Водород, газ и нефть. Игорь Юшков о том, как Россия ищет новые источники энергии

- Игорь, после 2050 года потребление ископаемых энергоносителей в ЕС должно кардинально снизиться из-за решения Брюсселя отказаться от сжигания ископаемых энергоносителей. Сейчас говорят о растущем интересе к российскому природному газу и нефти в Индии и Китае. Сможет ли переориентирование газа и нефти на восток компенсировать потерю европейского рынка?

— Даже физические возможности перекинуть на азиатское направление те объемы газа, которые Россия сейчас поставляет в ЕС, крайне ограничены.

Еще более-менее что-то можно делать с Китаем. В частности, «Газпром» ведет активные переговоры с КНР по так называемому западному маршруту — трубопроводу, который предполагает как раз поставку газа из западносибирских месторождений, тех самых, которые сейчас снабжают топливом Европу.

И вот как раз месторождения Ямало-Ненецкого автономного округа планируется подключить к этой ветке, и этот газ пустить в Китай.

Но сейчас идет обсуждение мощности трубопровода, те же самые 38 млрд кубов, с возможностью расширения до 50 млрд кубов в год. А мы в Европу поставляем 180-200 млрд кубов.

То есть пока даже при обсуждении [строительства] нового газопровода речь о полноценной замене не идет.

- А что можно сказать о перспективах поставок газа в Индию?

— Возможности поставок в Индию у нас ограничены еще сильнее, потому что в Индию трубопровода не будет никогда. Слишком много рисков, слишком велики затраты.

Понятно, что ни через Среднюю Азию, ни через Афганистан мы трубопровод никогда не построим, потому что и Средняя Азия будет против, так как они сами хотят поставлять свой газ в район Индии, плюс Афганистан — это вечный хаос, там никогда не удастся создать инфраструктуру и эксплуатировать ее в безопасности.

Поэтому в Индию можно отправлять только сжиженный природный газ (СПГ), но там очень жесткая конкуренция. У них под боком есть Катар, конкурировать с ним будет крайне сложно. 

Но транспортное плечо очень большое, и в этом плане конкурировать нам на индийском газовом рынке будет крайне сложно (при транспортировке танкерами СПГ охлаждают до температуры —160 градусов Цельсия, что подразумевает большие энергозатраты на ее поддержание во время транспортировки. — Ред.).

Если мы говорим про Китай, то, действительно, КНР закупает много российского сжиженного газа, входит в новые СПГ-проекты — те же самые «Ямал СПГ» и «Арктик СПГ2».

Здесь действительно есть хорошие перспективы нарастить объемы поставок.

- А как обстоят дела с нефтью? Ее удастся перенаправить в Азию, если ЕС от нее откажется?

- По нефти ситуация проще, потому что ее легче перевозить: залил в танкер и отправил в любую точку.

Себестоимость доставки нефти значительно ниже, чем у газа, поэтому если в Европе не будут брать нашу нефть, то мы успешно перенаправим ее на азиатские рынки.

И в ту же Индию можно поставлять, так как себестоимость доставки незначительна. Соответственно, Индия может получать российскую нефть и уже получает.

Ну а Китай уже стал в последние годы крупнейшим покупателем российской нефти, если брать по странам.

Поэтому перенаправить нефть больших проблем нет, есть и танкерные поставки, есть и трубопровод ВСТО («Восточная Сибирь — Тихий Океан»). На нефтяном рынке Азии для России все складывается удачно.

- В Европейском союзе объявили о вводе углеродного налога в 2023 году. В какой степени это борьба за экологию и в какой — торговые ограничения?

— Все начиналось как некая борьба за климат, за спасение планеты и вообще за все хорошее, но только все подписались под парижским глобальным климатическим соглашением, сказали — «да, мы не против планеты, мы должны заботиться о будущих поколениях», — и дальше все больше и больше начинается экономическая история.

В итоге мы видим, что все эти парижские соглашения, все эти инициативы, которые следуют за ними, — это в большей степени система перестроения мировой торговли как таковой.

Получается, что европейцы говорят: мы будем взимать углеродный налог, и если ты используешь ископаемые энергоносители, то у тебя углеродный налог будет большой.

А у самих европейцев, которые используют в основном, возобновляемые источники энергии (ВИЭ), углеродный след меньше, соответственно, они платят меньше углеродный налог, и себестоимость их товара меньше, и они становятся более конкурентоспособными.

Здесь мы видим, что климатические правила перевернули все с ног на голову.

Если раньше дешевая энергия была конкурентным преимуществом, то новые правила взимания углеродного налога подразумевают, что все, что касается угольной генерации, становится обременением.

А ВИЭ, которые раньше были обременением, потому что они дорогие, становятся конкурентным преимуществом.

Эта история становится все больше экономической, все меньше вспоминают про климат, и это скорее изменение правил торговли так, чтобы это было выгодно европейским производителям.

- В правительстве РФ готовят свой вариант углеродного налога и надеются добиться его признания в ЕС для того, чтобы этот сбор уплачивался в российскую казну, а не европейскую. Как это скажется на развитии водородной энергетики в России?

— Пока что даже в Европе нет углеродного налога, его только-только собираются ввести. И водородной энергетики в Европе нет как отдельной отрасли.

Но Россия видит, что этот углеродный налог будет введен, и поэтому заявляет по сути тезис, что мы сами будем взимать этот углеродный налог, ведь вы взимаете его не для себя, а для того, чтобы стимулировать компании к сокращению выбросов парниковых газов. Вот мы тоже будем стимулировать свои компании сокращать выбросы.

Это логично — для государства главное, чтобы деньги из страны не выходили.

То, что налоги остаются в стране и государство их перераспределяет, воспринимается как позитивный исход из этой ситуации с европейским углеродным налогом.

Если не создать собственное углеродное регулирование, то деньги будут уходить из страны.

- Какими вы видите перспективы водородной энергетики в России?

— Пока весь энергопереход и все, что касается возобновляемой энергетики в России, развивается как некая экспортно-ориентированная отрасль.

Например, металлурги, которые боятся, что при покупке электроэнергии из традиционных источников им насчитают огромный углеродный след, и они в итоге не смогут реализовать свой товар в Европе, так как будут неконкурентоспособными по сравнению с местными производителями.

Для внутреннего потребления нам весь этот энергопереход совершенно не нужен, потому что у нас полно газа, который с точки зрения загрязнения окружающей среды довольно чистый вид энергии, он производится у нас, он дешевый.

Поэтому зачем нам переходить на возобновляемую энергетику и водород, совершенно неясно.

- В Европе зачем нужен водород?

— Европейцам водород нужен как система хранения энергии. Потому что ветряки крутятся, солнце светит — надо куда-то девать излишки энергии.

В традиционной энергетике энергия и заключена в энергоносителе — в газе, угле, нефти. А в ВИЭ — куда ее деть, как ее хранить?

Допустим, ночью ветрогенератор вырабатывает больше, чем энергопотребление, а днем — наоборот, потребление больше, чем генерация.

Поэтому придумали, что излишки энергии будут пускать на производство водорода. И когда будет нужна дополнительная энергия, а солнце не светит или ветер не дует, мы будем этот водород перерабатывать обратно в энергию и таким образом будем балансировать энергосистему.

Пока что в такой форме нам это не нужно, потому что у нас есть традиционные источники энергии. Европейцам нужен водород, чтобы не увеличивать зависимость от импортных углеводородов.

Они пытаются выйти на энергонезависимость через водород.

Автор: Василий Темный

Источник: Ukraina.ru, 24.09.2021