- Ранее ЕС пытался ударить по российским экспортным доходам. Но новый налоговый механизм обещает коснуться всех без исключения поставщиков «голубого топлива» в европейские страны?
- Речь идет о налогах, которые будут взиматься с резидентов, то есть компаний, которые работают на внутреннем рынке ЕС и продают углеводороды или электроэнергию местным клиентам. Для поставщиков газа, которые юридически не зарегистрированы на территории Евросоюза, такие налоги ввести не получится.
Стоит сразу отметить, что если при распространении некоего налогового продукта, разработанного в ЕС, будут нарушены торговые связи между конкретными потребителями и поставщиками сырья, то нашу страну уже невозможно будет обвинить в срыве отопительного сезона Старого Света. Россия не располагает зарегистрированными на территории Евросоюза центрами прибыли от трубопроводных поставок газа: существовавшие до последнего времени структуры либо реформированы отечественными владельцами, либо разрушены европейскими чиновниками. Вся прибыль уходит в Россию и для изъятия европейскими структурами этих поступлений путем введения новых налогов с юридической точки зрения пока не видится никаких обоснований.
- Получается. что хотели наказать Россию, а в результате под фискальную гребенку попадают все участники газового рынка? Как этот налог может работать в принципе?
- Действительно, европейцы несколько запутались, разрабатывая средства борьбы со стремительно дорожающими энергоресурсам и одновременно предпринимая шаги по снижению доходов России от сырьевого экспорта. Конечно, такая масштабная идея, как и новое фискальное обложение сверхприбыли мировых производителей энергоресурсов, должна вызывать уважение, однако ее реализация рискует натолкнуться на ожесточенное противодействие участников рынка. Что касается самого фискального механизма, то абсолютно непонятно, кому будут адресованы трейдеру по выполнению таких обязательств: непосредственно производителю сырья, зарегистрированному в стране, где находятся разрабатываемые месторождения, или к виртуальному трейдеру, чем офис расположен где-нибудь на Багамских островах, но который производит торговые операции.
- Можно предположить уровень дополнительных налогов? Может будет введена какая-то прогрессивная налоговая шкала: для России ставка окажется на максимальном уровне, для остальных — гораздо ниже?
- Новые сборы европейцы планируют ввести в рамках «налога солидарности», который установлен в ряде государств ЕС для финансирования проектов, служащих объединению стран. Как правило, такой налог начисляется на короткое время в дополнение к подоходному налогу как физических, так и юридических лиц. В Германии, которая тридцать лет назад после объединения ФРГ и ГДР утвердила «надбавку солидарности» для дополнительных фискальных сборов, необходимых для инвестирования наиболее бедных федеральных земель, налог рассматривался как неконституционный.
Сложно сказать, какой окажется налоговая ставка ЕС на сверхдоходы сырьевых производителей: пока нет ни проекта, ни принятого предела, который в дальнейшем можно продвигать в качестве основного элемента фискальных нововведений. Вмешательство в ценообразование любого товара всегда вредит рыночным принципам — как в случае определения баланса спроса и предложения, так и при назначении реальной стоимости энергоресурсов. Могу сказать точно: «газовый потолок», определенный даже с помощью налоговых мер, не снизит стоимость топлива на мировом рынке.
- К чью казну пойдут налоги: Евросоюза или стран-импортеров? О каком объеме дополнительно привлеченных фискальных средств может идти речь?
- Скорее всего, налоги потекут в национальные бюджеты участников ЕС. Вряд ли правительства стран-импортеров согласятся отдавать вырученные за счет такой меры доходы чиновникам Евросоюза. Тем более, что, как ранее говорила глава Еврокомиссии, речь будет идти о дополнительной выручке в 140 млрд евро. Правда, европейцам будет трудно подсчитывать сверхприбыль. Допустим норвежская компания добывает газ в Северном море и поставляет его на рынок ЕС, продавая топливо по цене в $2000 за тысячу кубометров. При этом себестоимость производства соответствующего объема у компании не превышает $100. Теоретически, против такого производителя необходимо вводить налог на сверхприбыль, однако обструкции будет в таком случае подвержен европейский бизнес, представители которого не лезут в политику и руководствуются исключительно рыночными принципами.
- К каким последствиям для поставщиков и покупателей может привести перерасчет доходов экспортеров от продажи энергоресурсов на европейском рынке?
- Очевидно, что любые действия по снижению поставок углеводородов в Европу, особенно путем не вполне законного ограничения цен на поставляемое топливо в контрактах, в самом ближайшем будущем может привести к снижению поставщиками отгрузки нефти или газа, что явно не поддержит энергетический баланс континента. В реальности это приведет к еще большему сокращению предложения энергоресурсов, ужесточению дефицита топлива и росту цен на сырье. Европейцы попытаются смягчить новые удары за счет ограничения распределения топлива и электроэнергии на внутреннем рынке для конечных потребителей, которым, скорее всего, будут предоставлены субсидии на закупку сырья, финансируемые из национальных бюджетов. Вот для этого-то и хотят «продавить» новый налог. Однако даже государственные дотации не решат проблему топливного дефицита. Некоторые объемы газа попросту станут неконкурентоспособными на европейском рынке и начнут перемещаться в Азию. Новый налог, которым Европа собирается обложить газовых производителей, будет привлекать их в те регионы мира, где в первую очередь необходимы «живые» энергоресурсы для обеспечения производства или снабжения домохозяйств.
- Москва уже предупредила Европу о прекращении поставок газа, если любые ограничительные меры его стоимости покажутся нам несправедливыми. Остальные поставщики сырья смогут присоединиться к такому мораторию?
Большая политика является рамкой энергетических отношений. Но непосредственно энергетические проекты и сделки осуществляются на корпоративном уровне. Именно компании формируют те нити, которые связывают страны в энергетическом бизнесе. Поэтому важно провести анализ отношений межу РФ и Западом в разрезе корпораций. И пока концерны из «коллективного Запада» остаются в России, еще есть варианты с продолжением сотрудничества. Которое все еще приносит России бюджетные доходы и рынки сбыта.
2022 год оказался тяжелейшим для нефтегазовой индустрии России. После 24 февраля на нее обрушились жесточайшие санкции. При этом их влияние оказалось довольно разным. В 2023 год отрасль входит с тревогой. Готовится эмбарго на нефтепродукты. ЕС намерен продолжать сокращение закупок российского газа, что неизбежно скажется на выручке. Запуск новых СПГ-заводов оказывается под вопросом из-за технологических санкций. Отдельная тема – что происходит с зеленой повесткой. Имеет ли смысл сейчас продолжать настаивать на ускоренном энергопереходе в России – большой вопрос.
Европейские чиновники уверяют, что уже научились жить без российского газа, и в 2023 году сведут его покупки вообще к условным величинам. Их главная надежда – сжиженный природный газ. Сегодня ЕС должен принять принципиальное решение: прошел ли он точку невозврата в газовых отношениях с Россией и уверен ли, что его экономика выдержит без трубопроводных поставок газа из РФ. Или, наоборот, Европа все же осознает, что газовый баланс не сойдется, да и плата за такой резкий бросок в строну СПГ будет чрезмерной. Важнейшим фактором для принятия решения будет оценка потенциального объема СПГ, который появится на рынке до конца текущего десятилетия.
Санкционное давление на российскую нефтянку нарастает. 5 декабря вступило в силу эмбарго на морские поставки нефти из России в ЕС. Одновременно заработал и механизм price сap, придуманный США и поддержанный странами G7, ЕС, Австралией, Норвегией и Швейцарией. А ведь это далеко не первые санкции, введенные против отрасли после начала СВО. Доклад ФНЭБ позволит подвести первые итоги реакции нефтяной промышленности на жесткие санкции и понять, насколько успешным является противостояние этому давлению.
События 24 февраля 2022 года, с одной стороны, радикально переписали экономическую повестку, с другой, позволили понять, в каком реальном состоянии находятся проекты, на словах вроде бы активно развивавшиеся уже много лет. Если до жестких санкций можно было закрывать глаза на темпы реализации планов, о которых постоянно говорили с высоких трибун, то теперь от их состояния без всякого преувеличения зависит судьба российской экономики. Одним из них является Арктика.
