Сергей ПИКИН, директор Фонда энергетического развития:
«Корректней всего прислушиваться к данным, которые озвучивает Nord Stream 2, поскольку эта компания является оператором проекта и предоставляет официальную информацию. Кроме того, сведения о продвижении строительства проектная компания дает впервые с возобновления прокладочных работ в начале февраля. Несомненно, это уведомление может служить неким сигналом для успокоения инвесторов, которых нервирует постоянный прессинг СП-2 со стороны Вашингтона.
Исходя из данных Nord Stream 2, на 31 марта уложено 2339 км из 2460 км от общего маршрута (95% газопровода). Осталось уложить около 121 км (5%). Оператор не указывает, в каких конкретно акваториях будут вестись работы, но на основе существующих данных можно предположить, что трубоукладочная баржа «Фортуна» перейдет к строительству оставшихся 30-40 км первой нитки СП-2 на мелководном побережье Германии. В среднем в сутки баржа может проходить более 1 км дистанции.
Оставшуюся половину участка первой нитки газопровода в экономической зоне Дании, а это примерно 70-80 км, вероятно, будет достраивать трубоукладчик «Академик Черский», который уже несколько дней барражирует возле острова Борнхольм, где ведутся работы. Проходящий через датскую акваторию отрезок трубы можно считать не только более длинным по протяженности, чем немецкий, но и более трудоемким: если на немецком участке работы проводились на мелководье — за укладкой можно было наблюдать с палубы корабля, то на территории Дании маршрут приходится укладывать на глубине. Поскольку «Черский» обладает системой динамического позиционирования, которой нет у «Фортуны», то скорость его работы будет выше, чем у баржи».
Артем ДЕЕВ, руководитель аналитического департамента AMarkets:
«Прокладка СП-2 идет строго по проекту — маршрут трубопровода не может меняться, поскольку все глубины и все морское дно на месте работ были исследованы, и сейчас каждый километр укладывается ровно там, где трубе и положено проходить. Расхождения в цифрах объясняются просто. СП-2 предусматривает прокладку двух ниток газопровода. Несмотря на то, что маршруты проходят параллельно, их строительство осуществляется не одновременно — они отличаются по дистанции.
Указать точно оставшийся километраж на конкретную дату крайне сложно. Труба проходит по дну моря. Для продолжения маршрута занятому на строительстве нитки судну приходится сначала поднимать уже построенный участок, а потом соединять его со следующим отрезком. Для выполнения таких процедур судну необходимо активно маневрировать. С одной стороны, используя инструменты геолокации можно понять, в какой точке строительства находится трубоукладчик; с другой, точно оценить, какой километраж еще осталось уложить, практически нереально.
Сам процесс укладки трубы зависит от рельефа дна моря, от глубин, от сезонности (после наступления штормов не каждое судно способно работать на проекте, а при прохождении нереста рыб работы вообще могут быть запрещены), от погодных условий, от сработанности судов строительного флота (как оперативно подвозят материалы, запчасти, осуществляется ремонт оборудования), от наличия необходимых судов, оборудования, специалистов и так далее. Прокладка такого газопровода — технологически сложнейшее строительство, где есть множество нюансов, не менее значимых и потенциально опасных, чем гипотетические санкции США».
Игорь ЮШКОВ, эксперт Финансового университета при правительстве РФ:
Энергостратегию до 2050 года (ЭС-2050) первоначально хотели утвердить до 15 сентября 2022 года. Однако и в декабре 2023 года она еще только обсуждается. И рабочая версия ЭС-2050 пока публично не предъявлена. С одной стороны, это наглядно показывает отношение к стратегическим документам в области энергетики. Получается, что отрасль в целом справляется с беспрецедентным санкционным давлением и без официальных стратегий. С другой стороны, российский нефтегаз столкнулся с действительно серьезными вызовами, к которым нельзя относиться легкомысленно. И оперативные проблемы являются отражением и долгосрочных угроз.
Уже почти полтора года российская нефтяная индустрия живет в условиях жесточайших санкций. Ключевыми из которых стало эмбарго на морские поставки нефти и нефтепродуктов в ЕС и страны G7, а также механизм price cap. Они заработали с конца 2022 года. За более чем 8 месяцев функционирования этих ограничений можно подвести предварительные итоги того, насколько успешно наши нефтяники справляются с этим вызовом. И как он сказался на объеме экспорта и на ценах.
После февраля 2022 года зелёная повестка была радикально переписана. Западные компании стали массово уходить из России, экономические отношения с Западом были радикально сокращены, а российскую экономику стали выпихивать из глобального экономического пространства, обкладывая масштабными санкциями. Все это было, мягко говоря, не лучшим фоном для рассуждений о ESG. Тем более что в экономике на первое место вышли задачи выживания и сохранения устойчивости под беспрецедентным давлением.
Однако уже с конца 2022 года стали очевидны попытки реанимировать ESG-повестку. Настойчиво проводится мысль, что она актуальна для России вне зависимости от внешнеполитической конъюнктуры. Если раньше зеленый поворот рассматривался как возможность привлечь в Россию западных инвесторов и их технологические решения, то теперь говорится о кейнсианской ставке на собственное производство.
Европейские санкции и политика Брюсселя по отказу от российских энергоносителей, взрывы балтийских газопроводов заперли в России солидный объем трубопроводного газа, который нельзя оперативно направить на альтернативные рынки. Это вроде бы является сильным аргументом в пользу развития производства СПГ в России. Новый доклад ФНЭБ дает ответ на вопрос о том, какую часть планов по резкому росту производства СПГ в России можно считать реалистичной.
Большая политика является рамкой энергетических отношений. Но непосредственно энергетические проекты и сделки осуществляются на корпоративном уровне. Именно компании формируют те нити, которые связывают страны в энергетическом бизнесе. Поэтому важно провести анализ отношений межу РФ и Западом в разрезе корпораций. И пока концерны из «коллективного Запада» остаются в России, еще есть варианты с продолжением сотрудничества. Которое все еще приносит России бюджетные доходы и рынки сбыта.
