От Рейна и Дуная - к Янцзы и Гангу

- Будет ли переориентирован основной вектор энергетической политики России с Европы на Азиатско-Тихоокеанский регион?

Область взаимопонимания - идеальное поле для сражений (Cтанислав Ежи Лец)

В последнее время европейские страны озабочены регулярными сообщениями о якобы "переориентации" поставок российских углеводородов с государств ЕС на страны АТР, прежде всего Китай и Индию. Эти страхи оказались настолько велики, что погасить их не могут даже постоянные заявления топ-менеджеров "Газпрома" о том, что "...именно европейский рынок остается для компании самым важным и будет таковым и в обозримом будущем".

Впрочем, по сравнению с хорошо возделанной "европейской нивой" Азия остается для России "непаханым полем". В частности, сохраняется отрицательный баланс в торговле РФ с Китаем, достаточно скромные показатели характеризуют экономическое партнерство с Индией. Разобраться в этих проблемах, а также обсудить перспективы развития сотрудничества по линии Москва - Пекин - Дели журнал "Нефть России" пригласил ряд отечественных аналитиков и экспертов.

К Альпам или Джомолунгме?

- Как бы вы могли оценить распределение "энергетических усилий" России на западное и восточное направления в процентном отношении?

Тимур Хайруллин, отраслевой аналитик ИК "Антанта Капитал": В настоящее время основным вектором экспорта российских нефти и газа по-прежнему остается западное направление, на которое приходится около 90% объемов реализации углеводородов. Это объясняется исторически сложившейся ориентацией бывшего Советского Союза на тогдашние страны социалистического блока. Соответственно и была создана транспортная инфраструктура.

Константин Рейли, аналитик по нефти и газу И К "Финам": Расклад, по моему мнению, примерно таков: западное направление - 85%, восточное - 15%.

Константин Симонов, генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности: Лучше статистики на этот вопрос ничто не ответит. Итак, газ на Восток мы вообще не поставляем, потому что просто нет газопроводов из РФ в Китай. Нефтепроводов тоже не существует, но есть возможность экспорта сырья в КНР по железной дороге, и за девять месяцев прошлого года он составил чуть больше 11 млн т, что можно считать скорее символическим показателем с учетом потенциала китайского рынка. Вот и считайте. То есть мы вправе говорить о том, что восточный рынок нами пока не освоен. Зато сохраняется определенная перспектива...

- Многие зарубежные эксперты зачастую скептически оценивают ресурсные возможности России поставлять существенные объемы углеводородов одновременно в ЕС и страны АТР. А что вы думаете по этому поводу?

Тимур Хайруллин: Напрасно они так полагают: в России более чем достаточно ресурсов нефти и газа для существенного наращивания поставок как в западном, так и в восточном направлениях. Более того, в настоящее время осуществляется сдвиг в географии нефтедобычи - от Западной Сибири к Восточной, где разработка месторождений попадает под налоговые льготы по НДПИ.Другое дело, что для экспорта нефти и газа в тот же Китай пока явно не хватает трубопроводных мощностей. Но строительство маршрута Восточная Сибирь - Тихий океан уже идет, есть также планы по сооружению газопроводов в КНР. Однако темпы геолого-разведочных работ пока оставляют желать лучшего. Так, в структуре расходов ряда нефтяных компаний только 1% приходится на геологоразведку. Подобная ситуация отчасти обусловлена действующей налоговой системой, которая лишает нефтяников стимулов к вложению инвестиций в геологоразведку и разработку новых месторождений.

Константин Рейли: Я тоже считаю, что данные опасения необоснованны, особенно если говорить о будущем. В России есть достаточно перспективных регионов, обладающих богатыми запасами углеводородов. В связи с этим основная проблема - нехватка капиталовложений в их разведку и последующую разработку.

Андрей Островский, аналитик Bussines Guide: Один из путей обеспечения собственной энергетической безопасности Пекин видит в увеличении импорта из-за рубежа, прежде всего из России. Объемы поставок "черного золота" из РФ в Поднебесную в 2006 г. составили более 10 млн т. Однако наши возможности утолить "нефтяной голод" КНР все еще невелики, поскольку пропускная способность Транссибирской железнодорожной магистрали (а точнее, участка бывшей КВЖД Карымская - Забайкальск и таможенного терминала на нем) ограничена. Правда, в марте 2006 г. во время саммита в Пекине, посвященного открытию Года России в Китае, был подписан ряд соглашений, которые предусматривают поставки российской нефти в КНР по строящемуся нефтепроводу Тайшет - Находка с ответвлением от Сковородино в сторону Дацина, а также природного газа в Синьцзян из Западной Сибири и в Северо-Восточный Китай с Сахалина (по линии "Газпрома").

Владимир Милов, президент Института энергетической политики: Можно задаться еще одним вопросом: а насколько планы по поставкам газа в Китай вообще реальны (прежде всего, по ценовым соображениям)? В Пекине доминирует мнение, что стоимость энергоносителей, предлагаемых российскими компаниями, явно завышена, так что трудно будет навязать нашим китайским партнерам цены, аналогичные тем, что платят России западные потребители. Показательна в связи с этим история со строительством газопровода "Алтай", проходящего через узкий участок российско-китайской границы в Горном Алтае и призванного обеспечить поставки западносибирского газа в КНР. Так вот, когда в марте 2006 г. было подписано на сей счет соглашение, то в нем указали только... объемы экспорта. А вопрос цены на сырье обошли молчанием вопреки раздававшимся тогда бодрым комментариям о том, что "стороны максимально приблизились к нахождению приемлемой формулы цены". Чего стоили эти слова, можно оценить, вспомнив о провале российско-китайских переговоров по закупке газа Ковыктинского месторождения. Вот и в марте 2006 г. партнеры довольно сильно "разошлись" в цене: Китай оказался не готов покупать "голубое топливо" на границе дороже, чем по 40 долларов за 1 тыс. м3 (дешевле, чем покупала Украина до 2006 г.!). Мотивировка со стороны Поднебесной звучала "убийственно": зачем ей дорогой российский газ, если в балансе выработки электроэнергии по-прежнему доминирует уголь собственного производства (более 80%), запасов которого стране хватит еще надолго. Более того, в отличие от нефти, поставки газа в Китай не будут расти впечатляющими темпами. Так, по прогнозам Международного энергетического агентства (IEA), в 2010 г. потребность Китая в импорте газа составит всего 10 млрд м3 в год, в 2030 г. - 40 млрд м3. Наконец, у КНР есть и собственные месторождения этого энергоносителя, разрабатываемые уже сегодня.

Константин Симонов: Давайте называть вещи своими именами. Когда-то российский нефтегазовый комплекс допустил серьезную ошибку, экономя на инвестициях в геологоразведку и разработку новых месторождений. В итоге - максимально истощены или близки к полному исчерпанию залежи Западной Сибири, введенные в эксплуатацию еще в советские годы. Динамика освоения запасов Востока страны пока серьезно отстает не только от правительственных программ, но зачастую и от темпов прокладки новых трубопроводов. Государство пытается изменить ситуацию, но для ввода в строй новых месторождений нужно большое количество времени. Конечно, если мыслить стратегически, то Россия должна присутствовать на всех крупнейших энергетических рынках. Но тактически (в перспективе 5-10 лет) нам все же предстоит выбирать - Азия или Европа? Поэтому вполне реальной может оказаться ситуация, когда трубопроводные маршруты, созданные для поставок нефти и газа в Юго-Восточную Азию, придется заполнять сырьем, изымаемым из западных экспортных потоков. Сегодня активно обсуждается создание нового центра извлечения углеводородов на Востоке РФ. Но в том-то и проблема, что слов пока больше, чем реальных дел. А ведь освоение Восточной Сибири и Дальнего Востока потребует колоссальных инвестиций. И даже в случае создания нефте- и газопроводов в Азию на первом этапе их придется наполнять углеводородами из Западной Сибири. А когда войдут в строй месторождения Востока, тогда на Западе Сибири начнется серьезное падение добычи из-за истощения запасов. По первоначальным планам "Транснефти" в страны АТР должно было ежегодно поставляться с использованием трубопровода ВСТО 24 млн т нефти из Западной Сибири и 56 млн - из Восточной Сибири и Республики Саха (Якутия). Теперь же эта компания предпочитает говорить только о заполнении первой очереди нефтепровода, для чего нужно 30 млн т. "Роснефть" активно осваивает Ванкорское месторождение, но ее остальные проекты отстают. Однако заполнить первую очередь, скорее всего, удастся. Но когда нефтепровод будет достроен и его мощность достигнет 80 млн т, то сырья Восточной Сибири может уже и не хватить. Ситуация с газом может оказаться схожей. Осенью 2007 г. "Газпром" объявил о намерении поставлять в КНР 68 млрд м3 "голубого топлива" в год начиная с 2011 г. Но к запланированному сроку такого объема добычи на Востоке страны добиться вряд ли удастся. Например, стратегически значимое Ковыктинское месторождение планируется ввести в промышленную эксплуатацию лишь с 2017 г. Поэтому если к 2011 г. мы завершим строительство газопроводов в Китай, то заполнять их придется газом из Ямало-Ненецкого автономного округа. Таким образом, в среднесрочной перспективе нам не удастся резко нарастить суммарный объем экспорта. А вот выбор между старым и новым направлениями поставок сделать придется...

 "Восток - дело тонкое"

- Тем не менее, беспокойство развитых стран постоянно подстегивается данными о том интересе, который проявляют к российским углеводородам Китай и Индия. Как вы прокомментируете этот факт?

Тимур Хайруллин: "Нефтяная жажда" Китая и Индии действительно велика. Они демонстрируют устойчивую тенденцию к увеличению потребления углеводородов. Так, в последние шесть лет на эти две страны приходится около 40% прироста мирового спроса на "черное золото". Это напрямую обусловлено темпами развития китайской и индийской экономик. И России в связи с этим есть резон воспользоваться территориальной близостью с данными государствами и расширить энергетическое сотрудничество с ними.

Денис Борисов, отраслевой аналитик ИФК "Солид": Поставки нефти из РФ в Китай составят в 2007 г., как уже отмечалось, примерно 10 млн т, то есть всего 5% от общего объема российского экспорта "черного золота" в дальнее зарубежье. А о природном газе говорить и вообще не приходится. Предполагаю, что подобная ситуация сохранится и в ближайшем будущем как минимум до того момента, пока не будет принято принципиальное решение -быть или не быть ответвлению ВСТО на китайский Дацин. Что касается Индии, то сотрудничество с ней в нефтегазовом секторе также нельзя назвать масштабным. Проект "Сахалин-1" (доля индийской ONGC в нем составляет 20%) на сегодняшний день является, пожалуй, единственным примером взаимодействия в сфере ТЭК. Дели по-прежнему уделяет больше внимания энергетическому партнерству с государствами Ближнего Востока и Нигерией, чем развитию контактов с РФ.

Константин Рейли: Как известно, динамика потребления энергии определяется следующей логической цепочкой: рост спроса - повышение цен на энергоносители - рецессия - сокращение спроса. И эту зависимость пока никто не отменял. Кроме того, не стоит забывать и об энергосберегающих технологиях и альтернативных источниках энергии.

Константин Симонов: Европа играет в очень опасную игру. По данным Европейской Комиссии, к 2030 г. зависимость ЕС от импорта нефти вырастет с 82 до 93%, от внешних поставок газа - с 57 до 84%. В такой ситуации нужно думать, прежде всего, о сохранении отношений с имеющимися поставщиками и двумя руками держаться за Россию. А что делает ЕС? Он всячески отпихивает ее от себя постоянными байками про "энергетическое оружие", про использование энергетики для политического давления. Договорились даже до того, что Россия-де строит новые трубопроводы, чтобы потом их... перекрывать. Такие суждения выходят уже за рамки здравого смысла и научной дискуссии. Вместе с тем Европа стремится построить нефте - и газопроводы из Центральной Азии в обход России. Но все эти проекты весьма сомнительны, хотя бы потому, что еще не до конца оценена ресурсная база упомянутого региона. Эти планы европейцев порождают защитную реакцию России. Она начинает создавать маршруты экспорта углеводородов на Восток: пусть ЕС думает о диверсификации поставщиков, а мы займемся диверсификацией покупателей...

- Видите ли вы перспективы развития торговых отношений между Москвой, Дели и Пекином за счет повышения в них роли углеводородов?

Владимир Скосырев, экономический обозреватель газеты "КоммерсантЪ": Недавно известный и весьма авторитетный комментатор из Индии М.Бадракумар, в прошлом посол этой страны в Узбекистане и Турции, заявил, что экономические отношения между Москвой и Дели "находятся в застое". Но в последние годы Индия постоянно испытывает дефицит энергоресурсов. В связи с этим ее взоры все чаще и чаще обращаются к России. А индийский министр нефти два года назад вынужден был признать, что импорт энергоресурсов из РФ может сыграть такую же роль в обеспечении безопасности Индии, какую в эпоху существования СССР сыграли поставки советского оружия. Вместе с тем, крайне неразумно считать вторую в мире по численности населения страну лишь одним из главных покупателей отечественных энергоресурсов и вооружений. Сегодня можно прибыльно торговать с Индией различными товарами и вкладывать туда инвестиции. Например, можно задуматься о совместной разработке месторождений газа в Бенгальском заливе и о других проектах. Но стоит также помнить, что экономика Индии растет на 8-9% в год и это близко к темпам развития Китая. И если Пекин опередил Дели по таким показателям, как создание инфраструктуры и рынка труда, то в областях банковской системы, судопроизводства, СМИ Индия значительно опережает КНР. Так что России есть чему поучиться у обоих азиатских партнеров.

Андрей Островский: Анализ потребностей Китая в энергоносителях показывает, что через несколько лет в этой стране будут востребованы практически все их виды. И России здесь предстоит "подсуетиться": ведь если она не сможет наладить энергетическое сотрудничество с Пекином (прежде всего, в области транспортировки энергоносителей), то тогда это сделают другие государства-поставщики углеводородного сырья или ведущие транснациональные корпорации.

Тимур Хайруллин: Со своей стороны полагаю, что по мере сдвига основных центров нефтегазодобычи в России на Восток и создания там транспортной инфраструктуры доля поставок в азиатские страны может увеличиться до 20% от общего объема экспорта углеводородов.

Денис Борисов: А я вот не ожидаю каких-либо кардинальных изменений в расстановке сил в ближайшее время -западное направление останется доминирующим в российском экспорте, а поставки нефти в Китай (даже если будет построена "ветка" на Дацин) вряд ли превысят 20-25 млн т в год. Также, с моей точки зрения, маловероятна реализация проекта "Алтай" по строительству газопровода в КНР. Связано это с двумя базовыми факторами: ценовой конкуренцией с китайским углем и ограниченностью предложения газа вследствие ожидаемого роста его потребления в Европе и РФ (при отсутствии полной определенности с поставками туркменистанского "голубого топлива" в долгосрочной перспективе). Прямое сотрудничество в нефтегазовом секторе с Индией выглядит еще менее вероятным: логистика поставок туда сырья из основных нефтегазодобывающих регионов РФ весьма сложна (как следствие, обойтись без своповых механизмов не удастся). Поэтому наиболее эффективным могло бы стать партнерство как с Дели, так и с Пекином на основе участия индийских и китайских компаний в уставных капиталах российских предприятий (в том числе создаваемых для новых проектов).

Константин Симонов: А этим странам деваться просто некуда. Ведь энергетика Индии - зеркальное отражение китайской. Во-первых, огромная доля угля в энергобалансе. Во-вторых, имеются собственные месторождения углеводородов, но очень небольшие. В-третьих, чудовищными темпами растет потребление. Отсюда и необходимость в импорте нефти и газа. Ясно, что взгляды этих государств обращаются к России как основной "энергетической кладовой" в мире. Другого пути развития у Пекина и Дели просто нет.

- При реализации своей трубопроводной стратегии Россия все чаще сталкивается с противодействием со стороны Китая, который в то же время активно сотрудничает в нефтегазовой сфере с Казахстаном, а в последнее время - и с Туркменистаном. Видимо, на такое "китайское предупреждение" надо обратить серьезное внимание?

Сергей Лузянин, президент Фонда востоковедческих исследований, профессор МГИМО МИД РФ: О создании альтернативных трубопроводных проектов без участия Москвы (особенно на наиболее перспективном направлении транспортировки углеводородов - в Китай) и в Астане, и в Ашхабаде активно заговорили в начале лета минувшего года. В середине августа был подписан целый ряд соглашений, в том числе о расширении действующего маршрута Атасу - Алашанькоу и о строительстве газопровода из Туркменистана в Китай через Казахстан. Таким образом, к 2010 г. Пекин будет получать из этих центрально-азиатских государств около 20 млн т нефти и 30 млрд м3 газа в год. Что и говорить, эти соглашения не обрадовали ни Россию, ни Киргизию. Так, оказались перечеркнутыми планы Бишкека провести газопровод из Туркменистана в Китай через киргизскую территорию. А ведь еще недавно правительство Киргизской Республики намеревалось профинансировать этот проект из госбюджета. Что касается Москвы, то многие эксперты не сомневаются, что в будущем вышеупомянутые маршруты создадут "Газпрому" немало проблем, связанных с поставками газа в западном направлении, ведь речь идет о проектах, практически равных по мощностям Прикаспийскому газопроводу. Кстати, Пекин все активнее начинает действовать в Прикаспии и, по мнению аналитиков, очень скоро сможет стать одним из центров влияния в этом регионе, ибо в свете строительства газопровода из Туркменистана КНР вынуждена защищать свои нефтегазовые интересы. Так что не исключено, что в перспективе, если конвенция о правовом статусе Каспия не будет подписана, в каспийских водах могут появиться и суда под китайскими флагами. Многие эксперты полагают, что Иран видит в Москве потенциального конкурента и не исключает возможности торговых "столкновений" с российской стороной, а значит, может использовать Пекин как противовес не только Соединенным Штатам, но и России. Ведь Поднебесная является ныне крупным торговым партнером Ирана (на втором месте после Германии), а Тегеран - главным экспортером энергосырья в КНР. Эти страны еще в 2004 г. заключили крупнейшие контракты на поставки газа и нефти. Один из них стоимостью 100 млрд долларов рассчитан на 30 лет, другой, 25-летний, примерно в два раза меньше по масштабам. Такими сделками, естественно, никто бросаться не будет. Наверное, отчасти поэтому Пекин всегда "волочит ноги", когда речь вдруг заходит о введении новых или ужесточении старых санкций против Тегерана...

Андрей Островский: Действительно, в последние годы Пекин показал, что способен решать вопросы своего энергообеспечения без России. Вспомним в связи с этим строительство гидроузла Санься на реке Янцзы, газопровода из Синьцзяна в Шанхай и нефтепровода Атасу - Алашанькоу из Казахстана. Китай активно закупает нефть в различных странах Африки - Анголе, Нигерии и Судане, а также Латинской Америке - в Венесуэле. Пекинское руководство прилагает усилия, чтобы наладить поставки газа из Туркменистана, в частности - за счет строительства газопровода через Узбекистан и в расчете на те объемы "голубого топлива", которые Ашхабад ранее уже обещал Москве...

Тимур Хайруллин: Китай - прагматичная страна, и она, соответственно, стремится получать нефть и газ по минимальной цене и, по возможности, из диверсифицированных источников. В связи с этим в Пекине не исключают возможности импорта углеводородов как из России, так и из стран Центральной Азии. Следовательно, за доступ на китайский рынок придется бороться не только с китайским углем, но и с нефтью и газом из Казахстана и Туркменистана.

Константин Рейли: Что ж, КНР заняла очень взвешенную и разумную позицию. Но с учетом темпов роста потребностей Поднебесной в энергоносителях свои рынки сбыта там найдут углеводороды и из России, и из Казахстана, и из Туркменистана.

Денис Борисов: Причем Астана изначально сделала ставку на создание консорциумов для разработки недр с привлечением иностранных компаний. А учитывая географическую близость КНР и Казахстана, китайские нефтегазовые корпорации смогли стать одними из самых значимых игроков на казахстанском сырьевом рынке.

Константин Симонов: Действительно, Пекин ищет любые источники энергоресурсов. Эмиссары КНР с "чемоданами денег" колесят по Африке и Латинской Америке. Недавно в Herald Tribune я видел карикатуру, на которой изображены китайцы с кейсами, набитыми деньгами, и африканский лидер, говорящий: "Единственная вещь, которую мы не хотим вам продавать, - это наша демократия". Комментарии, что называется, излишни. Ясно, что и Центрально-Азиатский регион не останется без внимания Китая. Да и в его столицах по известным причинам больше доверяют Пекину - он не "ставит вводных" по проведению демократизации... Пекин, Дели - далее везде...

- Китайский рынок придется завоевывать не только в жесткой конкуренции с углеводородами из Африки и Латинской Америки, но и в борьбе с собственной чиновничьей неразберихой. Из-за нее, в частности, в 2007 г. у России не заладился экспорт нефти в Китай по железной дороге. А сотрудничество с Индией и вовсе проблематично из-за отсутствия общей границы между нашими государствами. Как вы думаете, насколько перспективно на этом фоне энергетическое партнерство с Пекином и Дели?

Сергей Лузянин: Российско-китайское сотрудничество сегодня опирается на целый комплекс контрактов и соглашений, которые заключены как на общегосударственном уровне, там и между 54 регионами РФ и КНР. В то же время на пути развития взаимоотношений между Индией и Россией существует ряд объективных трудностей и препятствий. Во-первых, в силу географического положения наших государств между ними отсутствуют приграничный товарообмен и соответствующие трансграничные зоны свободной торговли. Во-вторых, являясь, как и Китай, крупным потребителем энергоресурсов, Индия в отличие от КНР пока не создает коридоров для транспортировки углеводородов из России. Однако те идеи, которые были высказаны в ходе визита индийского премьер-министра в российскую столицу, позволяют говорить о начале нового этапа сотрудничества между Москвой и Дели.

Тимур Хайруллин: Тем не менее, несмотря на все перечисленные препоны, значительные объемы нефти будут со временем экспортироваться и в Индию. При этом факт отсутствия общей границы с ней не является столь уж неразрешимой проблемой. С большинством европейских стран-импортеров углеводородов у России также нет общей границы. И что из того?

Константин Симонов: На мой взгляд, если экономика Китая будет расти нынешними темпами, никакой конкуренции между поставщиками углеводородов там быть не может. Посудите сами: за первые пять месяцев 2007 г. Китай импортировал на 11,5% нефти больше, чем за тот же период 2006 г. Таким образом, в настоящее время КНР занимает третье место в мире по объемам закупок нефти, уступая лишь США и Японии. При этом разрыв между добычей и потреблением становится все более ощутимым. По данным ВР, в 2006 г. Китай добыл на 1,6% "черного золота" больше, чем в 2005 г., а вот спрос увеличился на 6,7%. Так что правильнее говорить о борьбе Японии, Кореи и Китая за нашу нефть, но уж никак не о конкуренции России с Латинской Америкой. Не забывайте и про проблемы транзита. В случае возникновения конфликта США легко перекроют поставки нефти в Китай за счет блокирования Малаккского пролива и Панамского канала. С Россией же у Китая общая граница, практически снимающая проблему политических рисков транзита. Что же касается Индии, то тут вначале нужно просчитать логистику поставок. Пока этот рынок выглядит скорее "журавлем в небе", чем "синицей в руках".

- Индийская компания получила долю в уже упоминавшемся проекте "Сахалин-1". Успехи Китая в России гораздо значительнее. Реальна ли, на ваш взгляд, "смена караула" на отечественном нефтегазовом рынке в пользу корпораций, представляющих азиатские государства, в частности Индию и КНР?

Нина Пусенкова, аналитик Московского центра Карнеги: О такой "смене" сегодня в известном смысле уже можно говорить. И фактов, подтверждающих это, немало. На Востоке страны "Роснефть" и "Газпром" весьма существенно потеснили западные компании. Во всяком случае иностранные акционеры Sakhalin Energy вдвое сократили свои доли в пользу российского газового монополиста. "Роснефть", в свою очередь, отбила Ванкор у Total и сыграла свою роль в удалении ExxonMobil и ChevronTexaco из проекта разработки Киринского блока "Сахалина-3". Но одновременно "Роснефть" открыла дорогу на Восток игрокам из Азии. Так, индийская ONGC купила в 2001 г. 20-процентную долю участия "Роснефти" и "Сахалинморнефтегаза" в "Сахалине-1". Сотрудничество "Роснефти" с Индией развивается и дальше: в начале 2007 г. она подписала меморандум с ONGC, согласно которому индусы могут получить доступ к российским недрам взамен на финансирование их освоения и допуск "Роснефти" к индийскому сектору нефтепереработки и сбыта. Компания Сергея Богданчикова также позволила другому азиатскому партнеру - корейской KNOC - в 2005 г. приобрести 40% в управляющей компании West Kamchatka Holding BV, в которой "Роснефти" принадлежит 60%. Это предприятие занимается освоением западно-камчатского шельфа. Однако особенных успехов на российском энергетическом рынке все же добились китайцы. Так, например, "Роснефть" допустила Sinopec к разработке Венинского блока "Сахалина-3". А в 2006 г. "Роснефтью" (51%) и CNPC (49%) было образовано СП "Восток Энерджи" по разведке и добыче углеводородов в России, а второе их СП займется нефтепереработкой и сбытом в Китае. И уже в июле 2007 г. "Восток Энерджи" приобрело лицензии на два иркутских месторождения. Судя по всему у "Роснефти" сложились особые отношения с КНР после того, как китайские банки предоставили ей 6 млрд долларов на покупку "Юганскнефтегаза", которые будут возвращены за счет поставок нефти в Китай (48,8 млн т до 2010 г.). Кроме того, китайцы еще больше укрепили свои связи с "Роснефтью", приобретя ее ценные бумаги в ходе первичного публичного размещения акций (IPO). Причем их успехи объясняются не только масштабами российско-китайского сотрудничества. Поскольку в обеих странах все еще сильно социалистическое наследие, китайцам, очевидно, проще понимать специфику ведения бизнеса в России. Кроме того, они не только пытаются пробиться к активам российской геологоразведки и добычи, но и предоставляют государственной "Роснефти" доступ к своим нефтепереработке и сбыту.

Тимур Хайруллин: Считаю, что политические и экономические взаимоотношения между Россией и Индией развиваются весьма активно. Поэтому в будущем вполне возможна интенсификация сотрудничества этих стран в нефтегазовой сфере, например, через различные формы партнерства между госкомпаниями.

Константин Симонов: Индийские компании просто позже других задумались о выходе на российский рынок. А для нас теперь главный принцип в энергетической дипломатии -это обмен активами. И пока нам не совсем ясно, что же сможет предложить Индия.

0 будущем задумаемся сегодня

- Многие эксперты утверждают, что в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) идет постоянный поиск путей интеграции стран Центрально-Азиатского региона. Причем существует несколько вариантов такой интеграции: северный (на основе альянса России и Казахстана), западный (с ориентацией на государства ГУАМ и ЕС), южный (с прицелом на развитие сотрудничества с Индией и Пакистаном) и восточный (с опорой на Китай). Какой из них, на ваш взгляд, наиболее перспективен для России и почему?

Сергей Лузянин: Для России очевидны преимущества так называемого северного пути. На них указывает относительно недавнее укрупнение ЕврАзЭС (за счет присоединения Узбекистана), наличие сохранившейся старой (еще советской) трубопроводной и транспортной инфраструктуры, растущая сила Казахстана, который, как говорят некоторые его политики, уже "почти равен России". На этот сценарий, наконец, работает созданный Москвой и Астаной в декабре 2005 г. Российско-Казахстанский банк (в рамках ЕврАзЭС с активом в 1,5 млрд долларов). Промежуточными результатами "северной интеграции" уже сегодня являются: рост торговли РФ со странами Центральной Азии, увеличение инвестиций крупных отечественных компаний в этот регион примерно до 4,1 млрд долларов, интенсификация энергетического сотрудничества, особенно по линиям Россия - Казахстан, Россия - Узбекистан, Россия - Туркменистан. Все было бы хорошо, но у государств Центральной Азии есть своя логика, и перечисленные выше преимущества для них не всегда очевидны. Местные политические и бизнес-элиты хотели бы иметь еще и некие интеграционные альтернативы. Нынешние, а тем более идущие им на смену элиты воспринимают российский ресурс как традиционный и хотели бы получить еще и принципиально новые интеграционные возможности, но уже без России. К примеру, возможен вариант создания оси Центральная Азия - Южная Азия (Индия, Пакистан), который мог бы обеспечить, как считают в Ташкенте или Астане, большие преимущества, в частности в сфере поставок энергоносителей. А Индия рассматривается как новый, более привлекательный, чем Россия, интеграционный центр, а также источник инвестиций и технологий. Слабость "северного сценария" еще и в том, что политически он ориентирован на СНГ. А поскольку будущее главного института постсоветского пространства само по себе вызывает много вопросов, то и варианты интеграции в его рамках, даже самые рентабельные, психологически воспринимаются как заведомо искусственные и нежизнеспособные. В то же время "южные надежды" Центральной Азии стимулируются некоторыми объективными факторами - в первую очередь, трехсторонним российско-китайско-индийским партнерством, в том числе и в области энергетики. Однако в процессе данного сотрудничества собственно Центральная Азия рассматривается больше в прикладном (транзитном или ином) значении, а все выгоды от этого проекта поделят между собой Москва, Дели и Пекин. Призрачными выглядят пока и варианты интеграции Центральной Азии со странами Южного Кавказа и Причерноморья (ГУАМ). Субрегион Южного Кавказа (Грузия, Армения, Азербайджан) имеет свои локальные задачи - обеспечение экспорта энергоносителей по коридору Баку - Тбилиси - Джейхан, укрепление отношений с ЕС, НАТО, США и т.д. При всех вышеперечисленных условиях все явственнее в последнее время просматриваются контуры восточной (то есть китайской) интеграции. В частности, наблюдается коммерциализация Шанхайской организации сотрудничества, что является для Пекина приоритетной задачей. В Китае говорят, что "надо укреплять корни, а не ветви". Под корнями же там понимают, прежде всего, транспортные и энергетические проекты в Центральной Азии. На сегодняшний день КНР, Казахстан, Киргизия и Таджикистан уже реализуют 87 транспортных проектов.Основной из них - создание коридора от Каспия до Китая (через Россию, Казахстан, Узбекистан и Киргизию). Кроме того, в 2007 г. Пекин предоставил Киргизии, Таджикистану и Казахстану кредит на сумму 920 млн долларов для финансирования импорта из Китая. На первый взгляд, небогатым странам Центральной Азии такое сотрудничество выгодно. Однако очевидно, что в случае успешной реализации всех экономических инициатив КНР регион уже не в самом далеком будущем вполне может стать сырьевым придатком Китая. Причем, вероятно, такой сценарий - лишь часть более масштабной евразийской стратагемы Поднебесной, которая в перспективе станет все больше расходиться с российскими интересами...

Денис Борисов: Как мне представляется, наиболее перспективными являются российско-казахстанский и восточный (китайский) варианты. Связано это, в первую очередь, с геополитическими интересами России, которые, на мой взгляд, будут являться определяющими при выстраивании энергетического диалога с другими странами. Интересен, правда, и индо-пакистанский сценарий, однако он сопряжен с целым рядом сложностей (существенными военно-политическими рисками, отсутствием общих границ и т.п.).

Константин Симонов: На мой же взгляд, перспективен только один вариант - привязка транзита из стран Центрально-Азиатского региона к российской территории. Понятно, что тут мы сразу же вступим в решительную конкуренцию с Китаем. Впрочем, противоречия наших энергетических политик уже проявляются, что, в частности, очень мешает созданию "энергетического клуба" в рамках ШОС, с предложением о чем Россия уже выступала не раз.

Источник: Нефть России (Москва).- 15.01.2008.- 001.- C.88-93