Атаке подверглись десятки энергообъектов по всей стране в Киевской, Хмельницкой, Сумской, Иваново-Франковской, Харьковской, Житомирской, Запорожской, Кировоградской, Львовской, Днепропетровской и Винницкой областях. «Укрэнерго» сообщило о повсеместных перебоях с электричеством. «Сегодняшние артобстрелы, поразившие тепловую генерацию и электрические подстанции, заставляют Украину пойти на прекращение с 11 октября 2022 года экспорта электроэнергии для стабилизации собственной энергетической системы», - заявили также в «Укрэнерго».
В каком состоянии подошла украинская структура электрогенерации к сегодняшнему дню? Начнем с того, что ее становление пришлось на зарю советской эпохи: электричество в села стали проводить с 1924 года, спустя десять лет на Днепре возвели первую ГЭС. Большая часть действующих энергообъектов создана усилиями специалистов УССР.
На пике своей мощности система находилась, пожалуй, в 1991-м, затем стала неуклонно слабеть: к 2019 году выработка электроэнергии сократилась почти в два раза, а после февраля 2022-го — еще наполовину из-за закрытия производств. Сегодня энергобаланс страны однозначно смещен в сторону АЭС, которые в прошлом году дали 55% всего электричества, далее идут ТЭС и ТЭЦ (теплоэлектроцентрали) — около 30%, ГЭС — порядка 7%, возобновляемые источники энергии — 8%.
Большая часть атомных станций расположена на западе Украины, в ее энергосистеме это наиболее стабильный элемент. В центре страны сосредоточены тепловые электростанции и днепровский каскад ГЭС. Восточные регионы питаются в основном от ТЭС, которые сильно зависят от запасов угля. ГЭС тоже уязвимы: для их стабильной работы критически важен уровень воды в водохранилищах. Разрушение одной или нескольких дамб приводит к серьезному снижению объемов генерируемой энергии.
Важно сказать, что к октябрю 2022 года энергетическое хозяйство Украины сократилось более чем на 30% - после того, как крупнейшая из четырех АЭС, Запорожская, вошла в состав России и была переведена в «спящий режим» из-за угрозы аварий. Киев лишился также семи из 15 ТЭС, расположенных в ЛНР, ДНР и Запорожской области.
И вот теперь — новый удар по энергетическим мощностям Незалежной. «Пока абсолютно непонятно, сколько подстанций и других энергообъектов выведено из строя, и как быстро их смогут восстановить, - говорит эксперт Финансового университета при правительстве РФ Игорь Юшков. - Но очевидно, что Украина из экспортера электроэнергии (Польша, Молдавия, Румыния и Словакия покупали ее у Киева на сотни миллионов долларов в месяц) превратилась в импортера. Второй момент: теперь будет намного сложнее удовлетворять спрос со стороны населения и предприятий, поскольку исчезла возможность для маневра. Пострадали в основном угольные и газовые ТЭС, которые, в отличие от АЭС, способны увеличивать или уменьшать объемы выработки, в зависимости от ситуации. Поэтому, скажем, в Киеве ввели график подачи электроэнергии — чтобы уровень потребления соответствовал уровню выработки».
Помимо ТЭС и ТЭЦ, целью российской атаки стали подстанции с уровнем напряжения 330 кВ (киловольт), а крупные объекты, с уровнем напряжения 750 кВ решили, видимо, не трогать, рассуждает Юшков. По его словам, полностью обесточить Украину крайне сложно, для этого нужны системные и долговременные, а не очаговые разрушения. Если одна станция выпадает, другая способна ее заменить. При этом первую могут восстановить буквально через сутки, как это уже не раз происходило. Хотя надежность и целостность электроснабжения, понятно, снижается.
Уже почти полтора года российская нефтяная индустрия живет в условиях жесточайших санкций. Ключевыми из которых стало эмбарго на морские поставки нефти и нефтепродуктов в ЕС и страны G7, а также механизм price cap. Они заработали с конца 2022 года. За более чем 8 месяцев функционирования этих ограничений можно подвести предварительные итоги того, насколько успешно наши нефтяники справляются с этим вызовом. И как он сказался на объеме экспорта и на ценах.
После февраля 2022 года зелёная повестка была радикально переписана. Западные компании стали массово уходить из России, экономические отношения с Западом были радикально сокращены, а российскую экономику стали выпихивать из глобального экономического пространства, обкладывая масштабными санкциями. Все это было, мягко говоря, не лучшим фоном для рассуждений о ESG. Тем более что в экономике на первое место вышли задачи выживания и сохранения устойчивости под беспрецедентным давлением.
Однако уже с конца 2022 года стали очевидны попытки реанимировать ESG-повестку. Настойчиво проводится мысль, что она актуальна для России вне зависимости от внешнеполитической конъюнктуры. Если раньше зеленый поворот рассматривался как возможность привлечь в Россию западных инвесторов и их технологические решения, то теперь говорится о кейнсианской ставке на собственное производство.
Европейские санкции и политика Брюсселя по отказу от российских энергоносителей, взрывы балтийских газопроводов заперли в России солидный объем трубопроводного газа, который нельзя оперативно направить на альтернативные рынки. Это вроде бы является сильным аргументом в пользу развития производства СПГ в России. Новый доклад ФНЭБ дает ответ на вопрос о том, какую часть планов по резкому росту производства СПГ в России можно считать реалистичной.
Большая политика является рамкой энергетических отношений. Но непосредственно энергетические проекты и сделки осуществляются на корпоративном уровне. Именно компании формируют те нити, которые связывают страны в энергетическом бизнесе. Поэтому важно провести анализ отношений межу РФ и Западом в разрезе корпораций. И пока концерны из «коллективного Запада» остаются в России, еще есть варианты с продолжением сотрудничества. Которое все еще приносит России бюджетные доходы и рынки сбыта.
2022 год оказался тяжелейшим для нефтегазовой индустрии России. После 24 февраля на нее обрушились жесточайшие санкции. При этом их влияние оказалось довольно разным. В 2023 год отрасль входит с тревогой. Готовится эмбарго на нефтепродукты. ЕС намерен продолжать сокращение закупок российского газа, что неизбежно скажется на выручке. Запуск новых СПГ-заводов оказывается под вопросом из-за технологических санкций. Отдельная тема – что происходит с зеленой повесткой. Имеет ли смысл сейчас продолжать настаивать на ускоренном энергопереходе в России – большой вопрос.
