Апокалипсис в отдельно взятой отрасли

Несмотря на все трудности в нефтегазовом комплексе, его проблемы вполне решаемы и на глобальном, и на российском уровне

Некоторые пессимисты давно готовятся к «концу света», который любители различных оккультных теорий «назначили» (уже в который раз) на конец 2012 г. Будем надеяться, что всемирный апокалипсис всё-таки не случится. Однако человечество в любом случае ожидают значимые перемены, перед ним начнут вставать всё более и более трудные задачи. Впрочем, большинство аналитиков уверены: грядущие перемены будут носить положительный характер, и в ближайшее время появятся новые стратегии глобального развития, в том числе и в энергетической сфере. Какими окажутся последствия данных процессов для России? Мы предложили обсудить этот вопрос ряду экспертов.

ДИАГНОЗ: «БОЛИ» в ОБЛАСТИ ТЭК

- В 2012 г. нефтегазовая промышленность в очередной раз подтвердила свою роль базового актива экономики России. Вместе с тем обострились и её «хронические болезни», о которых уже не раз упоминалось в СМИ. Каковы, на Ваш взгляд, их основные симптомы?

Денис ДЁМИН, начальник аналитического отдела Инвестиционной компании «БФА»: По прошествии 13 лет с момента достижения политической стабильности и с начала экономического роста (вызванного то ли подъёмом цен на углеводороды, то ли вышеупомянутой стабильностью) можно констатировать довольно удручающий факт: государство так и не смогло выработать внятную стратегию в отношении наиважнейшего сектора своей экономики. Отсутствие чётких приоритетов, осознанного выбора и ключевых «реперных точек» развития национальной энергетики на практике приводит к череде непоследовательных и неокончательных решений. Целый ряд примеров такого положения дел можно было наблюдать в течение уходящего года.

Вся его первая половина прошла под знаком выборов и последующей «рокировки» правящего тандема с сопутствующим перераспределением полномочий между чиновниками и сменой лиц во главе профильных ведомств. Результатом усиления роли Кремля в экономической политике при сохранении у Белого дома широких полномочий в этой сфере стал неожиданный для многих наблюдателей и уже не вполне привычный во властных эшелонах плюрализм мнений, касающихся основополагающих решений в топливно-энергетическом комплексе. Впрочем, сами нефтяники от мук выбора были избавлены. Так, остались в силе заградительные пошлины на экспорт светлых нефтепродуктов - «с боем» введённая в конце 2011 г. система «60-66» по-прежнему находится в тестовом режиме и пересмотру пока не подлежит, а конечные цены на бензин, по неосторожному признанию Минэнерго, в первые месяцы года были и вовсе «по обоюдному согласию» заморожены.

Говоря о «развилках» политики государства в отношении энергетической отрасли, можно отметить как минимум три неразрешимые дилеммы: развитие данного сектора или использование его в качестве основного донора экономики; приватизацию или огосударствление; либерализацию или ужесточение регулирования.

Первая из них - использование благоприятной конъюнктуры углеводородных рынков для качественного и количественного роста энергокомпаний либо субсидирование менее успешных отраслей промышленности за счёт «нефтегазовой кормушки» - действительно крайне непроста для любой сырьевой экономики. Симптоматично выглядит ситуация с вышеупомянутым режимом «60-66»: менее года прошло после его введения, а финансовые ведомства уже признали его неэффективным - он «стоил» бюджету 1,5 млрд долларов недополученных доходов. То, что ровно такую же сумму сэкономили нефтедобытчики, которые смогли направить больше средств на инвестиции в разработку новых месторождений и переработку сырья, плюсом для государственных мужей не является.

Вспоминается анекдот про картошку, которую выкапывают после посадки, потому что «есть хочется». По сути, такая же ситуация сложилась в связи с повышением НДПИ на газ. Копья вокруг этого вопроса ломались на протяжении всего года, и министерства, ответственные за исполнение бюджета, однозначно отстаивали идеологию «дойных коров». Обвиняя «Газпром» в неэффективности, чиновники высказывали намерение перенаправить в бюджет чуть ли не всю дополнительную выручку от повышения внутренних цен на газ. Естественно, для самой компании неприемлема ситуация, при которой внутренняя деятельность субсидируется за счёт экспортных поставок, а рост цен на основном, «домашнем» рынке превращается в профанацию и фактически дополнительный налог на население. В то же время раздутая расходная часть бюджета и растущие социальные обязательства государства не оставляют иного выбора чиновникам-финансистам, кроме как искать источники пополнения казны - лучше всего недалеко, в круге государственных компаний, не очень-то искушённых в вопросах налоговой оптимизации.

Также очень нелегко давалось властям решение второй дилеммы: либо приватизация, либо огосударствление нефтегазового сектора. Провозглашённый в прошлом году курс на постепенный выход государства из капитала крупнейших компаний ТЭК формально сомнениям не подвергался. Однако декларировавшаяся приватизация 15% «Роснефти» пока так и не привела к реальному рыночному размещению акций компании. Вместо этого она вдруг решилась на приобретение ТНК-ВР. Таким образом, «Роснефть», скорее всего, превратится в крупнейшую нефтяную корпорацию мира, а число крупных негосударственных игроков в отечественной «нефтянке» будет сведено к минимуму.

И, наконец, третья дилемма: усиление государственного регулирования или либерализация? В отношении нефтегазового сектора этот вопрос пока остаётся риторическим. Фиксация цен на нефтепродукты в начале года продемонстрировала, что внутренний рынок становится в большей степени политическим, а не экономическим. Однако расплата за ошибки на нём может быть слишком существенной. В частности, практика «ручного управления» ценами на нефтепродукты затрудняет определение экономической целесообразности строительства новых НПЗ, в которых быстрорастущий рынок очень нуждается. В октябре на фоне отложенного повышения цен на бензин стало известно, что нефтяники срывают ранее согласованные планы модернизации объектов downstream, за счёт которой предполагалось существенно увеличить производство светлых нефтепродуктов. Это значит, что топливные кризисы в стране, занимающей одно из первых мест в мире по экспорту нефти, могут не только повториться, но и (в случае сохранения приоритета низких внутренних цен) приобрести хронический характер уже через пару лет, когда ресурс модернизации перерабатывающих мощностей будет исчерпан.

О том, насколько сложно инвесторам ориентироваться в непростых отношениях между государством и нефтегазовым сектором, красноречиво свидетельствует динамика рыночных котировок предприятий отечественного ТЭК. Торжественная презентация «проекта века» по совместному освоению шельфовых месторождений силами «Роснефти» и иностранных холдингов заметного влияния на котировки акций отечественной компании не оказала. В условиях волатильности цен на нефть и тумана, окутывающего вопросы стоимости добычи на российском шельфе, инвесторы проявляют мало энтузиазма в отношении долгосрочных капиталоёмких проектов, ориентируясь, прежде всего, на текущий чистый денежный поток, с которым у «Роснефти» пока и без шельфовых инвестиций «напряженка».

Именно поэтому в середине года инвесторы сделали однозначный выбор в пользу акций «ЛУКОЙЛа», который, по мнению рынка, остаётся наиболее рыночно-ориентированной компанией, проводящей достаточно консервативную политику в отношении сложных проектов. Учитывая, что огосударствление ТНК-ВР оставляет немного выбора инвесторам, ориентированным на вложения в частные компании, нельзя исключать, что и в последующем акции

«ЛУКОЙЛа» будут смотреться лучше, чем у конкурентов. В свою очередь, «нет повести печальнее на свете», чем повесть о капитализации «Газпрома», которая в настоящее время примерно вдвое меньше докризисной. И это несмотря на то, что прошлый год принёс монополисту рекордные финансовые показатели. То есть дефицит доверия инвесторов в отношении государственных компаний -это диагноз для всей национальной политики в области энергетики, и его, как известно, можно либо игнорировать, либо признавать. И надо ли напоминать, что именно осознание болезни считается первым шагом на пути к исцелению?!

***

РИТУАЛЬНЫЕ ЗАКЛИНАНИЯ ИЛИ ОБОСНОВАННЫЕ РЕШЕНИЯ

- Одна из «болевых точек» отечественного ТЭК - недостаточно благоприятный инвестиционный климат. Как вылечить эту «болячку»?

Михаил СУББОТИН, кандидат экономических наук, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН, генеральный директор компании «СРП-Экспертиза»: Разговоры про создание благоприятного инвестиционного климата давно превратились в России в некое ритуальное заклинание. Казалось, всё просто: если должен быть рынок, то на нём должны быть и частные предприниматели. Чтобы они вкладывали свои деньги в виде инвестиций и раскручивали какие-то проекты, им нужны подходящие правила игры - гарантии прав собственности, разумные налоги, правовая и политическая стабильность. И всю мощь государственной машины необходимо направить на создание инвестиционных институтов, обеспечивающих эффективное администрирование, стабильное законодательство, гарантии.

Однако в России сложился не один, а множество инвестиционных климатов: в стране в целом и отдельных регионах, для отечественных компаний и иностранных, для государственных и частных, для нефтегазовых предприятий и остальных... Про негодный инвестиционный климат в РФ знают все, но нет-нет да прорываются то Сахалин, то Калуга, то ещё какой-нибудь регион РФ, где местным властям удаётся-таки создать сравнительно благоприятные условия.

Кому неизвестно, что для частных компаний действуют одни правила игры, а для государственных - совсем другие? Как рассказывал глава ConocoPhillips Джим Малва в интервью газете Financial Times, его корпорация решила продать свою долю в «ЛУКОЙЛе», так как правительство РФ отдаёт предпочтение государственным компаниям при распределении доступа к ресурсам. Всем понятно, что нефтегазовый сектор находится в зоне особых интересов правящей элиты, а потому там особые правила регулирования, и «чужие» туда вообще не вхожи?

В сентябре 2012 г. «Газпром» и «Роснефть» направили президенту России Владимиру Путину письмо, в котором выразили озабоченность планами Минприроды по «либерализации доступа к освоению участков недр континентального шельфа в части допуска к его освоению частных компаний». Они уверяли главу государства, что это нанесёт «прямой ущерб компаниям "Газпром" и "Роснефть", а также их акционерам», а «скоропалительное рассмотрение и принятие соответствующих инициатив может нанести существенный вред и замедление реализации государственной шельфовой политики и привести к серьёзным проблемам во взаимоотношениях российских государственных компаний с иностранными стратегическими партнёрами». И заодно настойчиво попросили руководство страны ускорить выдачу им... лицензий на шельфовые месторождения.

Зачем этим госкомпаниям какой-то специальный инвестиционный климат? Словно в детском стишке Бориса Заходера: «Черепаха всех смешит, потому что не спешит. А куда спешить тому, кто всегда в своём дому?» В режиме «ручного управления» государственные решения принимаются в зависимости от некоей определённой наверху целесообразности, а вовсе не ради соответствия требованиям рынка, когда главный ориентир - это соотношение спроса и предложения.

Россия в течение 20 лет реформ движется зигзагами от плановой экономики к рыночной. Соответственно также зигзагами в ней менялось и отношение к инвестиционному климату: безденежье 1990-х годов заставляло строить конкурентную рыночную среду, создавать необходимое законодательство сравнительно быстро и по современным зарубежным лекалам. Голод - не тётка! В этот период всерьёз велись переговоры с иностранными инвесторами, принимались необходимые, как воздух, законы в сфере недропользования, налогообложения, инвестиционной деятельности.

В 2000-е годы золотой дождь нефтедолларов загасил желание создавать благоприятные условия для ведения бизнеса - начались огосударствление нефтегазового сектора, раздача разнообразных привилегий госкомпаниям. Была поставлена задача выращивания так называемых национальных чемпионов, которые стали бы игроками мирового уровня. Сделка «Роснефти» и ВР в конце 2012 г. свидетельствует о завершении этого периода. Задание выполнено!

Когда-то в связи с наращиванием активов нашего «национального достояния» Александр Шохин бросил сакраментальную фразу о том, что «Газпром», чего доброго, всех «удочерит». После приобретения «Роснефтью» «ЮКОСа» и ТНК-ВР впору говорить о появлении в отечественной экономике ещё одного заботливого «родителя».

В ходе подобных слияний и поглощений могут меняться названия новых собственников, сокращаться их число, происходить централизация капитала, но не добавляется ни одного барреля запасов. Для компании, как правило, выгоднее приобрести другую, с доказанными запасами, вместо того чтобы рисковать деньгами в поисках новых месторождений. Для государства такие сделки -лишь форма перелива капитала из одной отрасли в другую. Понятно, что полученные от продажи нефтяного бизнеса миллиарды долларов собственников AAR в отрасли не зацепятся. Следовательно, под досужие разговоры о необходимости наращивания в стране запасов, о развитии геологоразведки происходит отток капитала из нефтегазового комплекса.

«Роснефти» предстоит преодолеть спад добычи и начать полноценное освоение арктического шельфа. И это - в условиях необходимости сложнейшей реструктуризации огромной собственности и возврата громадных долгов. Для нефтяной отрасли такая сделка означает важный этап консолидации капиталов, а для российской экономики - реализацию политики построения госкапитализма и продолжение выдавливания частных инвесторов из ключевого сектора (вместо развития эффективной конкуренции на рынке).

По иронии судьбы примерно в те же дни, когда осуществлялась эпохальная сделка «Роснефти», первый вице-премьер Игорь Шувалов заявил, что российское правительство рассчитывает в текущем году получить от приватизации доход более 200 млрд рублей. Как это выглядит на фоне упомянутой сделки? Ожидается, что российские акционеры из AAR получат 28 млрд долларов деньгами, а ВР - 17,1 млрд долларов наличными плюс 12,84% акций «Роснефти». На 4,8 млрд долларов она намерена купить еще 5,66% «Роснефти». В итоге её доля в российской компании составит 19,75%, а наличных у неё останется 12,3 млрд долларов. Вся сделка в сумме потянет на 61 млрд долларов. То есть приватизация - меньше, чем на 7 млрд долларов (упомянутые Шуваловым 200 млрд рублей), а деприватизация (с учётом вхождения частной ВР в капитал «Роснефти») в результате поглощения ТНК-ВР - почти в восемь раз больше!

В то же время правительство определилось и с размером дивидендов, которые должен выплатить в бюджет «Роснефтегаз» (он был создан в 2004 г. как временное «хранилище» для акций «Роснефти» и «Газпрома», но за это время заплатил дивиденды в размере 15,5 млрд рублей лишь однажды - за 2007 г.). С учётом выплат «Газпрома» и «Роснефти» за 2011 г. сумма, по оценкам, должна составить почти 160 млрд рублей. Суммарно доходы от приватизации да дивиденды «Роснефтегаза» - это порядка 360 млрд рублей, или где-то около 12 млрд долларов, то есть счёт «Роснефть» - госбюджет - 61:12, почти как в песне «Аргентина - Ямайка - 5:0»...

Что означает данная сделка для Игоря Сечина и Роберта Дадли? Первый становится руководителем одной из крупнейших нефтяных компаний мира, второй берёт реванш за ляпсус сорвавшейся в своё время сделки, когда Высокий суд Лондона заблокировал обмен акциями между британской ВР и «Роснефтью», встав на сторону российских акционеров ТНК-ВР. Тогда глава ВР Роберт Дадли твердил, что решение суда отложит, но не отменит данную операцию. И ведь как в воду глядел... Со времени той истории прошло меньше двух лет - и вот британская корпорация снова рассчитывает стать стратегическим партнёром «Роснефти».

«Контролируемая государством "Роснефть" после приобретения ТНК-ВР с точки зрения антимонопольного законодательства вряд ли сможет совершать крупные покупки», - заявил глава ФАС Игорь Артемьев. Ну ещё бы! И дело тут не в страхе перед антимонопольщиками - компании нужно время, чтобы «переварить» огромный актив: при таких масштабных поглощениях до трети топ-менеджеров оказываются «вне игры», появляются одни структуры, исчезают другие...

По словам того же Артемьева, покупка «Роснефтью» ТНК-ВР укладывается в требования антимонопольного законодательства: ФАС была бы однозначно против сделки, если бы доля компании на рынке превысила 50%. Ему вторит министр экономики РФ Андрей Белоусов: «Мы считаем, что монополизации не возникает, потому что эта компания - субъект глобальной экономики, она конкурирует с другими крупными компаниями на глобальном энергетическом рынке». При таком «минэкономичном» подходе к конкуренции ФАС со спокойной совестью могла бы согласиться и на все 100% внутреннего рынка...

Как известно, «Газпром» всегда доминировал на внутреннем рынке газа. Неужели отныне «Роснефть» получит аналогичный контроль над нефтяным сектором (на фоне обещаний о её грядущей приватизации)? Впрочем, сколько уже раз «Роснефть» «женили», то есть приватизировали, за последние 15 лет? И всё никак... Теперь вот и Игорь Шувалов заверил, что, как только наступит наилучшее время и появится возможность для продажи пакета акций «Роснефти», он будет тут же реализован: «Такая же позиция и у менеджмента компании, и у председателя правительства... Наша стратегическая цель по приватизации "Роснефти" остаётся, и мы будем действовать, только очень аккуратно, как нам говорил президент».

Привилегии госкомпаниям и стремительный рост коррупции - взаимосвязанные явления, делающие инвестклимат в стране малопривлекательным: если функции контроля над собственностью и владение ею не разведены, то возникает конфликт интересов. Тут уж одно из двух: либо управлять госкомпаниями и выбивать для них льготы, либо контролировать их и добиваться «служения» обществу. О коррупции, как главном тормозе развития бизнеса, заявили 55% глав крупных российских компаний, принявших участие в недавнем исследовании, проведённом швейцарским банком UBS совместно с Campden Research. Ещё в 2009 г. их было только 4%. Коррупции не было? Была, конечно.

Просто «коррупционный налог» быстро достиг запретительного уровня!

Тем не менее Россия за год поднялась на восемь пунктов в ежегодном рейтинге Doing Business-2013 Всемирного банка и Международной финансовой корпорации - со 120-й до 112-й позиции, заняв место между Республикой Палау и Сальвадором. Данный рейтинг составляется в десятый раз и охватывает 185 стран. В нём учитываются нормы регулирования, способствующие или препятствующие развитию бизнеса, включая условия создания и функционирования предприятия, осуществления внешнеторговой деятельности, уплату налогов, а также уровень защиты прав инвесторов. По последнему показателю Россия опустилась на шесть позиций - со 111-го на 117-е место.

В своих первых указах президент Владимир Путин поставил цель: к 2018 г. подняться на 20-е место (сейчас его занимает Германия), то есть за оставшиеся семь лет позиция Россия должна подниматься в рейтинге на 15 строк ежегодно. Агентство стратегических инвестиций (АСИ) готовит для правительства «дорожные карты» по улучшению положения в рейтинге. Генеральный директор АСИ Андрей Никитин заявил в связи с этим: «В условиях современной экономики конкуренция между государствами за привлечение инвестиций будет только возрастать. Мы должны быть бескомпромиссными к себе».

Действительно, бескомпромиссная защита бизнеса становится всё более актуальной задачей для экономических властей. Вот уже не Минюст или прокуратура, а Минэкономики опубликовало проект Закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации, направленных на исключение возможности решения хозяйственного спора посредством уголовного преследования». При этом авторы законопроекта сослались на президента Владимира Путина, потребовавшего «исключить из уголовного законодательства... все зацепки, которые позволяют делать из хозяйственного спора уголовное дело на одного из участников».

В пояснительной записке к законопроекту уточняется суть проблемы: «В ряде случаев в целях решения своих разногласий с контрагентами предприниматели используют ресурсы правоохранительной системы. Для оказания давления на противоположную сторону хозяйственного спора или устранения конкурента с рынка инициируется возбуждение уголовного дела, в рамках которого проводятся следственные действия, приводящие к невозможности дальнейшего осуществления хозяйственной деятельности». О каком ведении бизнеса, притоке инвестиций может идти речь, если не остановить этот произвол?

Говорят, что вот теперь, после того как «Роснефть» получила порядка 40% внутреннего нефтяного рынка, государство окончательно вернуло себе контроль над отраслью. А зачем? Мало было контроля? Всех министерств и ведомств страны для этого мало? Не хватало мер налоговой, лицензионной, экспортной, антимонопольной государственной политики? Не было возможности в любую минуту изменить законодательство? Всего мало? На самом деле не контроль над отраслью вернуло себе государство, а собственность и право ею распоряжаться.

«Дай порулить!» - сказало государство. И поскольку оно - суверен, то недрогнувшей рукой само же и взяло руль. Захотелось самостоятельно распоряжаться доходами компаний и инвестировать их в нужные проекты? Но причём тут инвестиционный климат? Вместо создания стимулов для частного предпринимателя и контроля над его деятельностью - распределение и перераспределение по системе «недолёт - перелёт». Вот и весь «рынок». И вся цена этому самому климату. Болей - не хочу!..

***

СЫРЬЕВОЙ ЦУГЦВАНГ 2012 Г.

- В 2012 г. продолжилось обострение конкуренции на мировом энергетическом рынке. Укрепились ли на нём позиции России или же наоборот ослабли?

Владимир ТЕТЕЛЬМИН, доктор технических наук, профессор (Московский Государственный открытый университет): В 2012 г. ярко проявилась шаткость экспортно-ориентированной сырьевой экономики, а крупные российские нефтегазовые проекты лишились своих перспектив. Дело в том, что США, как известно, осуществили «сланцевую революцию» и ныне переходят в разряд экспортёров газа. В свою очередь, Катар и Австралия наращивают экспорт сжиженного природного газа. Китай разведал огромные залежи сланцевого газа и готов самостоятельно покрывать внутренний спрос на «голубое топливо». Страны ЕС в минувшем году на 10% снизили потребление природного газа и тоже мечтают перейти на сланцы. Эта ситуация, если выражаться шахматным языком, напоминает цугцванг, то есть положение, при котором любой ход игрока ведёт к ухудшению его позиции.

Но мы вправе задаться вопросом: а нужно ли России стремиться первенствовать в мире по валовым показателям добычи углеводородов? Да, по нефти нас потеснила на второе место Саудовская Аравия, а по газу - США. Но большие запасы и объёмы производства - это не те показатели, которые характеризуют состояние экономики той или иной страны. Должен ли «Газпром» гордиться только тем фактом, что в российских недрах содержится 18% мировых запасов природного газа? Скорее он вправе гордиться другим - началом создания мощной ресурсной базы на Востоке России. В результате реализации данного проекта появятся условия для масштабной газификации Дальнего Востока и поставок газа в страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Именно это должно стать главной целью для «Газпрома».

Значительная часть шельфа России находится в арктических зонах, поэтому, какими бы многообещающими ни были открытые там месторождения, их разработка неизбежно затянется. В этом нет трагедии, так как находящиеся в наших недрах нефть и газ - это те же доллары, лежащие в самом надёжном банке. Свои запасы мы всегда успеем разработать. Правильно поступает руководство «Роснефти» и «ЛУКОЙЛа», осваивая месторождения углеводородов в Венесуэле, Ираке и т. д. И вообще стоило бы даже квотировать их добычу «дома», исходя в первую очередь из стратегии устойчивого развития, как это уже давно и успешно делают аравийские монархии.

Сегодня рынок газа затоварен. Сланцевая революция заставила потенциальных инвесторов пересмотреть отношение ко многим проектам. В данной ситуации экспорт СПГ с арктического шельфа не воспринимается как самый лучший вариант. Именно по этой причине происходят задержки с освоением Штокмановского месторождения. Оно способно стать основой для формирования на Северо-Западе России нового газохимического региона мирового значения. Здесь всю длинную цепочку морских и сухопутных производств можно связать территориально и технологически. Изделия из попутного нефтяного газа (ПНГ) и широкой фракции лёгких углеводородов имеют наибольшую долю добавленной стоимости из всех продуктов УВ-передела. В результате существенно возрастут экспортные возможности нашей экономики.

Слабо вовлекаются в хозяйственный оборот сибирские месторождения: Ковыктинское, Чаяндинское, Юрубчено-Куюмбинское. К 2025 г. они должны давать ежегодно 35 млрд м(3) газа, который будет отправляться на экспорт. Однако в этом сырье содержится большое количество гелия - до 0,25%. А гелий - стратегический товар, который применяется в ядерной и ракетной технике, в металлургии, в метеорологии, при подводных работах, при сварке специальных сплавов. Это обстоятельство ещё более увеличивает необходимость ускоренного создания газохимических комплексов в Сибири.

В уходящем году российское правительство внесло в Госдуму проект поправок в Закон «О газоснабжении». Им предусматривается первоочередной доступ к свободным мощностям газотранспортных систем (ГТС) сухого отбензи-ненного газа (СОГ), получаемого при переработке ПНГ. Как известно, большинство его производителей располагаются в районе газопровода Уренгой - Сургут - Челябинск, который загружен на полную мощность. Увеличить приём отбензиненного газа можно за счёт сокращения поставок сеноманского газа. Ибо абсурдно добывать его, когда уже есть более ценный ПНГ. Предоставление квот на первоочередной доступ СОГ к ГТС ненамного снизит экспортные возможности «Газпрома». Зато налоговые поступления в бюджет увеличатся за счёт поставок за рубеж продуктов переработки ПНГ. Кроме того, будут погашены факелы на нефтепромыслах.

Что касается шельфа, то о нём в уходящем году, впрочем как и всегда, говорили долго и много. И по делу, и ради красного словца. Но вот что до практики, то пока освоением морских месторождений успешно занимается, пожалуй, один «ЛУКОЙЛ», разрабатывая северные акватории Каспия. И скоро там будет извлечена миллионная тонна «чёрного золота».

Важная задача при разработке шельфа - обеспечить максимально широкое использование отечественных технологий и оборудования. В России для этого всё есть: и опытные геологи, и геофизики, и металлурги, и машиностроители, и молодые специалисты по системам автоматического управления процессом бурения скважин в режиме реального времени. Почему же мы покупаем втридорога целые буровые установки у японцев, американцев, китайцев? Почему мы не применяем отечественные космические и военные технологии при освоении недр? Почему самая богатая отрасль экономики не размещает заказы на необходимые технологии и технику на отечественных предприятиях и в НИИ? Наконец, почему до сих пор не проведены инвентаризация российских разработок и критический анализ состояния нашего нефтегазового машиностроения? Почему не обобщён передовой опыт таких стран, как Канада, Австралия и Норвегия? Россия занимается добычей нефти уже почти 150 лет, а Норвегия - всего 40 лет. Однако последней за счёт нефтедолларов удалось наладить производство современного оборудования и разработку новых технологий, Россия же в этом пока не очень-то преуспела. И хотя в стране имеются примеры высоких технологий, сложившийся уровень машиностроения пока, к сожалению, не в состоянии их успешно воплощать в жизнь...

***

ГАЗОВЫЕ НАДЕЖДЫ УХОДЯЩЕГО ГОДА

- Заканчивающийся 2012 г. оказался богат на различного рода доклады о скором формировании единого глобального рынка газа с особыми правилами игры. Тем не менее пока налицо его довольно сильная регионализация, разделение на североамериканскую, европейскую и азиатскую составляющие. Изменится ли эта ситуация в ближайшей перспективе?

Константин СИМОНОВ, генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности: Уходящий год наглядно показывает: экспорт газа из США - это прежде всего грандиозный информационный проект. Неудивительно, что американские производители газа озабочены совершенно другими вопросами и никакой массовой экспортной стратегии у них нет. Легко объяснить, почему.

Дело в том, что в Соединённых Штатах реализуется грандиозная программа возвращения промышленного производства в страну. И дешёвый газ играет в этом ключевую роль. Потому что он даёт стране важнейшее конкурентное преимущество - недорогие энергоносители. Это позволяет снизить себестоимость выработки электроэнергии, что, в свою очередь, даёт возможность нарастить добычу нетрадиционной нефти (ведь это весьма энергозатратный процесс).

В то же время в Соединённых Штатах активно идёт замещение угля газом в электроэнергетике. Уже в этом году доля угольной генерации опустится ниже 37%, а газовой - превысит 30%. Таким образом, если начать массовый экспорт газа из США, это неизбежно приведёт к росту цен на него на внутреннем рынке, что полностью разрушит стратегию реиндустриализации. Такой поворот вызовет серьёзнейшее сопротивление со стороны промышленного лобби и общественности, которой будет сложно объяснить, почему нужно рисковать экологией своей страны ради поставок в другие страны.

Конечно, поставки газа из США будут осуществляться, но их прогнозные объёмы сознательно преувеличены. Кроме того, газ придёт, прежде всего, на рынок АТР, а не ЕС, где его ждут наиболее активно. Так что для России, как ни парадоксально, эти сырьевые потоки могут принести выгоду. Они окажут позитивное психологическое воздействие на европейцев. Ведь в Старом Свете, в отличие от США, спрос на газ в 2012 г. продолжил своё падение. И это вызвано вовсе не ценовым фактором, как объясняют многие эксперты, а тем, что ЕС панически боится газовой зависимости от России, основная альтернатива которой - арабские страны. Всё это приводит к заболеванию «газофобией», развившейся в Евросоюзе до такой степени, что даже в условиях финансового кризиса Европа готова увеличивать потребление экологически грязного угля и тратить миллиарды евро на субсидирование возобновляемых видов энергии. Появление же на рынке американского газа должно снять острые приступы этой болезни и дать терапевтический эффект. Хотя сам американский газ на рынок попадёт в ограниченном объёме.

В то же время сокращение поставок российского газа на европейский рынок стало ещё одним довольно очевидным трендом. Однако не стоит забывать, что вообще-то не это было главной целью ЕС в области энергетики. Речь шла о диверсификации поставок и либерализации внутреннего рынка. А вот здесь проблем довольного много. Как только Катар завершил свой инвестиционный цикл, вся диверсификация закончилась. Уменьшение закупок российского «голубого топлива» пошло за счёт отказа от газа вообще. Европа спешно заменяет его углём, забыв уже про экологическую демагогию. На пороге вторая волна экономического кризиса - тут уже не до громких слов.

При этом ЕС затеял полноценную «газовую войну» с Россией, что многим кажется оправданным решением, но со стратегической точки зрения выглядит весьма спорно. Особенно это стало очевидным в 2012 г. Рост левых настроений, закреплённый победами соответствующих партий в целой серии выборов, особенно на востоке Европы, острый экономический кризис на юге, рост сепаратизма и национализма, наиболее ярко проявляющийся в Бельгии, Каталонии, Шотландии и других регионах, -вот главные приметы уходящего года. Экономические и политические проблемы в ЕС нужно умножить на политическую нестабильность на Ближнем Востоке и Севере Африки. «Арабская весна» обернулась ростом радикальных исламских настроений, которые могут привести к тому, что ЕС не только не получит новых поставщиков газа на Ближнем Востоке, стремительно погружающемся в пучину политической нестабильности, но и лишится прежних африканских продавцов, как это уже произошло с Ливией (где после ликвидации Каддафи никакого мира не наступило). Достаточно посмотреть на экспансию туарегов, захвативших в союзе с различными группировками исламских боевиков уже примерно две трети Мали и провозгласивших своё государство под названием Азавад. Совбез ООН санкционировал международную военную операцию на севере Мали, но ситуация на Севере Африки всё больше напоминает пороховую бочку. В связи с этим лишиться давнего поставщика газа в лице России было бы весьма недальновидным решением Евросоюза.

Основным драйвером роста мирового спроса на газ остаются азиатские страны, на которые оказали влияние и фактор Фукусимы, заставляющий Японию замещать газом атомную энергетику, и конечно же наращивание потребления всех первичных энергоносителей, включая газ, в Китае. Кстати, жёсткая ориентация на уголь становится для Поднебесной опасной и по экологическим, и по логистическим соображениям - система железнодорожного транспорта уже не справляется с его перевозками.

Не стоит забывать и про «энергетического близнеца» Китая - Индию, которая так же, как и КНР, старалась удовлетворять спрос за счёт собственной добычи. Их объединяет слишком большая доля угля в энергобалансе, которую экономики этих стран уже не могут выдержать. Сначала разработка углеводородных блоков в Бенгальском заливе внушала надежды, и ожидалось, что доля импорта энергоносителей в будущем не превысит 10-15%. Но в 2011 г. неожиданно случился обвал добычи на самом крупном блоке бассейна Кришна - Годавари с запасами более 1 трлн м(3). Вместо запланированного роста Индия потеряла 10% добычи, а увеличение потребления прекратилось...

Основные региональные рынки газа пока сохраняют специфику своего развития. Поэтому очень популярные ныне прогнозы относительно создания единого газового рынка весьма и весьма преждевременны. «Голубому топливу» вряд ли удастся к 2030 г. существенно изменить нынешний мировой энергобаланс, что связано со значительной инерцией в сфере потребления (20 лет явно недостаточно для того, чтобы создать инфраструктуру, которая позволит заместить нефть газом в промышленности и на транспорте). Таким образом, потенциал формирования единого мирового рынка газа с общими ценами явно преувеличен, причём сознательно.

Однако включение новых стран в экспорт газа, расширение производства СПГ создают неплохие предпосылки для роста мирового рынка «голубого топлива». А это хорошие новости для России. Так, «Газпром» наконец-то подписал контракт с Индией на поставку с 2019 г. ежегодно 2,5 млн т в течение 20 лет.

Так что не нужно паниковать из-за того, что мы якобы безнадёжно теряем рынок ЕС и неспособны выйти на рынок Азии. В реальности выиграет тот, кто будет первым запускать новые добычные проекты, «столбить» новые и укрепляться на старых рынках, в частности на европейском, где стоило бы отказаться от неприятия местных инициатив вроде Третьего энергопакета. При разумной политике наши позиции в ЕС не столь безнадёжны, как их часто изображают...

Источник: Нефть России, 06.12.2012