Форум полуэкспортеров газа

В Москве состоялся 2-й Саммит глав государств Форума стран экспортеров газа. Мероприятие резонансное, но весьма противоречивое, как и сама организация. Она пока так и не обрела своего лица, внятной повестки и механизмов продвижения интересов ее участников. 

 ФСЭГ был преобразован в постоянно действующую межправительственную организацию зимой 2008 года в ходе очередной встречи министров энергетики стран, входивших в одноименный «клуб». Изначально документы подписали главы 11 государств: Россия, Катар, Иран, Алжир, Нигерия, Египет, Ливия, Тринидад и Тобаго, Венесуэла, Боливия и Экваториальная Гвинея. 

Встреча состоялась в Москве и ознаменовалась, помимо принятия Устава организации, в основном списанного с учредительных документов ОПЕК, но без конкретных полномочий по влиянию на рынок, еще и внешнеполитическим провалом для российской стороны. Санкт-Петербург проиграл Дохе в борьбе за право размещения штаб-квартиры ФСЭГ. Тем самым предположения о том, что при решении вопросов большинством голосов прокатарское лобби будет сильнее любых альтернативных инициатив. С тех пор чаша весов в организации качнулась еще сильнее в сторону от России: к Форуму присоединились еще два ближневосточных государства – ОАЭ и Оман. 

Компенсация, которую российская сторона получила в виде права назначить первого генерального секретаря ФСЭГ (им стал работавший до этого в «Стройтрансгазе» Леонид Бохановский), не выглядит серьезной. Во-первых, на его долю выпал сложный процесс выстраивания организационной структуры и кадрового состава. На расширение ниши и развитие самого института ни времени, ни ресурса поддержки от всех участников, ни финансирования у Бохановского не было. А 31 декабря 2013 года истекает второй двухлетний мандат нынешнего генсека, после чего по принципу ротации Россия, скорее всего, потеряет и этот инструмент влияния в Форуме. 

Все эти процессы проходили на фоне усиления политической и экономической конфронтации между двумя ключевыми странами ФСЭГ. 

Во-первых, по итогам «арабской весны» в Северной Африке и ситуации вокруг Сирии отношения между Москвой и Дохой таковы, что всерьез рассуждать о какой-то совместной деятельности на рынке газа между ними не приходится. Более того, два года назад дошло до прямого дипломатического скандала и избиения российского посла катарскими органами правопорядка. 

Во-вторых, в 2010-2011 годах в Катаре имел место активный ввод мощностей по производству сжиженного природного газа и выхода объемов СПГ на рынок. В конце 2010 года была введена последняя из запланированных очередей катарских заводов (проектная мощность 77 млн т или около 100 млрд кубометров), а объемы экспорта в 2011 году выросли по сравнению с 2009 годом почти вдвое (на 45 млрд кубометров). Большая часть этих дополнительных объемов изначально предназначалась американскому рынку, но в итоге из-за роста внутренней добычи в США и отсутствия спроса на импортный газ – катарский СПГ стал перенаправляться в Европу и Азию. И вплоть до второй половины 2011 года, когда в Японии мере стала ощущаться нехватка энергии после остановки АЭС в результате аварии на Фукусиме-1, доля катарского газа на европейском рынке стремительно росла. Это ослабляло позиции России как основного поставщика в Европу и оказывало давление на ценовую ситуацию. 

Фактически ФСЭГ не удалось сыграть даже подобия координирующей роли. И как апофеоз этих противоречий – осенью 2011 года ни президент РФ (на тот момент) Дмитрий Медведев, ни премьер-министр Владимир Путин не приехали на первый саммит глав государств стран - экспортеров газа в Дохе. То же самое мы видели и сейчас в Москве. Из президентов присутствовали только латиноамериканцы Николас Мадуро и Эво Моралес, глава Экваториальной Гвинеи, а также президент Ирана Махмуд Ахмадинежад, который досиживает свой срок до инаугурации недавно избранного нового лидера Исламской Республики. Остальные государства прислали в лучшем случае министров энергетики, что, конечно, понижает статус мероприятия. 

Давайте посмотрим, что вообще представляют из себя «экспортеры» газа, участвующие во ФСЭГ. 13 стран действительно контролируют 69% доказанных запасов природного газа в мире. Однако по остальным параметрам показатели не столь впечатляющие. На их долю по итогам 2012 года приходится 40% мировой добычи, 27% - потребления газа и всего 45% чистого экспорта. Три страны - Иран, ОАЭ и Венесуэла, располагающие в общей сложности почти четвертью мировых запасов газа, были и остаются нетто-импортерами газа, а Венесуэла вообще не экспортирует газ. Кроме того, Египет так активно снижает объемы экспорта на фоне бурного роста внутреннего спроса, что в ближайшие годы также может всерьез и надолго покинуть клуб экспортеров газа. 

7 стран из 13 не имеют экспортных трубопроводов, а Иран, Ливия и южноамериканцы не имеют в настоящий момент работающих мощностей по экспорту СПГ. 

Если взять экспорт по трубе и в сжиженном виде по отдельности, то ФСЭГ контролирует 36% и 65% соответствующего вида торговли. 

Показатели газовой отрасли стран ФСЭГ 

Источник: Минэнерго РФ, «Газпром», EIA, BP Statistical  

Экспорт трубопроводного газа странами ФСЭГ

Экспорт СПГ странами ФСЭГ

Источник: BP Statistical, EIA 

Казалось бы, что доминирование стран, входящих в Форум, на рынке СПГ очевидно. На них приходится две трети объема, из которых почти половина – это Катар. Но схема маркетинга газа, по сути, не позволяет производителям (даже Катару или всем вместе) влиять на рынок в своих интересах. Дело в том, что большая часть СПГ продана по долгосрочным контрактам. Из примерно 80 млн т катарского газа более 50 млн находится в портфелях крупных транснациональных корпораций, в том числе 24 млн т продано ExxonMobil, 7,8 млн т - Chevron, 5,2 млн т – Total, 3,8 млн т – Shell. 

Для сравнения: на всех японских покупателей приходится 8 млн т прямых контрактов, на корейскую Kogas – 9, на индийскую Petronet – 7,5 млн, на китайские корпорации – 5 млн. 

Хотя большая часть контрактов с трейдерами была заключена на условиях DES (delivery ex-ship)  с привязкой к конкретному порту назначения и доставкой на судах, принадлежащих продавцу, практически все эти контракты имеют опцию смены пункта сдачи по запросу покупателя. Конечно, поставщикам возмещаются дополнительные расходы на транспортировку, а дополнительные доходы от продажи газа на более привлекательном рынке тоже делятся между всеми сторонами сделки, но маркетинговые ключи находятся в руках именно у трейдеров, а не производителей СПГ. 

Что касается цен, то подавляющее большинство экспортных контрактов, будь то поставка трубопроводного газа или сжиженный природный газ (за исключением Северной Америки и Великобритании), происходит на основе привязки к цене нефти или нефтепродуктов с набором корректирующих коэффициентов, характерных для межтопливной конкуренции характерной для данного конкретного рынка. В Европе в последние годы оптовая цена газа импортного газа дисконтирована к нефти на 30-50%, в Азии – на 10-20%. 

Поставщик и покупатель договариваются о базовой цене газа и соответствующих условиям рынка коэффициентам, но затем ценовые колебания уже не зависят от воли производителя газа. Таким образом, риск картельного воздействия на ценообразование на рынке со стороны поставщиков в настоящее время равен нулю. Такова же и вероятность превращение ФСЭГа в «газовый ОПЕК». 

Парадокс же состоит в том, что нарастающая кампания со стороны потребителей газа (прежде всего, в Европе) по изменению системы ценообразования – переход на привязку к спотовым котировкам в случае ее успеха создаст не только потребности, но и условия для производителей достичь картельного соглашения.

Автор: Алексей Гривач, земеститель гендиректора ФНЭБ

Опубликовано: Pro-gas.ru, 04.07.2013