. было высказано несколько предложений. Они озвучивались еще весной 2020 г. – в самый разгар ограничений. Например, идея Государственного фонда незаконченных скважин, идея создания национальных хранилищ, идея ограничения срока оплаты оказанных сервисных услуг. Мы прекрасно понимаем, что нефтегазовый сервис окажется в очень трудной экономической ситуации, придется экономить на субподрядчиках. Логика государственной политики трактует, что все, что близко к нефти не нуждается в дополнительной поддержке. К сожалению, на государственные субсидии могут рассчитывать только крупные компании, которые мотивируют эту поддержку тем, что они реализуют «гигантские прорывные проекты».

3. Параллельно с этой идеей в течение последних 15 лет в России доминирует мнение о том, что нефтегазовый комплекс бесперспективен, что от него необходимо отказаться. В 2020 г. эта идея начала продвигаться еще более агрессивно в контексте пандемии. Как мне кажется, все это десятилетие сама отрасль занимала пассивную позицию. О самой отрасли отзывались в негативном ключе. Агрессивное давление наблюдается и сейчас. Ресурсно-инновационное развитие воспринимается неадекватно, а все силы предлагается бросить в некий «энергопереход», в том числе и на научный, некие «центры прорыва», которые фигурируют в различных инновационных зонах. Генерировать инновации в настоящее время не представляется выгодным.

4. С одной стороны, схема влияния западных экономических санкций проста – санкции могут стимулировать развитие отечественных технологий. В результате их влияния, естественно, начинают задумываться о продвижении новых технологических процессов. С другой стороны, зачастую, их влияние чрезвычайно сложно и неоднозначно. Можно привести и успешные примеры (по буровому оборудованию), и очевидные провалы (в области гидроразрывов пласта, сейсморазведки, изучении и добычи на шельфе). Все это определяется сложностью нефтегазовой отрасли. 

Неоднозначность сегодняшней ситуации определяется и исторически сложившимися причинами. В Советском Союзе, например, разработками шельфа занимались значительно меньше, чем сушей. В данном вопросе не был накоплен интеллектуальный багаж, который бы собирался десятилетиями. За срок, ограниченный 5–10 годами, создать значительный потенциал невозможно! Официальная статистика импортозамещения говорит: в настоящее время 50 % оборудования – российского производства. Конечно, можно заявить, что это неплохо. Однако наблюдается явная неравномерность по сегментам, которая видна на примере оборудования для осуществления гидроразрыва пласта или приборов программного обеспечения. В этих сферах доля импортного оборудования может достигать и 90 %. И с этим сложно что-либо сделать. Также можно добавить, что и заявленная цифра в 50 % не выглядит привлекательной – значительную конкуренцию представляет Китай. На сегодняшний день мы понимаем все реальные риски.

5. Делать прогноз относительно цен на нефть чрезвычайно сложно. Этот вопрос необходимо вначале адресовать вирусологам и медикам. После анализа их прогноза и можно говорить о цене на нефть. К сожалению, ожидаемые результаты не обнадеживают. Что же касается альтернативной энергетики, то ее развитие в России затруднительно. На сегодняшний день мы не можем создать конкурентоспособный экспортный продукт. Приведу элементарный пример, который можно математически просчитать: строительство и эксплуатация ветряных станций. Если, например, необходимо импортировать технологии из Германии, чтобы производить так называемую «зеленую энергию» в России и затем экспортировать ее обратно в Германию, то математически выходит, что этот процесс будет в 6–8 раз дороже, чем экспорт газа. Экспортировать электричество очень дорого! Если бы было выгодно экспортировать электричество, то уже давно бы экспортировали не газ, а произведенное из него электричество. К сожалению, это тупиковый путь, который предлагается с единственной целью – получить субсидии или дотации.

6. На сегодняшний день развитие нефтегазохимии является одной из самых востребованных тем в отрасли. В этом есть определенные сдвиги: развивается и газохимия, и нефтехимия, поэтому нельзя заявлять, что отрасль пребывает в стагнации. Принимаются интересные решения (например, обратный акциз по метану), ощущается готовность Минфина поддерживать отрасль специальными субсидиями. Однако вопрос значительно шире. Не поздно ли начинать подобные действия? Сегодня конкуренция в отрасли довольно жесткая. Некоторые известные проекты газохимических и нефтехимических предприятий чрезвычайно интересны. Однако и они упираются в попытку «выбить» государственные субсидии на их реализацию. В данном контексте я против того, чтобы переработка затевалась ради самой переработки! Должны быть экономически рентабельные проекты, которые бы воплощались с учетом логистики. Ведь если есть сырье, а мы не знаем, как доставить его до рынка сбыта дешевле, то какой вообще смысл в подобном проекте?

Развитие нефтегазохимии является одной из самых востребованных тем в отрасли. В этом есть определенные сдвиги: развивается и газохимия, и нефтехимия, поэтому нельзя заявлять, что отрасль пребывает в стагнации.

7. Совершенно ясно, что наука, особенно связанная с нефтегазовым комплексом, не может развиваться исключительно за бюджетный счет. Поэтому рассчитывать на то, что мы вернемся к так называемой советской модели финансирования науки не приходится. В процессе конкуренции выигрывают те научные разработчики, которые интересны крупным компаниям. Если ученые способны предлагать интересный продукт, то спрос на него найдется. Но, к сожалению, мечты о старой советской системе, когда деньги из бюджета поступали бесперебойно, все еще есть. В современных реалиях ситуация кардинально изменилась. Наука уже не может быть абстрактной. Относительно нефтегазовых компаний: необходимо увеличивать расходы на НИОКР, и с этим я полностью согласен. Однако и в этом вопросе есть две крайности. Например, можно предложить обязать все нефтегазовые компании финансировать научные разработки. Другая крайность заключается в том, чтобы отменить все инвестиции в данной сфере и минимизировать текущие затраты. Но от этих решений пострадает прежде всего наука, и интересные и важные проекты не будут завершены.

Источник: Бурение и нефть, № 2, 2021