Может, не стоит спешить

После публикации в 2008 году отчета Геологической службы США с оценками запасов углеводородов на арктическом шельфе началась настоящая нефтегазовая «золотая лихорадка». И хотя многие месторождения на российском шельфе были открыты еще в советские времена, именно в последние годы их разработка стала политическим приоритетом. А не забыли ли об экологии?

Евгений Шварц, директор по природоохранной политике Всемирного фонда дикой природы (WWF) России

Михаил Бабенко, координатор по нефтегазовому сектору, Глобальная арктическая программа WWF

Алексей Книжников, руководитель программы WWF России по экологической политике ТЭК

Окрики «Решение принято, дискуссии прекратить!» не могут подменить ни социально-экономический анализ целесообразности и эффективности гонки «за арктическими углеводородами», ни сопоставления альтернатив (инвестиции в сланцевый газ, повышение извлекаемости запасов действующих месторождений, рациональное использование попутного газа, обновление инфраструктуры для снижения потерь и др.). В любом случае необходимо принимать комплекс мер, которые минимизируют экологические риски и обеспечат комплексное и диверсифицированное использование природных богатств суровой и уязвимой Арктики.

Цифры, риски…

Для нас очевидно возникновение в Арктике конфликтных ситуаций между использованием морских биоресурсов, добычей углеводородов и интенсификацией судоходства. Регион обладает уникальными биологическими ресурсами, при этом многие акватории фактически поддерживают продовольственную безопасность стран региона. Это и Бристольский залив на Аляске, и Лофотенские острова в Норвегии (везде наложен временный запрет на бурение углеводородов), западный шельф Камчатского полуострова (субарктический регион России), а также некоторые акватории российской части Баренцева моря.

Экологические риски от неф­тегазовой деятельности значительны. И необходимо решить, что важнее: нефтегазовые доходы на несколько десятилетий с риском убить рыбную «житницу» или устойчивая добыча возобновляемых биоресурсов? Цифры могут помочь с ответом: рыба в Бристольском заливе на Аляске генерирует совокупный доход в размере $4,1–5,4 млрд в год. В следующие 40 лет рыболовный промысел в Бристольском заливе произведет продукции на $200 млрд, в то время как максимальная ожидаемая цена извлекаемых за тот же период углеводородов составит лишь $7,7 млрд. Подтверждает эти цифры и объем экспорта морских биоресурсов Норвегии, дающего €10 млрд в год.

В 2010–2011 годах проходило разведочное бурение неф­ти на западно-камчатском шельфе. Местное население, в значительной степени зависящее от рыболовства, и экологические организации категорически возражали против проекта, который закончился трагедией в 2011 году, когда затонула платформа «Кольская» с находившимися на ней людьми. Рыбные запасы Камчатки обеспечивают 25% улова России и способны неограниченное время покрывать потребность населения России в животном белке. Сохранение этого ресурса – вопрос стратегической продовольственной безопасности. Вопросов – масса! Есть ли экономический смысл подвергать риску более выгодный возобновляемый ресурс ради нефти? Способна ли неф­тегазовая отрасль генерировать аналогичный доход на протяжении хотя бы нескольких десятилетий? Насколько полно учитываются доходы рыбаков, количество рабочих мест и налоговые поступления от рыболовства при принятии стратегических управленческих решений? Почему на Арктическом форуме в 2011 году в Архангельске среди российских участников не было ни одного представителя рыбной отрасли?

Углеводороды шельфа: какой ценой?

Основной вопрос – целесообразность спешного нефтегазового освоения российского арктического шельфа. Сегодня отсутствуют эффективные технологии борьбы с нефтеразливами в ледовых условиях и подо льдом, а это означает, что возможный масштабный нефтеразлив станет экологической катастрофой. Моделирование нефтеразлива на месторождении Приразломное показывает, что нефтяное пятно в считаные дни достигнет наиболее ценных и уязвимых участков побережья (Ненецкий государственный заповедник и др.), будет воздействовать на многие виды, занесенные в Красную книгу России, например атлантического моржа. При этом даже в теплое время года при отсутствии ледового покрова погодные условия могут не позволить начать операцию по ликвидации чрезвычайной ситуации, поэтому угроза загрязнения более чем реальна.

Развитие добычи газа на шельфе на первый взгляд может показаться менее рискованным, но разлив газового конденсата сравним с разливом легкой нефти, что в арктических условиях не уменьшает угроз для экосистем. Другая проблема – без огромной фискальной поддержки со стороны государства сегодня арктические проекты просто экономически не выгодны. Себестоимость извлечения углеводородов на арктическом шельфе в разы выше в сравнении с действующими месторождениями, а с учетом транспортных расходов (иногда их инфраструктуру только предстоит создать) «госинвестирование» в Арктику достигает таких размеров, о которых инновационный бизнес и возобновляемая энергетика могут только мечтать. По нашей оценке, субсидии нефтегазовой отрасли в 2010 составили порядка $14,4 млрд.

Возможны варианты

Для поддержания нынешних объемов как добычи, так и экспорта углеводородов Арктика просто не нужна. Так, повышение эффективности использования нынешних месторождений – коэффициента извлечения нефти с 37% до 42 – приведет к увеличению извлекаемых запасов на 4 млрд тонн (извлекаемые запасы Приразломной – 72 млн тонн нефти).

Огромный ресурс – эффективное использование нефтяного попутного газа (НПГ), который сегодня просто сжигается в объеме, достаточном для выработки годового потребления электроэнергии Москвы. При этом именно у госкомпаний – «Роснефти» и «Газпромнефти» (как дочки «Газпрома»), обладающих «правом первой ночи» – монополией быть операторами работ на шельфе, – наихудшие показатели рационального использования ПНГ среди крупных нефтяных компаний – 53,6–60,4% (при государственной цели – 95% к 2012 году, позднее сроки достижения данной цели были отодвинуты на 2014 год). Уровень использования НПГ «Роснеф­тью» с 2009 года вообще снизился с 67,0 до 53,6% (!), что свидетельствует о сознательном пренебрежении экологическими требованиями при освоении новых месторождений.

Проект освоения Приразломного месторождения в Печорском море может дать до 6 млн тонн нефти в год, что также соизмеримо с результатами прекращения сжигания и рационального использования ПНГ в стране. Этого можно достичь за 3–5 лет, т. е. за тот же период, что необходим для ввода Приразломной.

Катастрофическая ситуация сложилась с потерями в трубопроводной системе: по нашим данным, из-за утечек ежегодно в экосистемы попадает 3–4% добытой нефти, не говоря о потерях природного газа – важнейшего парникового газа. Одновременно у России огромный потенциал в области энергосбережения. По оценкам Международного энергетического агентства (МЭА), использование энергоресурсов с эффективностью Швеции или Канады позволит экономить 30% от энергопотребления.

В рамках Арктического совета в настоящее время готовится соглашение о готовности и ликвидации морских неф­теразливов в Арктике. Это – первая попытка выработать общий правовой язык для регионального сотрудничества в этой области. И хотя не все принципиальные положения вошли в проект текста соглашения, важно быть готовыми выполнить согласованные обязательства. И желательно сделать это до реализации нефтегазовых проектов, а не «залатывать дыры» после того, как чрезвычайная ситуация уже произошла.

WWF предлагает…

Комплексное управление на море. Необходимо создать нормативно-правовую базу комплексного управления морскими акваториями на основе экосистемных подходов. Только такой подход может создать баланс развития разных видов деятельности на шельфе (рыболовство, транспортное судоходство и добыча углеводородов), защитить и учесть интересы заинтересованных сторон, включая местные сообщества, коренные народы и экологические НПО, обеспечить устойчивое развитие и сохранить арктические экосистемы.

Защита наиболее ценных и уязвимых акваторий. Необходимо выделить и защитить наиболее уязвимые районы шельфа от высокорисковых видов человеческой деятельности. Как один из вариантов, согласно законодательству для сохранения водных биологических ресурсов (ВБР) в морях России могут создаваться так называемые рыбохозяйственные заповедные зоны (РХЗЗ). Но поскольку практической защите особо ценных и уязвимых акваторий препятствуют противоречия между министерствами, то для создания морских особо охраняемых акваторий и РХЗЗ нужна политическая воля – как это произошло в Норвегии и США.

Предотвращение загрязнения морей нефтью. Необходимо принять проект Федерального закона «О внесении изменений в Федеральные законы «О континентальном шельфе Российской Федерации» и Федерального закона «О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации», который сейчас готовится ко второму чтению в Государственной думе. Проект содержит правовые механизмы предотвращения разливов неф­ти и защиты окружающей среды. Разработчикам не удалось согласовать с Минфином и включить в проект положения о создании специального Фонда компенсаций для обеспечения оперативного реагирования на разливы нефти. Создание такого фонда должно быть следующим шагом после принятия закона, и сделать это нужно как можно скорее. Кроме того, до начала нефтегазового освоения необходимо создать адекватную инфраструктуру по ликвидации нефтеразливов, которая сегодня в Арктике практически отсутствует.

Усиление трансграничного сотрудничества. Ратификация «Конвенции об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте» должна заложить правовую основу усиления трансграничного сотрудничества по обеспечению экологической безопасности использования природных ресурсов Арктики. Одновременно необходимо создание нормативно-правовой базы по проведению Стратегической экологической оценки крупных проектов по использованию природных богатств Арктики и развитие предложенной Россией в рамках G20 «Глобальной инициативы по охране морской среды».

Временный международный мораторий на добычу углеводородов на арктическом шельфе. 2012 год показал, что компании действительно не готовы к работе в суровых арктических условиях. Неуправляемые риски, отсутствие многих значимых технологий и инфраструктуры, значительные правовые пробелы и недостаточное знание арктических экосистем. Совместный мораторий на разработку углеводородов в Арктике поставит все нефтегазовые компании в равные условия, позволит перестать конкурировать за мнимые с экономической точки зрения ресурсы и сосредоточить усилия на реальных приоритетах.

Нужно ускорение

Константин Симонов, генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности:  – торможение арктических проектов является стратегической ошибкой. Конкуренция на рынке углеводородов возрастает, поэтому с учетом общемирового тренда на сокращение добычи на легкоизвлекаемых месторождениях отвечать на вызовы времени нужно не консервацией новых проектов, а, наоборот, их ускорением. Сокращение добычи в Западной Сибири уже идет, вот почему нужно как можно оперативнее выходить в новые добычные провинции. Иначе России скоро нечего будет предложить рынку углеводородов. Собственно, наши конкуренты именно этого и хотят.
Я абсолютно убежден, что

В последнее время публикуется огромное количество панических докладов на тему «России как поставщику приходит конец». Начали со сланцевого газа из США, который якобы через 10 лет захватит мировой рынок, сейчас то же самое начинает происходить и со сланцевой неф­тью Северной Америки. Задача таких прогнозов – посеять панику и убедить Россию отложить арктические и прочие проекты в долгий ящик, а также принять ряд других непродуманных решений вроде либерализации экспорта газа. Взять тот же Штокман – нам нужно ускорять реализацию проекта, а мы его замедляем, и российская деловая пресса и экспертное сообщество едва ли не аплодируют этому! А еще гуляют откровенно дилетантские умозаключения вроде того, что энергоэффективность позволит нам отказаться от новых проектов в сфере добычи углеводородов. США намерены наращивать добычу газа и нефти – а мы удумали, что нас спасет замена лампочек. Кстати, в США полным ходом идет подготовка к добыче на арктическом шельфе Аляски – в частности, в Чукотском море и море Бофорта. Нас же пытаются выкинуть из арктической гонки нашими же собственными руками.

Многие рисуют нетрадиционные углеводороды едва ли не бесплатным источником энергии для всех. Это огромное заблуждение. Люди смотрят, скажем, на цены на газ на американском рынке, не понимая, что биржевая торговля не отражает в цене реальных затрат, и бывает, что продавец вынужден продавать товар существенно ниже себестоимости. Это я говорю к тому, что тот же сланцевый газ США вовсе не так дешев в добыче. И арктический газ вполне может быть конкурентоспособен на мировом рынке. При этом надо понимать, что нефть и газ Арктики появятся на рынке не завтра. Это означает, что у нас есть время отработать те же экологические стандарты. Экология крайне важна – но нельзя превращать эту тему в универсальный шлагбаум, запрещающий старт новых проектов.

В арктике Разработка идет 25 лет

Василий Богоявленский, заместитель директора Института проблем нефти и газа РАН по науке (Арктика и Мировой океан), член-корреспондент РАН:
Следует отметить, что разработка морских углеводородных – месторождений в Арктике идет уже ровно четверть века. Разработка первого на арктическом шельфе месторождения Эндикотт, расположенного в море Бофорта на акваториальном продолжении Северного склона Аляски, началась в 1987 году. Но до этого с 1977 года велась добыча на ряде месторождений, расположенных на суше вблизи берега, включая наиболее известное гигантское месторождение Прудо-Бей. В настоящее время здесь добывается нефть на 9 морских месторождениях, но все они расположены близко к берегу, на мелководье.

То, что долгие годы практикуется на шельфе моря Бофорта, является наиболее безопасным подходом к освоению морских месторождений. Такой подход также реализован при добыче углеводородов в России, причем не только в субарктических условиях шельфа Сахалина (месторождения Чайво-море и Одопту-море), но и на шельфе Арктики. Да, я не оговорился, на российском шельфе Арктики копания «Новатэк» ведет добычу углеводородов с 2003 года на месторождении Юрхаровское, большая часть которого расположена под дном Тазовской губы Карского моря. Особенно интересно то, что с 2005 года Россия – мировой лидер по объемам добычи морских углеводородов Арктики в нефтяном эквиваленте. Добыча газа Юрхаровского месторождения превышает половину всей морской газодобычи России.

В России много месторождений и перспективных объектов, расположенных вблизи берега, в том числе в Арктике. Именно с них нужно начинать разработку, но если есть крупные месторождения на суше, а они в России есть, то они должны быть первоочередными. Именно такой подход реализует «Газпром» при освоении ресурсов Ямала и всего Южно-Карского региона. Недавно на Ямале началась добыча газа на Бованенковском месторождении, расположенном примерно на той же широте, что и Прудо-Бей на Аляске.

Говоря о месторождениях и перспективных объектах, расположенных далеко от берега, отмечу, что нельзя откладывать их всестороннее изучение, включая поисково-разведочное бурение. Мы должны понимать, что у нас есть в «закромах Родины», но с разработкой удаленных морских месторождений Арктики торопиться не нужно. В мире идет активный процесс развития технологий и технических средств морской нефтегазодобычи, и через 10–20 лет появятся принципиально новые, более безопасные подходы к разработке морских месторождений в экстремальных условиях Арктики. Уже сейчас арктическое норвежское месторождение Сновит (в переводе – «Белоснежка») разрабатывается с помощью автоматизированных подводных комплексов. Но почти вся российская Арктика по природно-климатическим условиям в худшую сторону отличается от норвежской части Баренцева моря.

Начало разработки гигантского Штокмановского месторождения очередной раз отложено международным альянсом «Газпром» – Statoil – Total на основе совокупности экономических и экологических факторов. Верю, что в российских и зарубежных компаниях работают хорошие специалисты, которые принимают стратегически правильные решения.

Источник: Известия, 16.11.2012