Эксперт об энергокризисе: Европа платит за то, что превратила "зеленый переход" в культ

Глава Фонда энергетической безопасности Константин Симонов объяснил, как в Евросоюзе разогнали цены на газ до исторического максимума и как Россия может стабилизировать ситуацию.

Европа переживает энергетический кризис. Чрезвычайно высокий спрос на газ при ограниченных поставках, панике и ажиотаже на газовой бирже провоцируют сильный рост стоимости голубого топлива в европейском регионе.

На прошлой неделе президент России Владимир Путин предложил подумать о дополнительных поставках газа в Европу, чтобы стабилизировать растущие мировые цены на энергоносители. После его заявления газ потерял в стоимости 17,6%. Цена опустилась с отметки в 1900 долларов ниже 1000 за тысячу кубических метров.

О том, как заявление российского лидера повлияло европейский рынок, кто разогнал цены до нового исторического максимума, и что нужно предпринять, чтобы ЕС в буквальном смысле не замерз, Baltnews поговорил с главой Фонда энергетической безопасности России Константином Симоновым.

– Г-н Симонов, почему за предложением президента России Владимира Путина подумать об увеличении предложения газа на рынке последовало резкое падение цен на энергоресурс?

– Есть фундаментальные причины этого, которые мы наблюдали еще летом и осенью. Но к ним добавились еще другие обстоятельства. Фундаментальными причинами я бы считал две – увлечение Евросоюза (и не только его) ускоренным энергопереходом и "зеленой" энергетикой и недооцененность рисков, который этот энергопереход содержит.

Не решив технологический вопрос – например, как хранить электричество – ЕС ускоренно начал переводить свою энергетику на "зеленые" рельсы. Это связано и с закрытием угольных станций, закрытием атомных станций, и с тем, что "зеленая" энергия стала обязательной для потребления и первым приоритетом. Не решив технологический вопрос, нельзя было так жестко отказываться от традиционной генерации.

Так и случилось: когда осень оказалась безветренной, пик энергопотребления "зеленая" энергетика закрыть не смогла. Помимо этого, в рамках "зеленого" курса ЕС занимался дискриминацией углеводородов и фактически пытался ввести чуть ли не запрет на инвестирование в углеводороды. Естественно, такая политика не могла не привести к дефициту предложения на рынке газа, что и произошло в этом году.

Вторая причина связана с моделью спотовых краткосрочных отношений, которую внедрял ЕС. Брюссель был уверен, что эта модель даст ему возможность серьезно сэкономить и станет источником диверсификации. Евросоюз очень боялся России как поставщика и был уверен, что перейдя от долгосрочных контрактов к спотовым отношениям, у него появится возможность получать газ из разных источников и не переплачивать за долгосрочные контракты, которые казались дорогими.

В то же время контракты основаны на принципе take or pay ("бери или плати") – потребителю гарантированы определенные объемы, ведь из-за погоды не угадаешь, сколько газа необходимо в этом году и сколько – в следующем. В связи с этим "Газпром" указывал, что долгосрочные контракты гарантируют поставки нужных объемов газа в холодный период, когда спотовый рынок гарантий не дает.

В этом году так и произошло, когда предложение оказалось недостаточным: СПГ ушел на азиатские рынки, а в Европе возник дефицит газа. Это провал спотового рынка, который был заложен в ту модель. Такой сценарий предрекали еще десять лет назад, но никто не слушал.

Что касается новых факторов, то они вытекают из второго обстоятельства. Когда ты создаешь систему биржевых цен и переводишь газ на биржевое ценообразование, будь готов к тому, что появятся спекулянты. Этот путь проходил рынок нефти, когда на физический товар накручивается огромное количество ценных бумаг – вот эти самые фьючерсы.

На одну ценную бумагу выпускаются другие ценные бумаги и формируется ситуация, когда ты торгуешь не газом, а бумагами. Таким образом, в Европе появился "бумажный" газ, а цена на него начинает формироваться в отрыве от физического рынка.

То буйство, когда цены скакали от 2 тыс. долларов за тысячу кубических метров, а потом шли вниз до 1 тыс. долларов, было связано с тем, что идет торговля "бумажным" газом, которая к реальному рынку не имеет отношения. Мы прекрасно понимаем, что по 2 тыс. долларов за тысячу кубометров никто газ покупать не будет. Его берут только с целью спекуляций, с расчетом на дальнейший рост цен, на фиксацию прибыли.

В это же время Азия начала восстанавливаться после коронавируса, там предложили более комфортные цены на энергоресурс. Азия забрала этот газ более высокими ценами, заставив Европу вступить в аукцион.

– Почему Россия стремится оказать помощь странам ЕС, многие из которых выступают против "Северного потока–2"?

– Для России ситуация неоднозначная. Конъюнктурно "Газпром" и бюджет неплохо заработают на этой истории. Кроме того, появляются аргументы в пользу более быстрого запуска "Северного потока–2". Однако в долгосрочной перспективе есть два серьезных момента, которые надо учитывать.

Во-первых, это возможная дискриминация газа как топлива, этим активно занимаются европейцы. Они говорят: посмотрите, какой дорогой газ, у нас останавливается химия, производство, нельзя было на него делать ставку. Такая игра ведется, но наша задача – разъяснять в климатическом и энергетическом планах свойства газа.

Газ всегда был более дешевым топливом по сравнению с нефтью, а когда он стоит в три раза дороже нефти, это ненормальная ситуация, вызванная спекуляциями.

Во-вторых, Евросоюз не хочет признавать свои ошибки. Ни один из серьезных европейских политиков хотя бы аккуратно не предложил подумать о рациональности ускоренного энергоперехода. Вместо этого там говорят о недостаточных амбициях в этом процессе.

Для ЕС гораздо проще использовать старые схемы объяснений:"Во всем виноваты Россия и "Газпром", них был газ, они нам его не дали, а "зеленая" энергетика ни в чем не виновата". В Европе используют старую добрую аргументационную базу. Есть риск, что Россию вновь изобразят главным антигероем.

Никого не интересует, что поставки СПГ из США в Европу упали в первом полугодии на 11%. В это же время "Газпром" показывает, что у него поставки выросли более чем на 20% за несколько месяцев. Все равно Европа говорит "спасибо" США, а Россия остается "плохой", поскольку она "не хочет" давать газ Европе. В ЕС считают, что у России газа много и можно было поставить больше.

Возможность организации новых аукционов – важная история. Нужно объяснять европейцам, что все заявки, которые поступают в "Газпром", выполняются. В последние месяцы компания слышит абстрактные предложения о поставках большего объема газа на хабы. А как можно их поставить без подтвержденной заявки от покупателя? Как это должно выглядеть?

Имеет смысл организовать дополнительный аукцион в Санкт-Петербурге, куда должны приходить компании с конкретными заявками и требуемыми объемами для того, чтобы поставки потом осуществлялись. Определенный профицит мощности у "Газпрома" сейчас есть. Мы надеемся на оперативную сертификацию "Северного потока–2". Это позволит снять нервное "объяснение", что во всем якобы виноват "Газпром".

Если цена для конечных потребителей в Европе окажется фантастически высокой, они будут просто замерзать. Политики ЕС ответственность за это на себя брать не хотят, зато они скажут, что во всем "виноваты" "Газпром" и Россия, из-за них вы мерзнете.

– Будут ли задействованы мощности "Северного потока–2" при увеличении поставок газа в Европу?

– Все зависит от вопроса сертификации, его нужно задавать европейским регуляторам. Уже известно, что одна нитка готова полностью, на следующей неделе могли бы начаться поставки газа. Это вопрос к ЕС, они проявляют глупую принципиальность, они сами придумали схему, согласно которой они не могут быстро признать "Северный поток–2", потому что для них это политическое поражение.

Газ – это коммерческий вопрос, а не вопрос политики. Они сами создали картину, что на них якобы давят и нужно обороняться. Они уже сами понимают, что цену разогнали до безумных высот.

Давно ясно, что с коммерческой точки зрения сертификацию надо было давно провести, или хотя бы заявить об ускорении этого процесса. Однако вступила в силу глупая принципиальность европейцев: мол, нет, мы не прогнемся, будем есть кактус.

– Почему Россия решила увеличивать предложение газа не на спотовом рынке, а на бирже в Санкт-Петербурге?

– Как мы должны поставить газ на хаб TTF (нидерландский газовый хаб, крупнейший в Европе), не имея четкого представления кто его купит? При поставках газа на TTF по 2 тыс. долларов за тысячу кубометров, его никто не купит. Если европейцам нужен газ, они могут купить его в Санкт-Петербурге, "Газпром" его им доставит по подтвержденной заявке.

– В какой степени газовый вопрос может стабилизировать отношения России и Европы?

– Классическая ситуация – как лекарство и яд. Одно и то же вещество может вылечить и убить. То же самое – газ. Он может сильно помочь, но может и усугубить ситуацию. Поможет он тем, что взаимная торговля сближает и помогает решать политические моменты. Мы 50 лет торгуем с Западной Европой, со времен Советского Союза, когда мы были идеологическими врагами.

На мой взгляд, именно газовые контракты помогли понять друг друга и разобраться в друг друге. Мы начали деловое общение, которое потом и политически сблизило нас и Западную Европу. В этом плане первые газовые контракты сыграли роль.

С другой стороны, этот вопрос может стать линией раздора, ведь Россию начинают изображать как "ненадежного" поставщика, который хочет сначала окутать Европу своими газопроводами, а потом перекрыть вентиль. Это абсурдная ситуация, поскольку мы строим инфраструктуру за свой счет, чтобы гарантировать наиболее дешевые и безопасные маршруты поставки газа в Европу.

В ответ нам заявляют, что мы усиливаем влияние. Вместо того, чтобы оценить готовность России закрыть любые пиковые спросы в Европе при наличии нормального запроса и предложения к нам. При умелом манипулировании эта линия может стать новой линией раздора.

– Если Россия окажет помощь в стабилизации цен на газ, как себя могут повести самые ярые противники "Северного потока–2", например, США?

– Как экспортер газа – они выигрывают, поскольку это один из крупнейших игроков на рынке сжиженного газа. Вместе с тем американские компании являются акционерами катарских проектов, поэтому речь идет не только о том газе, который производится на территории США.

Однако цены на внутреннем рынке США выросли примерно в три раза. Сейчас цена газа на американском хабе чуть выше шести долларов за МБту (соответствует одной тыс. кубических метров), а в начале года была чуть выше двух долларов – почти трехкратный рост. Россия – единственный крупный регион, где нет роста цен на внутреннем рынке.

Что касается "Северного потока–2" – мы являемся прямыми конкурентами США на рынке Европы, американцы всегда будут бороться и использовать любые инструменты. Мы увидели, что технически сорвать проект не удалось, теперь они пытаются это сделать политически. Игра довольно грязная, но мы не удивлены. Все 50 лет наших газовых отношений с Европой США ведут себя именно так.

– Какой прогноз вы могли бы дать по ситуации на рынке газа в Европе в обозримом будущем?

– Я воздержался бы от прогнозов, поскольку у меня есть четкий план, как нормализовать ситуацию на рынке газа за десять дней. Во-первых, нужно провести оперативное расследование деятельности финансовых спекулянтов на газовых биржах, что на самом деле сильно умерило бы их пыл.

Во-вторых, осуществить оперативную сертификацию "Северного потока–2", начать поставки, договориться о газовых аукционах в Санкт-Петербурге, что моментально станет позитивным сигналом и снизит панику. Сейчас речь идет именно о панике, так как нельзя сказать, что в Европе физически нет газа, – их хранилища заполнены на 75%.

Кроме того, мы готовы поставить нужные объемы, но заявок нет, а на хабах никто не хочет покупать газ по 2 тыс. долларов за тысячу кубометров. Надо сбивать панику. Поставки российского газа имели бы терапевтический и психологический эффект. Мы получили бы возврат к ценам ниже 500 долларов за тысячу кубометров.

Я не могу прогнозировать действия европейских регуляторов, которые вопреки экономической логике, к сожалению, исходят из политических задач. Европейцы делают вид, что не замечают спекуляций на бирже, они отказываются признавать провалы в области "зеленой" энергетики. Если их упрямство продолжится, система станет абсолютно непредсказуемой и ничего хорошего европейских потребителей газа не ждет.

Для Европы тема "зеленого перехода", которая начиналась как экономический проект, приобрела характер религии. Как признать неверность религии, в которую ты веришь? В этом весь вопрос, к религии экономические вопросы не применимы. Вот с этим мы сейчас и сталкиваемся.

Источник: Baltnews.lt, 12.10.2021