Акция «Час Земли» (аудио)

Леся Рябцева: 16―06 в Москве. Это программа «Чувствительно». С вами Леся Рябцева. Будем говорить сегодня про акцию WWF «Час Земли». У меня в гостях Константин Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности; Юрий Сочнев, координатор «Часа Земли» собственно. Ну, и перед тем, как мы перейдем к общей теме 1-я наша рубрика.

Как сообщает «Интерфакс» 5 марта Светлана Медведева открыла благотворительный диагностический центр женского здоровья в Подмосковье, особенно она радовалась, конечно, что сделала это перед 8 марта. Как передавал корреспондент «Интерфакса», в мероприятиях по случаю открытия центра также приняли участие губернатор Подмосковья Андрей Воробьев и зампред правительства московской области Ольга Забралова.

Помимо этого на прошедшей неделе была одной из главных новостей новость о том, что социально-ориентированные, некоммерческие организации могут остаться без государственного финансирования. Было открыто… написано открытое письмо Владимиру Путину Общественной палатой. Собственно случилось это из-за того, что сотрудники Министерства финансов подготовили изменения в бюджет на текущий год и предлагают полностью прекратить субсидирование социально-ориентированных НКО. То есть лишить их почти 700 миллионов рублей. Это очень-очень много. И многие некоммерческие организации и гости моего эфира, которые были у меня, например, Юра Белановский – это движение «Даниловцы», волонтерское движение. Они подписали это письмо. Простите за тавтологию.

Ну, и к позитивным новостям, к новостям по теме нашей передачи. В рамках акции «Час Земли» в Москве отключат подсветку более 400 зданий, как сообщает «РИА-Новости». Да, Юра? Мы с тобой сегодня пытались понять, кто это написал. С тобой поговорим чуть поподробнее. В том числе это Белый дом, храм Христа Спасителя, Госдума, ГУМ, исторический музей. В общем, много-много кто. И помимо этого в рамках акции «Час Земли» в Москве состоится велозаезд. В столице 28 марта будет проведена сама акция. И в последнюю субботу, ну, помимо того, что будет на час отключена подсветка зданий, сооружений архитектурных, художественных… собственно архитектурно-художественная подсветка помимо этого будет флэшмоб и велозаезд с участием около 400 велосипедистов по маршруту Васильевский спуск тире улица Тверская. Пробег намечен с 20:40 до 21:30. Так сообщает «Росбалт».

В общем, перейдем к нашей теме. Тема: «Час Земли». Огромная тема, потому что состоит из 2-х частей. Во-первых, помимо того, что вместе с Юрой Сочневым, координатором «Часа Земли» и моим гостем, будем понимать, зачем WWF это проводит уже в 6-й раз, по-моему, в России. И в мире эта акция проходит с 2007 года. Мы будем еще с Константином Симоновым, директором Фонда национальной энергетической безопасности, понимать, почему в этом году акция «Час Земли» посвящена нефти в Арктике. Вот так все очень сложно. Для меня блондинки особенно. Поэтому прошу молодых людей мне все объяснить.

Константин Симонов ― Ничего сложного. Сейчас разъясним.

Л. Рябцева ― Вот. Константин, объясните, что не так с нефтью в Арктике. Почему эта тема вообще поднялась?

К. Симонов ― Ну, с нефтью в Арктике ситуация следующая. Дело в том, что у нас в последнее время в России добыча нефти вышла, как говорят нефтяники, на полку. То есть она у нас не растет. И в связи с этим возникает вопрос, как мы собираемся наполнять бюджет нашими нефтяными деньгами. И понятно, что выход на полку он связан с тем, что старые месторождения в западной Сибири, они уже естественно не дают такого эффекта. И возник вопрос: что делать? И один из агрессивно навязываемых сценариев развития отрасли – это активный приход в Арктику, интенсивная добыча нефти в Арктике. И на самом деле для меня это важный вопрос, по какому пути стратегическому пойдет нефтяная промышленность, потому что один путь, который предлагают, – это вот бросить все на Арктику и там лихорадочно как можно быстрее начать добычу нефти. Этот подход, кажется, весьма и весьма спорным и по экономическим причинам. Ну, меня в большей степени волнуют экономические причины. Более порядочных людей как экологи волнуют экологические причины. Действительно там есть, о чем задуматься. И я еще считаю, что есть гораздо более разумные альтернативы такому подходу. Ну, о них тоже можно поговорить, например, там акцент на трудно извлекаемые нефти западной Сибири, на сланцевые нефти, которые тоже в России есть. Я могу там объяснить, почему экономически этот путь более правильный и выгодный. При этом мы понимаем, что сейчас есть еще две таких конъюнктурных вещи, которые все-таки позволяют наш голос услышать. Я имею в виду падение цен на нефть, что автоматически делает арктические проекты весьма спорными, потому что, понимаете, там пока еще четкого понимания, какова будет себестоимость, или как говорят нефтегазовые аналитики breaking points – точка безубыточности проекта – нет, и там разброс очень серьезный, но большинство склоняются, что при нынешнем уровне развития технологий это 150-200 долларов за баррель. То есть такая должна быть цена, чтобы хотя бы какой-то был смысл в том, чтобы Арктику разрабатывать. Ну, и 2-е – это санкции, конечно, потому что многих технологий у нас просто нет. И я подчеркну, что эти технологии, и даже вопрос не в том, что они где-то есть, и их надо перенести. Проблема в том, что их вообще нет нигде. Это, кстати, касается экологии напрямую, потому что мы очень опасаемся, что бездумный подход к разработке нефти в Арктике создаст нам еще и репутацию экологических убийц Арктики, что совсем нам бы не хотелось.

Л. Рябцева ― Давайте с самого начала еще раз. Нам в России реально не хватает нефти? Или мы просто так пришли в Арктику еще за нефтью, которую будем продавать за границу?

К. Симонов ― Ну, Вы знаете, что в России есть ряд людей, которые на Вашу радиостанцию часто ходят, которые вообще считают, что нам вообще не надо добывать нефть, и когда она уже кончится, потому что они считают, что когда у нас кончится нефть, у нас начнется какая-то другая замечательная страна…

Л. Рябцева ― … эра.

К. Симонов ― Я не придерживаюсь такой точки зрения, поэтому я хочу сказать, что у нас сейчас добыча нефти в стране находится на уровне статпогрешности. То есть рост порядка 1-2-х процентов с перспективой действительно достаточно серьезного ее падения. Я лично считаю, что нефть выполняет довольно важную функцию в нашем государстве, и поэтому я согласен с тем, что нужно думать, в каких регионах нам новых эту добычу искать. Но я решительно против того, чтоб этим регионом в ближайшие годы была Арктика.

Л. Рябцева ― Опять же возвращаюсь к Вашим словам. Вы против того, чтобы добывали нефть в Арктике еще и потому, что у нас нет технологий и нет каких-то специальных, не знаю, механик, которые исчезли еще к тому же из-за санкций, которые бы не вредили экологии.

К. Симонов― Ну, действительно, когда мы говорим про эту часть Земли, там идея заключается в том, чтобы наложить 10-летний мораторий на добычу в Арктике…

Л. Рябцева― Почему 10-летний…

К. Симонов ― Поэтому мы говорим, что… Вот я лично не против вообще добычи нефти в Арктики, я против того, чтобы добывали ее вот в тот период времени, когда у нас нет технологий, когда у нас нет денег. И самое главное, чтобы эта философия, там давайте все бросим на Арктику, не взирая на затраты, не взирая на реальные там капиксы – капитальные инвестиции, которые потребуются, – то есть не взирая ни на цифры, не взирая на потенциальные экологические угрозы, вот ляжем костьми, но в ближайшее время начнем добывать нефть в Арктике. Я не понимаю, зачем нам нужен такой арктический догматизм.

Л. Рябцева ― Юр, давай к тебе. Фонд дикой природы, получается, в этой ситуации объединил экологов и экономистов. И собственно озаботился проблемой нефти в Арктике, и опять же почему-то вырыл ту же самую полемику, не знаю, историю, что это на 10 лет мораторий. Почему? Объясни мне, почему 10 лет, почему мораторий. Со стороны же экономики и бизнеса, и добычи нефти, а именно со стороны экономики… экологии. Господи, начала уже запутываться. Экологии. Да. Объясни.

Юрий Сочнев ― Сейчас со всем разберемся. А начнем с того, что акция «Час Земли» - это глобальная акция, которая является символом бережного отношения к природе, прежде всего, во всем мире. И часто люди думают, причем… вроде как нужно выключать свет.

Л. Рябцева― Да, да.

Ю. Сочнев ― Причем здесь нефть? Нужно выключить на час лампочку у себя дома, сэкономить вроде как электроэнергию, а тут нефть появляется. На самом деле все немного сложнее. Мы говорим о том, что символ помогаем нам отстаивать реальные природоохранные задачи. И каждый год они разные. В том числе специалисты, эксперты Всемирного фонда дикой природы каждый год в рамках этой даты, в рамках месяца «Часа Земли» - мы его месяц называем – готовят некий проект, который хотят донести до широкой общественности и попросить поддержки в рамках этого. Что это может быть? это может быть поддержка какого-то конкретного вида. Это может быть…

Л. Рябцева ― Вида – в смысле животного?

Ю. Сочнев ― Животных. Это может быть, как это было в 2013 году – закон о защите морей, например, который был. Защитные леса и так далее. В этом году мы смотрим на эту проблему шире, учитывая то, что произошло в нашей стране в декабре 2014 года, мы поняли, что на сегодняшний день очень важно, чтобы мы здесь также выступили со своей инициативой, сказав о том, чтобы нам очень важно в этой экономической ситуации, политической ситуации, которая сегодня существует, не забывать о том главном, что у нас есть. Две пятых территории нашей страны – это Арктика.

Л. Рябцева ― Это точно.

Ю. Сочнев ― Да? Это арктическая зона. Это очень большая территория. И мы не можем просто так, говоря, спустя рукава на это смотреть. Поэтому именно в рамках этой инициативы этого года мы призываем людей подписать обращение к президенту Российской Федерации о введении 10-летнего моратория на добычу углеводородов на арктическом шельфе.

Л. Рябцева ― Потому, что это приведет, если не подпишет…

Ю. Сочнев ― Потому, что в рамках этого… Если мы этого не сделаем этого сейчас, это будет а) во-первых, губительно, может быть губительно уже в условиях того, что сказал Константин, для природных богатств стратегически важного региона страны. А, во-вторых, нам важно сейчас, учитывая последние политические, экономические реалии пересмотреть практику использования бюджетных средств для поддержки новых нефтяных проектов на арктическом шельфе, потому что, как уже было сказано, при той цене на нефть за баррель это просто-напросто убыточно, экономически нерентабельно. Возможно, их стоит перенаправить на что-то другое. Мы можем…

Л. Рябцева ― Мы с тобой говорили про починку труб. Да? То есть, может быть, добывать нефть в Арктике…

Ю. Сочнев ― Увеличение коэффициента извлечения – это называется. Иначе говоря, да, система труб, которая транспортирует нефть и газ, которые просто теряют часть…

Л. Рябцева ― Нефти, газа.

Ю. Сочнев ― … нефти – да – при транспортировке. Это прекращение сжигания попутного газа, например, который проявляется при нефтедобыче и так далее. Просто элементарно усовершенствовав систему добычи нефти на суше, уже можно добиться улучшения результатов, уже можно добиться более высокой цены.

Л. Рябцева― Юр, ну, ты же понимаешь, что Арктика для всех, она где-то очень далеко. Там белые медведи ходят и все. И даже, по-моему, не ходят. Они ходят в Антарктиде. Ну, не суть важно. Я сейчас буду…

Ю. Сочнев ― Как это…

Л. Рябцева ― Ходят, да?

Ю. Сочнев― Арктос – это как раз…

Л. Рябцева ― Все.

Ю. Сочнев ― … белые медведи. А Антарктида – это анти-Артос. Там как раз нет медведей.

Л. Рябцева ― Все поняла. Там пингвины. Да, да. Спасибо. Минутка ума для блондинки. Вот белые медведи – это очень далеко, и хоть это две пятых нашей страны, нам вот живущих в Москве абсолютно все равно. И собственно Фонд дикой природы как бы пытается донести эту мысль о том, что Арктика хоть и далеко, но она все равно важна.

Ю. Сочнев ― Ну, вот, например, вы едите рыбу.

Л. Рябцева ― Нет, я не ем рыбу.

Ю. Сочнев ― Ну, кто-то ест. Да, поверьте, есть такие люди. Треска, пикша…

К. Симонов ― Я ему рыбу.

Ю. Сочнев ― И я ем рыбу, в том числе очень ее люблю, к счастью. Что будет, если произойдет нефтеразлив, который сегодня нефтедобывающие компании просто не имеют средств для его ликвидации, не имеется технологий на сегодняшний день.

Л. Рябцева ― Нет ни технологий, ни денег?

Ю. Сочнев ― Нет технологий и нет фонда, который бы позволил оперативно решить этот вопрос. Просто-напросто представим себе…

Л. Рябцева ― … в смысле финансов?

Ю. Сочнев― Да, я имею в виду…

Л. Рябцева ― Все. Я поняла. Да.

Ю. Сочнев ― Да. Который позволил бы быстро этот вопрос решить. На сегодняшний день его нет. Системы ликвидации нефтеразливов не существует. И что произойдет, если это будет, если такая ситуация случится, никто не знает. Есть ряд примеров, которые, может быть, Константин лучше меня может привести…

Л. Рябцева ― Ну, он сейчас расскажет, конечно.

Ю. Сочнев― Да. Но мы знаем на сегодняшний день, что это грозит, это может грозить просто экологической катастрофой.

Л. Рябцева― Ну, это фонд знает, а все остальные не знают. И в итоге Вы придумываете акцию «Час Земли» дабы привлечь внимание к этой проблеме.

Ю. Сочнев ― Да, мы…

Л. Рябцева ― Окей. Хорошо. Для всех таких скептиков как я напоминаю, что номер для смс-сообщений – 985 970 45 45, твиттер-аккаунт «Вызвон». Константин, ну, тогда Вы мне объясните, вот есть ли какой-то прогноз того, насколько все ужасно и вот если в ближайшее время там… То есть насколько вот этот лак временной, подпись вот этого моратория, по которому мы еще можем жить, не боясь того, что у нас не будет рыбы, и нефть разольется по Арктике? Или это прям срочно или не срочно? Или, может быть, все не так уж и опасно и можно потерпеть. Вот можете оценить?

К. Симонов ― Сейчас есть просто определенный период времени, когда проекты в арктической зоне вот по экономическим причинам они не будут развиваться. И это время как раз очень полезно для размышлений о том, что нужно делать дальше. Ну, Вы прекрасно понимаете, что 10-летний мораторий – это срок, который нужен для того, чтобы отработать технологии. Я еще раз возвращаюсь к кризису, что вот лично я не являюсь противником добычи нефти в Арктике. Я являюсь противником бездумной добычи нефти в Арктике без учета экологических рисков и без учета экономической составляющей. Вот на самом деле, ну, понимаете, вот когда мы говорим про экономику, компания «Роснефть», которая является наиболее агрессивным лоббистом у нас арктической программы, она обещает…

Л. Рябцева ― … других лоббистов, поэтому «Роснефть» лоббирует.

К. Симонов ― Ну, она получила там три месторождения в Карском море. И они являются наиболее такими пилотными, флагманскими. Напомню, что там была пробурена одна скважина на структуре Университетская. И там громко было объявлено о нахождении месторождения с запасами в сто миллионов баррелей. Его так громко назвали «Победа». Хотя у экспертов там большие остались вопросы относительно результатов, поскольку там пробурили только 2-километровую скважину, уперлись в твердую породу, ну, грубо говоря, там получили… То есть, грубо говоря, нашли, что там что-то есть. Да? Но говорить о том, что там действительно доказано – запасы сто миллионов баррелей и еще 340 миллиардов кубов газа… Пока это очень спорная история. Потом начались санкции. Напомню, что партнером «Роснефти» в этом проекте была американская компания «Эксон»…

Л. Рябцева ― Которая не может теперь работать.

К. Симонов ― Она – да – из-за санкций она вышла из всех проектов в России кроме проекта «Сахалин-1». Ну, проект уже запущен. Там она уже прибыль получает. Естественно из него не вышла, будучи разумной коммерческой компанией. Компания «Роснефть» там использовала норвежскую платформу, которую она взяла у компании «North Atlantic Drilling», она собиралась ее выкупить. Из-за санкций норвежская эта компания тоже отказалась продавать. И в этом плане… Почему я сказал, что у нас есть сейчас определенный лак? Потому, что «Роснефть» все-таки уже посчитала и сказала, что в 15-м году она, судя по всему, проводить дальнейшее разведывательное бурение на структуре Университетской не будет. Значит, есть хороший повод подумать, а зачем это нужно. Вот я почему сказал про то, что «Роснефть» сказала, что она 400 миллиардов долларов вложит в арктический проект. 400 миллиардов долларов. Значит, при этом компания «Роснефть» - может быть, Вы слышали, - попросила в Фонде социального благосостояния…

Л. Рябцева ― Давайте не про это. Давайте все-таки…

К. Симонов ― Так это же есть вопрос экономики. Правильно? То есть вы обещаете вложить деньги, а потом просите деньги из ФНБ. И возникает вопрос: как вы, что вы собираетесь вкладывать? Уже, получается, вы не свои деньги собираетесь вкладывать, а деньги, которые будете брать в ФНБ. Это уже вопрос более общий. А что касается технологий, почему опять же вот 10 лет? Потому, что мы говорим о том, что добыча нефти вообще на море действительно связана с довольно серьезными экологическими рисками. Ну, я уверен, что Вы при всем, как Вы сказали, скептицизме… Я, правда, не совсем понял, что в данном случае является Вашим скепсисом вот в контексте нашего разговора. Наверняка вы слышали историю с платформой «Deepwater» в мексиканском заливе…

Л. Рябцева ― Да, это я слышала, конечно.

К. Симонов ― … когда была колоссальная авария. Действительно катастрофа гигантская. Она чуть не стоила вообще ВР будущего. Компания…

Л. Рябцева ― Ну, это компания, понимаете, у меня…

К. Симонов ― Ну, Вас не волнует ВР, но Вы же понимаете, что она лишилась будущего потому, что ущерб там был огромный. Там был постоянный выброс нефти. И эту скважину не могли заглушить длительное количество времени.

Л. Рябцева ― Константин…

К. Симонов ― Ну, понимаете, там…

Л. Рябцева ― Константин, смотрите, Вы говорили о том, что у нас был американский партнер у «Роснефти» в Арктике, который мог бы в принципе помочь «Роснефти», если бы был разлив нефти…

К. Симонов ― Деньгами.

Л. Рябцева ― Деньгами?

К. Симонов ― Я не говорил на счет разлива нефти. Я просто сказал про деньги в том-то и дело…

Л. Рябцева ― … дойдем до этого.

К. Симонов ― Ну, хотите, дойдем. Куда хотите, туда и дойдем.

Л. Рябцева ― Я хочу про разлив.

К. Симонов ― Смотрите, значит, вот та скважина, она была на достаточно большой глубине…

Л. Рябцева― … в Мексике.

К. Симонов ― В Мексике. Да. Почти два километра. Многие говорят, что у нас в Арктике там малые глубины. Там действительно глубины небольшие. Но в Арктике другие приколы. Там ледовая обстановка. Там айсберги. То есть и потом… когда Вы говорите про то, что «Эксон» могла бы помочь, я как раз этого не говорил.

Л. Рябцева ― Не могла бы?

К. Симонов ― Почему? Потому, что если у вас произойдет разлив нефти в условиях Арктики, это будет еще хуже, чем в условиях теплых морей. Вообще там еще нет технологий…

Л. Рябцева ― Чем было в Мексике.

К. Симонов ― Да, гораздо хуже. Там еще нет сейчас технологий сбора этой нефти. Совершенно непонятно… Даже, понимаете, сейчас нет технического решения, как в случае таких аварий будет решаться эта проблема. Тут еще есть один нюанс: вот когда говорят, что вот Норвегия добывает в Арктике…

Л. Рябцева ― Да.

К. Симонов ― … в море Бофорта добывают нефть – это тоже считается арктической зоной. Но Вы знаете, тут очень интересный парадокс. Он связан с тем, что когда нефть нефтяные компании пытаются продать проекты в Арктике. Они все время указывают на Канаду, Соединенные Штаты или Норвегию. Если Вы поговорите с такими нашими настоящими полярниками и скажите про Норвегию, они…

Л. Рябцева ― Бородатые.

К. Симонов ― Да, бородатые. Они Вам рассмеются в лицо и скажут: «Какая же это Арктика? Вы знаете, какие там течения, какая там температура?» Нет. И даже наши полярники активно проталкивают такой термин под названием «суровая Арктика». То есть они пытаются показать, что российская Арктика – это не чета там всяким морям Бофорта. Да.

Л. Рябцева ― Это не там.

К. Симонов ― Да, это не та. Это суровая Арктика. И в чем-то они правы. И вот в этом плане раз у нас суровая Арктика давайте относиться к этому посерьезней.

Л. Рябцева ― Хорошо.

Ю. Сочнев ― А если Вам… кстати, вот…

Л. Рябцева ― Давай.

Ю. Сочнев ― … ужасных историй, наверное, хотелось, может быть, услышать. Что же там было? О, Боже! В апреле 89-го года у берегов Аляски в результате крушения танкера – я просто читаю, потому что у меня записано название, – «Эксон Валдез» произошел один из крупнейших нефтеразливов в истории. В море вылилось 400 тысяч тонн нефти. Погибли десятки тысяч животных организмов. Последствия наблюдаются даже сейчас. В феврале 11-го у берегов Норвегии и Швеции – это как раз арктические территории – произошел разлив мазута с контейнеровоза «Кадофоз». Из 110 кубометров вылившихся нефтепродуктов удалось собрать всего 60 кубометров. Там побережье 2-х стран по сути, побережье Норвегии было загрязнено на 50 километров. И до сих пор наблюдаются последствия. Две страны пытались это ликвидировать.

Л. Рябцева ― Подождите. Тогда мне объясните, в Арктике все равно добывать нефть нужно, как говорит Константин, но нужно вкладываться как можно больше в технологии, чтобы – не дай Бог – не было разлива, потому что с ним справиться нельзя. Но лучше сделать мораторий на 10 лет.

К. Симонов ― Совершенно верно.

Ю. Сочнев ― Вот в том числе мы предлагаем в рамках этого 10-летнего моратория комплекс мер. Их всего пять. Вот как мы начали сначала.

Л. Рябцева ― Давай.

Ю. Сочнев ― Итак, «Час Земли», две задачи: экологическая, экономическая. Про экономическую Константин сказал. Экологическая еще разделяется на 5 подпунктов. Что мы хотим в рамках этой истории? Повысить экологический стандарт нефтедобывающих компаний. Соответственно они должны научиться максимально эффективно ликвидировать последствия – то, о чем мы сейчас говорили. Создать страховой фонд – это тоже понятно. То есть чтобы не надо было искать и доказывать чью-либо вину, когда это произошло, чтоб можно было взять из копилки сразу деньги и ликвидировать. То есть оказать срочную медицинскую помощь Арктике в данной ситуации. Третье – это усовершенствовать законодательство, в частности общественность должна участвовать в экологически рискованных проектов, чего сейчас не происходит.

Л. Рябцева ― А в каких-то странах происходит это?

Ю. Сочнев ― Я думаю, что…

Л. Рябцева ― Наверное, нужно посмотреть, потому что в России вообще нас как-то нечасто спрашивают о том…

Ю. Сочнев ― А у нас и системы экологической оценки даже на текущий момент нет для того, чтобы…

Л. Рябцева ― А что такое экологическая оценка?

Ю. Сочнев ― Экологическая оценка – это система, которая позволяет оценить все риски для планируемых нефтеразработок. Оценить…

Л. Рябцева ― А это кто? Эксперты делают?

Ю. Сочнев ― Да. Это соответственно делает экспертное сообщество, определенная группа лиц, которая этим занимается.

Л. Рябцева ― То есть у нас нефть сама по себе как-то добывается, деньги там навариваются, куда-то она доставляется, как-то продается, а никто еще не оценивает последствия этой добычи.

Ю. Сочнев ― Насколько, я понимаю, это сейчас делают компании. Ну, конечно, последствия естественно оцениваются. Но вы же понимаете, что есть система аудита, общественного мониторинга, есть специализированные общественные организации. Они, кстати, и у нас есть. Вот сидит одна рядом с нами. Да. Она не одинока. Поэтому вопрос только в том… Ну, если опять же Вы там пытались иронизировать над моими словами, мне кажется, что позиция-то, она предельно понятна. Я, еще раз повторю, считаю, что от добычи нефти мы не уйдем. Поэтому мы вернемся к вопросу о добыче нефти в Арктике. Просто это надо делать тогда, когда у вас будут технологии, позволяющие минимизировать возможный экологический вред – это раз. И когда это будет банально выгодно с экономической точки зрения. Не нужно в нынешних условиях пулить деньги, извините за выражение, наши между прочим деньги, как это не парадоксально, не каких-то там абстрактных инвесторов… А?

Л. Рябцева ― Вот Вы так говорите про эти деньги, как будто Вас обидели, из Вашего кошелька прям достали.

Ю. Сочнев ― Так из нашего достали. А как? Из Вашего достали. А Вы понимаете, что это государственные деньги.

Л. Рябцева ― Я не заметила просто.

Ю. Сочнев ― Так как? Государственные деньги – это же Ваши деньги. Вы не в курсе?

Л. Рябцева ― А я как-то их отдаю и забываю. Знаете, как пожертвование. Я как благотворитель. Вот я обычно отдаю и забываю, где они, потому что мне хочется помочь. Правительству нужно помочь. И я…

Ю. Сочнев ― Вот дела! Отлично.

Л. Рябцева ― … жертвую налогами.

К. Симонов ― Обычно либеральная общественность говорит: «Где наши деньги? Мы хотим знать…»

Л. Рябцева ― Это очень странно. Мы с Вами после эфира поговорим, почему меня примешали к либеральной общественности. Юра, у тебя еще два, по-моему, было.

Ю. Сочнев ― Да. И последние два – это…

Л. Рябцева ― … экологическая…

Ю. Сочнев ― Да. Системы комплексного управления на море. Это соответственно, когда судоходство, рыболовство, нефтедобыча не мешают друг другу. Ну, представляете себе поле, на котором все происходит.

Л. Рябцева ― Ну, да.

Ю. Сочнев: И 5―е – это создать сеть морских охраняемых природных территорий как…

Л. Рябцева― Заповедники.

Ю. Сочнев― Конечно же. Да.

Л. Рябцева ― А сейчас нет?

Ю. Сочнев ― Они сейчас существуют в каком-то виде, но это нужно пересмотреть и определить какие-то новые для того, чтобы… в рамках уже существующего региона, потому что когда… их создают тогда, когда есть угроза определенная. Да? Когда мы говорим, мы хотим защитить от чего бы то ни было, от внешнего вмешательства. На сегодняшний день эта работа ведется, и ее нужно просто проводить более предметно. Вот пять пунктов, они прозрачны, понятны. Они, конечно же, не все… Можно задать вопрос, почему именно 10 лет нужно для того, чтобы. Мы говорим, что в рамках 10 лет это возможно осуществить. И тогда, когда эти 10 лет пройдут, эти пункты будут внедрены, осуществлены, тогда совсем по-другому будет стоять вопрос относительно нефтеразработок на этих территориях. Это просто ответственно.

Л. Рябцева ― Это программа «Чувствительно». С вами Леся Рябцева и мои чудесные гости. Говорим про нефть в Арктике и про акцию Фонда дикой природы «Час Земли». Прервемся на «Новости» и рекламу и вернемся.

*****

Л. Рябцева: 16―35 в Москве. Это программа «Чувствительно». С вами Леся Рябцева. У меня в гостях Константин Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности, и Юрий Сочнев, координатор «Часа Земли» Фонда дикой природы. Собственно говорим об акции «Час Земли». Промыли мне мозги про нефть, поэтому давайте теперь про что-нибудь позитивное. «Час Земли» - это…

К. Симонов ― Ничего себе. Прекратите уже нефть обижать.

Л. Рябцева ― Ну, мыло-то тоже из нефти же делалось раньше, по-моему, потому что как-то добавлялась мыльная…

К. Симонов ― Так нефть в основе всего.

Л. Рябцева ― Всего.

К. Симонов ― Конечно.

Л. Рябцева ― Промылили мне нефтью мозг. Вот смотрите, «Час Земли» - это когда на час – логично – выключается свет везде и всюду. Вот, Юр, кто в этом году участвует в Москве? Ты же можешь сказать, какие здания правительственные в том числе, все нам известные принимают участие?

Ю. Сочнев ― Как обычно нас поддерживает Администрация Президента в этом году и департамент природопользования Правительства Москвы. В этом году у нас будут… погаснут огни московского Кремля, храма Василия Блаженного, ГУМа, всего архитектурного ансамбля. В прошлом году это было более, чем или практически 400 зданий по всей Москве. Я думаю, что в этом году мы повторим эту историю. Вот. И соответственно будет опять же красиво и интересно.

Л. Рябцева ― Мы говорили с тобой, что акции уже 6 лет. И ей уже вот будет сейчас 6 лет. 6-й раз она…

Ю. Сочнев: 7―й.

Л. Рябцева: 7―й уже?

Ю. Сочнев ― Да.

Л. Рябцева ― Я опять ошибаюсь. Но, в общем, суть не в этом. А суть в том, что ты видишь какую-то реакцию, эволюцию в умах людей? Не знаю. Как-то больше реагируют на эту акцию, больше участвуют в ней?

Ю. Сочнев ― Ну, я Вам больше скажу, что этот тренд он в арифметической практической прогрессии. То есть мы каждый год видим, что нас поддерживают с точки зрения посещения сайта элементарно… Кстати, наш сайт: wwf.ru/60. Именно там вся история…

Л. Рябцева ― Да, отдельная страница там.

Ю. Сочнев ― Отдельная страница. Там можно увидеть и подписать обращение к Президенту Российской Федерации, можно и прочитать про саму акцию, можно отметить, кстати, свою точку на карте России, на гугловской карте прямо отметить дом, где вы находитесь.

Л. Рябцева ― Зажечь.

Ю. Сочнев ― Зажечь, так сказать, прям сейчас и…

К. Симонов ― … тоже.

Л. Рябцева ― Но там написано: зажечь.

Ю. Сочнев ― Свечу.

Л. Рябцева ― Я цитирую: зажечь свечу и типа выключить свет.

Ю. Сочнев ― Свечка – это символический символ «Часа Земли». И вот в этом году, я думаю, мы повторим такую историю прошлого года. И что касается поддержки, на сегодняшний день там нас уже поддержало порядка 20 тысяч человек. Те, кто просто оставил свои… зажег свечки, оставил, подписал обращение, поддержал нас так или иначе. Вот. Мы рассчитываем, что в этом году у нас будет порядка 200 тысяч таких людей, кто именно физически что-либо сделает. И также на сайте у нас есть проект, который можно поддержать финансово. Это проект по… Антибраконьерский рейд. Называется он «Осенний след». То, что собственно проводится каждый год. Это когда белые медведи, матери с детенышами, вылезают из своих берлог, и на них охотятся браконьеры. Сейчас это очень… Да, это очень ми-ми-мишная история, но она также и печальна потому, что с учетом роста курса доллара эта браконьерская история стала более популярна. То есть торговать шкурами стало еще выгодней.

Л. Рябцева ― Стало еще выгодней.

Ю. Сочнев ― Да. И мы соответственно собираем также деньги на то, чтобы обеспечить антибраконьерские рейды. Но в целом самое главное – это, конечно, ваша поддержка, поддержка нашей аудитории. И мы видим, что людям это нравится, людям это интересно. Кто-то к этому относится просто как к фану…

Л. Рябцева ― А в регионах? Ну, не только же в Москве.

Ю. Сочнев ― Практически все крупные города на сегодняшний день присоединяются в том или ином виде к этой акции. Кстати, слоган «Время думать иначе», он отвечает сегодняшним реалиям. «Час земли» - «Время думать иначе». И Каждый его может воспринимать по-своему.

Л. Рябцева ― По-своему.

Ю. Сочнев ― Мы в данном случае говорим: «Время думать иначе. Арктическая нефть подождет». Кто-то может сказать: «Время думать иначе, и надо прекратить ездить на автомобилях…»

Л. Рябцева ― Время надевать голубые рубашки.

Ю. Сочнев ― Да. Надо прекратить ездить на автомобиле и пересесть на велосипед, ну, может быть, не зимой…

Л. Рябцева ― Слушайте, по поводу финансов Марина из Москвы пишет: «Здравствуйте! Меня сильно насторожило и заставило задуматься об искренности организаторов «Часа Земли», - ха-ха! Не только я скептик, - тот факт, что на 2-м шаге участия в этом «Часе Земли» мне объявили минимальный взнос участника в размере тысяч семисот… - у меня проблема с падежами, короче, - 1 700 рублей». И Марина пишет из Москвы о том, что вера в искренность организаторов пропала. Зачем Вы так много денег-то забираете?

Ю. Сочнев ― Не знаю, с чем связана потеря искренности. Это цифра такая магическая…

Л. Рябцева ― Она говорит, что много. Что это такое? Благотворительность и дорогая.

Ю. Сочнев ― На самом деле никто не ограничивает сумму пожертвований. Она определяется. Там просто можно поставить специальную галочку…

Л. Рябцева ― Да? Надо проверить сейчас.

Ю. Сочнев ― … и можно внести любую сумму. Также, кстати, можно отправить смс на номер 3443 со словом «Мишка», и у вас спишется с телефона 100 рублей. И это как раз…

К. Симонов ― Это, видимо, рекомендуемая сумма. Да?

Ю. Сочнев ― Это фиксированная сумма – сто… ну, это фиксированная сумма, которая списывается.

К. Симонов ― Нет, 1 700 – это рекомендуемая сумма?

Ю. Сочнев ― Это сумма, которая… да, это рекомендуемая сумма, которая позволяет там делать свой вклад. Также можно…

К. Симонов ― Вы знаете, в «Метрополитен» приходит в музей в Нью-Йорке, там вам говорят, что…

Л. Рябцева ― Рекомендуемая…

К. Симонов ― … билет, рекомендуемая цена 20 долларов, но вы можете заплатить и…

Л. Рябцева ― Меньше.

К. Симонов ― … доллар. И вообще можете бесплатно пройти. То есть вас…

Л. Рябцева ― На ваше усмотрение.

К. Симонов ― Просят 20, но в принципе можете бесплатно. Я так понимаю, что здесь прямо такая…

Ю. Сочнев ― Что касается того, что от этого у людей теряется доверие, окей, есть масса способов, знаете, когда кто хочет, ищет возможности, кто не хочет, ищет причины. Есть форма поддержки, которая не требует денег на сегодняшний день.

Л. Рябцева ― А какая? Волонтерство? Выключить свет? Что?

Ю. Сочнев ― Да очень просто – подписать обращение, поддержать нашу инициативу.

Л. Рябцева ― Вот. Давай про обращение, кстати.

Ю. Сочнев ― Да.

Л. Рябцева ― Обращение к Президенту Российской Федерации о том, чтобы он начал собственно этот мораторий на 10 лет. И оно огромное обращение. Давай его как-то вкратце расскажем. Там, в общем, про «Газпром» и «Роснефть» опять, о том, что нужно увеличить экспортный потенциал, энергетическую отрасль, про то, что нерентабельно сейчас добывать, потому что у нас все плохо технически, экономически, экологически, еще и санкции. И вообще все ужасно. Почему люди должны это подписывать? Объясни мне.

Ю. Сочнев ― Потому, что это то, что мы обсудили в первые полчаса нашей дискуссии…

Л. Рябцева ― Ну, да, конечно.

Ю. Сочнев ― … во-первых. Да? Это было бы хорошо, если люди это слушали. Потому, что это позволит нам выполнить те пять пунктов нашей программы, которые мы озвучили. И я их могу повторить в частности. Да? Это…

Л. Рябцева ― Ну, давай. Да. Чтоб было понятно, что есть смысл какой-то в этом.

Ю. Сочнев ― Да. В частности это… Сейчас, одну секундочку. Это создание специального экспертного сообщества.

Л. Рябцева ― Экспертного сообщества. Да.

Ю. Сочнев ― Да. Создание стабилизационного фонда, который позволит ликвидировать нефтеразливы. Повысить экологические стандарты нефтедобывающих компаний. Да? Для того, чтобы можно было решать вопрос… чтобы исключить ситуацию возникновения нефтеразливов. Это усовершенствовать законодательство, когда общественность принимает участие в обсуждении вот этих больших проектов, на которые тратятся, в том числе как мы уже сказали с Константином, наши в том числе средства, которые поступают в виде налогов. Создать систему комплексного управления на море, когда судоходство не мешает рыболовству, рыболовство не мешает нефтедобыче и так далее. Создать некую карту комплексного управления. И создать сеть охраняемых природных территорий.

Л. Рябцева ― Нам из Дагестана, раз уж мы про Константина опять вспомнили, который молчит, из Дагестана спрашивают, а в случае разлива кто сейчас даст денег на устранение последствий? Есть ли какие-то вообще ресурсы у страны?

К. Симонов ― Когда Дмитрий Анатольевич Медведев, если помните такого, был Президентом, он как раз после аварии в Мексиканском заливе предлагал создать глобальный фонд по устранению вот такого рода вещей. Сейчас это естественно является зоной ответственности компаний, что в России, что за рубежом. Кстати, Медведев предлагал статью глобального фонда. Мы пока не говорим о том, чтобы к этом вернуться, хотя было бы неплохо, раз такая инициатива была. Поэтому сейчас это все является зоной ответственности компаний. Если эти разливы происходят, они непосредственно должны их устранить.

Л. Рябцева ― Сами убрать. Да?

К. Симонов ― Государство может стимулировать их большими штрафами, как уже было, например, в Мексиканском заливе, о чем мы вспоминали. Но просто проблема в том, что, еще раз повторю, если у вас нет соответствующей технологии ликвидации этих разливов, вы штрафы, конечно, там выплатите, но природе это уже не поможет.

Л. Рябцева ― … да, потому что…

К. Симонов ― Вы о деньгах не думаете, как я понял, значит, Вы должны…

Л. Рябцева ― Я девочка. Я должна думать о прекрасном, о природе.

К. Симонов ― Так вот мы как раз Вам и помогаем. Мы думаем за Вас. А что касается этих ближайших 10 лет, то я прошу прощения, что я к нефти возвращаюсь…

Л. Рябцева ― Да, это правильно. Возвращайтесь.

К. Симонов ― … я про «Час Земли, я могу тоже выключить свет. И «Эхо Москвы» тоже, наверное, выключит. Да?

Л. Рябцева ― Возможно.

К. Симонов ― Час можно в темноте провести эфир.

Л. Рябцева ― Мы подумаем об этом.

К. Симонов ― Я думаю, не проблема.

Ю. Сочнев ― Я свечки тут принес символические.

Л. Рябцева ― Я выдам всем.

К. Симонов ― Выключим свет. Почему нет? Вот. Так есть на самом деле более разумные способы как раз провести эти 10 лет для того, чтобы вложить более разумно деньги. Как я уже сказал, это повышение… Ну, кстати, о чем тоже мы говорили. Повышение коэффициента извлечения нефти, потому что, видите, если возьмете Россию и Соединенные Штаты, то начиная с 65-го года… Ну, коэффициент извлечения нефти, грубо говоря, если у вас есть месторождение, сколько вы извлекли. Да? А сколько там осталось. Вот у нас там средний коэффициент сейчас там считается 31, то есть грубо говоря, это значит, что 70 процентов нефти у вас остается в земле. То есть вы их не извлекаете. А если б вы их извлекали, соответственно понятно, что вы бы больше могли нефти продавать. И тогда вам не нужно было там лихорадочно искать какие-то альтернативы. И вот начиная с 65-го года, у нас тогда в Советском Союзе коэффициент был 48 и упал до 31-го. А в Соединенных Штатах он тогда наоборот был 31 и вырос сейчас до 48. Так что здесь есть нам как раз чему поучиться. И плюс у нас есть достаточно серьезный запас в западной Сибири нетрадиционной нефти, сланцевой нефти. И вот почему я говорил про то, что в суровую Арктику пока переносить нечего. Технологии надо создавать. А вот что касается наших месторождений там, например, известной уже, наверное, всем, Баженовской свиты, то многие геологи считают ее аналогом месторождения Баккен в Северной Дакоте – это одно из самых известных сланцевых месторождений сейчас. Но там уже добыча идет полным ходом. И Соединенные Штаты в этом году нас с Саудовской Аравией могут обогнать по суммарной добыче. Таким образом есть там варианты. И американские сервисные компании работают в России. И было даже разъяснение в Министерстве юстиции США, что пока санкции не запрещают дочерним компаниям западных сервисных корпораций работать на российской территории. Плюс они сейчас создают сейчас совместные предприятия. Там компания «Schlumberger» покупает одну из крупнейших российских компаний «Eurasia Drilling». То есть я хочу сказать, что вот здесь перенос технологий в сторону нетрадиционной нефти, трудно извлекаемых запасов западной Сибири, на мой взгляд, гораздо более разумный, прагматичный вариант, тем более там уже готова экспортная инфраструктура.

Л. Рябцева ― Ну, что называется «непаханое поле». Юра, к тебе вопрос как раз…

К. Симонов ― Паханое как раз.

Л. Рябцева ― Паханое…

К. Симонов ― Паханое, не паханое, но и паханое с другой стороны.

Л. Рябцева ― Повтори, пожалуйста, номер для смс там, где мишки.

Ю. Сочнев ― Там, где мишки, это номер 3443. Нужно отправить слово «Мишка» на номер 3443. Стоимость смс – 100 рублей.

Л. Рябцева ― А еще спрашивают: «На что идут собранные деньги? Их же мало», - спрашивает Таня из Москвы. Это, видимо, по поводу «Часа Земли». А! 1 700 рублей. Она спрашивает, на что идут эти деньги.

Ю. Сочнев ― Это как раз проект по мишкам. Это оснащение специальных бригад, которые будут предотвращать возникновение таких ситуаций, которые я описал, в частности бороться с браконьерством.

Л. Рябцева ― А бригады что делают? Они туда выезжают?

Ю. Сочнев ― Там местные жители, ну, так чтобы не сильно вдаваться в подробности…

Л. Рябцева ― Ну, да.

Ю. Сочнев ― Создается бригада из местных жителей, которые патрулируют определенные участки территории особенно там, где высока концентрация белых медведей, и соответственно высока вероятность возникновения, появления браконьеров.. Они их патрулируют и наводят шороху, предотвращают эти конфликты, задерживают браконьеров, если вдруг это такие проблемы возникают. 21 тысяча, кстати, всего осталось белых медведей по оценкам…

Л. Рябцева ― Всего?

Ю. Сочнев ― Да. Вот поэтому… Или Вы много так сказали?

Л. Рябцева ― Нет. Мало мне кажется.

Ю. Сочнев ― Ну, я тоже думаю, что мало. Скорее всего…

Л. Рябцева ― … в общем, в нашем здании сидит 5 тысяч человек. 4 вот высотки на Арбате – это 20 тысяч зданий. Представляете, сколько мишек убили. Сколько же их было до этого?

Ю. Сочнев ― Да.

Л. Рябцева ― Мы говорили про обращение к Президенту, про мораторий 10-летний и так далее, который нужно подписать. Почему я еще скептически была настроена, потому что написано, что нужно собрать 200 тысяч подписей под ним. Собрано всего там 20 тысяч под ним. Даже меньше. На сайте видно 13 с половиной. Вот, Юра, это вообще реально? Это действенно? Зачем Вам 200 тысяч? Они появятся, не появятся? И, может быть, если это не так популярно, там всего 13 с половиной тысяч, ну, как бы и забить тогда на эту историю.

Ю. Сочнев ― Давайте я Вам так скажу, вот в 2012 году было собрано 120 тысяч подписей за закон о защите морей от нефтяного загрязнения. В конце этого 2012 года был подписан закон Президентом, и с 1 июля 13-го года он вступил в силу. В 2013 мы собрали 130 тысяч подписей за запрет промышленных рубок в защитных лесах. Да? Но пока что этот закон также находится на рассмотрении в Госдуме. В 14-м году у нас тоже было там порядка 115-120 тысяч людей, которые поддержали наши проекты, кстати, рублем поддержали, не просто так. Да? Не просто голосом, а рублем поддержали наши…

Л. Рябцева ― Сейчас уже не рубль ценится. Другие валюты ценятся.

Ю. Сочнев ― Ну, кто чем может. Да. Мишкам все поможет. Поэтому в данном случае 200 тысяч – это наша такая цель, потому что мы понимаем, что суть-то не в том, сколько, суть в том – под чем. Да? Суть в том, что количество людей, которые поймут эту тему, которые прислушаются к ней, в частности подпишут это обращение, и мы создадим некий прецедент, мы создадим некий угол внимание, при котором люди… Мы попросим, ну, заставим задуматься о пересмотре этого базового подхода, о пересмотре… Ну, потому, что, поймите, сейчас что происходит? Сейчас действительно только ленивый не говорит о том, что с этим делом нужно повременить. Действительно мы не одни здесь. Это не новая история. Мы привыкли, что мы живем в стране, где нефть – это основа благосостояния, что нефть – это все. И тот, кто говорит: «А давайте-ка сейчас где-нибудь вентиль перекроем или перестанем разведывать», это сразу же все.

Л. Рябцева ― Враг народа.

Ю. Сочнев ― Враг народа. Ты против… Ничего подобного. Всемирный фонд природы ничего не имеет против стратегических интересов страны в том числе в арктическом регионе. В данном случае мы как раз таки подчеркиваем, что именно приостановка на какое-то время. То есть я вам до эфира приводил пример. Представьте себе, что нас 100 человек, мы решили построить дом. Тут мы понимаем, что мы его начали строить и не заселим туда мы жителей, потому что, ну, не приехали, нет рабочих, которых туда заселять. Зачем его продолжать сейчас строить? Давайте подождем, когда ситуация стабилизируется. Давайте подождем, когда это будет актуально. Зачем сейчас в это вкладываться? Мы не говорим о том, что закроем действующее месторождение. Работает Приразломное и слава Богу. Мы говорим о том, что давайте перестанем сверлить сейчас новые дырки. Поэтому в данном случае это лишь попытка общественной организации, это попытка фонда, так сказать, консолидировать мнения экспертов, в том числе ученых, людей, которым не безразлична и судьба страны вокруг этой проблемы. Привлечь к ней внимание, сказать о том, что мы все сейчас это понимаем. И, может быть, в чем-то, я думаю, и власть это прекрасно понимает. И то, что сегодня в том числе… И я видел статью недавно, выходила «Роснефть» как раз, объявила о том, что они приостанавливают… Я сказал об этом, что в 15-м году не будет…

К. Симонов ― Да. Бурить.

Ю. Сочнев ― Они начинают тоже двигать…

Л. Рябцева ― Задумываться.

Ю. Сочнев ― Они начинают двигать стройки. Зачем всем в этой ситуации пытаться что-то из себя…

К. Симонов ― Потому, что не на что бурить, я бы так сказал.

Ю. Сочнев ― Да. Поэтому мы пытаемся это все консолидировать, собрать под этим общественный некий резонанс, создать общественное мнение и выйти с этим предложением.

К. Симонов ― Два слова, если позволите, я бы…

Л. Рябцева ― Да, да.

К. Симонов ― … добавил к ответу на этот вопрос. Когда Вы говорите, зачем Вам это, мне кажется, чувствуется как Ваше любимое слово скепсис относительно того, что власть не услышит, если эти подписи будут собраны. А мне кажется, что это иллюзия думать, что власть не социологична. То есть она не учитывает то, что думает население. Я вот как раз убежден, что власть глубоко социологична и внимательно наблюдает за тем, что думает общественность. Другое дело, что, конечно, власть сама принимает участие в том, чтобы сформулировать мнение, но если эти подписи будут собраны, я уверяю Вас, что просто так их не выкинут в корзину.

Л. Рябцева ― Суть еще не только в количестве подписей, сколько еще возродить вот это семечко – да? – наверное, которое заставит людей думать еще…

Ю. Сочнев ― Ну, вот мы и говорим, что в процессе разъяснения, конечно, мы указываем на значимость этой проблематики. Там рассказываем, называем какие-то цифры, чтоб люди как-то начали считать, задумываться об этом. Тоже важно.

К. Симонов ― Слоган акции «Время думать иначе» как раз таки, что заставляет…

Л. Рябцева ― У нас сегодня постоянная слушательница Таня из Москвы спрашивает: «10 лет. А как тогда народ кормить, лечить и учить до этого срока, за 10 лет моратория? Налоги – ведь это меньше 10 процентов бюджета». Константин, на что мы будем жить?

К. Симонов ― Значит, Татьяна из Москвы, я же собственно ровно об этом и говорил. Вы еще раз услышите мою позицию. Я глубоко убежден, что нефтяная отрасль России – это, безусловно, значимый фактор нашей экономики. И ее губить ни в коем случае не нужно. И я бы никогда не разделил эту идею, если бы WWF с такой идеей выступил, я бы никогда не присоединился к этому. Мы говорим совершенно… мы говорим совершенно… Ну, когда она говорит, как же платить налоги, имеется в виду, что она, видимо, понимает, думает так, что если ввести этот мораторий, то в стране не будет нефти…

Л. Рябцева ― … конечно!

К. Симонов ― Мы не будем продавать ее. Так я вот ровно говорил о том, где взять эту нефть. Я сказал, давайте пойдем в западную Сибирь, давайте пойдем на Бажен.

Л. Рябцева ― Просто перенаправить…

К. Симонов ― Давайте сосредоточимся на трудно извлекаемой нефти.

Л. Рябцева ― Все понятно.

К. Симонов ― То есть у нас есть более как раз экономически выгодные альтернативы по наращиванию добычи нефти или, по крайней мере, по поддержанию на действующем уровне. Поэтому, Татьяна, 10 лет – это не 10 лет без нефти. Это 10 лет без новой арктической нефти, но при этом мы предлагаем как раз реально более экономически выгодные и экологически чувствительно… ну, менее чувствительные вещи сделать. Поэтому не волнуйтесь как раз, если Вы услышите наш подход, мы останемся с нефтью, Вы останетесь с выплатами из бюджета. Мы как раз и думаем, как сделать так, чтобы менее затратным способом обеспечить нынешний уровень добычи и соответственно больше денег принести в бюджет.

Л. Рябцева ― Борис Николаевич из Москвы спрашивает: «А где посмотреть сравнение экологических рисков нефтегазадобычи на арктическом шельфе и сланцевых углеводородов?» Борис Николаевич, наверное, нужно напрямую Константину Симонову обратиться.

К. Симонов ― Ну, мы делали такие исследования. И Вы можете посмотреть. И у нас на сайте оно будет…

Л. Рябцева ― … национальной…

К. Симонов ― Да. И по сравнению экологических рисков, и по экономике проектов. Заходите на наш сайт тоже.

Л. Рябцева ― Снова ругаются про 1 700 рублей. Говорят: «Нет, на сайте написано именно не рекомендуемый, а минимальный взнос участника программы, а не желательный и меньше сумму внести нельзя. За исключением как послать смс сейчас вот за 100 рублей. По-моему, при благотворительности это не допустимо».

Ю. Сочнев ― Выбирайте способ, который будет Вам более удобен…

Л. Рябцева ― Допустим.

Ю. Сочнев ― Да, допустим. Сто рублей – сто рублей. Если просто голосом, мы будем очень благодарны, если вы поддержите нас просто голосом.

Л. Рябцева ― Но на сайте Фонда дикой природы можно… не на сайте именно «Часа Земли», а с главной страницы можно внести разную сумму. Я сама там недавно подписывалась. Там есть и 400 рублей и 100 рублей, и тысяча рублей, и 500. Разные пакеты.

Ю. Сочнев ― И можно даже 425 рублей 27 копеек внести. Там можно выбрать свое поле «другое» и внести. Да. И соответственно там можно даже любой из проектов. Если вас не интересует тема мишек и нефти, можно посмотреть, что есть на нашем сайте. Мы ведем разные программы, разные проекты от лесов, морей и рек, заканчивая редкими видами животных, восстановлением популяций и возвращением популяций, в частности вот на Кавказ в этом году мы планируем вернуть леопардов…

Л. Рябцева ― У нас уже была программа про Фонд дикой природы. Там можно все найти в расшифровке, послушать, посмотреть и еще раз узнать про программы Фонда дикой природы. Константин, к Вам последний вопрос от Дмитрий Мезенцева – это наш самый главный и любимый слушатель: «А Вы за экологию или за прибыль?» Вот Вы по бабкам или по природе?

К. Симонов ― Я за то, чтобы деньги нам доставались без экологического ущерба. Почему это должно быть дилеммой? Я и за деньги, и за природу. Это не дилемма. Реально Вам говорю, это не дилемма. Более того я Вам хочу сказать, что сама экология, может быть, абсолютно рентабельным бизнесом. И мы даже тоже большое исследование делаем и конференцию проводим, кстати, через 2 недели на эту тему, где будем доказывать, что экологически…

Л. Рябцева ― Вы меня позовете?

К. Симонов ― Пожалуйста, конечно. Экологически чувствительный бизнес, может быть, рентабельным. Понимаете? Рентабельным.

Л. Рябцева ― Это если позовете Константина к себе…

К. Симонов ― Это не дилемма.

Л. Рябцева ― … и он станет рентабельным.

К. Симонов ― И вот Мезенцева, господина, тоже приглашаем.

Л. Рябцева ― Дмитрия. Да. Скажите, пожалуйста, Юрий, еще был вопрос: это вот все-таки этика, вот «Час Земли»? Именно про свет, который выключаешь. Или экономика? То есть насколько это реальная природопольза или это все-таки этическая задача задуматься?

Ю. Сочнев ― Это символ, прежде всего, конечно.

Л. Рябцева ― Пиар это, да?

Ю. Сочнев ― Давайте называть это символом нашего бережного отношения к природе. Вот когда вы дарите женщине цветы на 8 марта, наверное, вы…

Л. Рябцева ― Вы себя пиарите.

Ю. Сочнев ― … вы хотите сказать ей, что вы ее любите, и вы ее уважаете, она вам дорога. Вот когда вы делаете… участвуете каким-либо образом в «Часе Земли», гасите свет, это просто, во-первых, интересно, это прикольно посидеть при свечах один час. Прийти со своими друзьями…

К. Симонов ― … с любимой женщиной. Да.

Л. Рябцева ― Да, я поняла.

Ю. Сочнев ― Это символ и это заставляет в том числе задуматься, когда это делают родители, об этом задумываются дети. Начинают спрашивать. Кстати, в прошлом году вот нас Диана Арбенина поддерживала. Она вместе с детьми это проводила у себя дома. И это, кстати, отличный инструмент в частности воспитания, когда какое-то действие производится, дети спрашивают, а зачем. Можно что-то им…

Л. Рябцева ― Смотрят на тебя и повторяют.

К. Симонов ―

Ю. Сочнев ― … объяснить, сказать, что мир зависит от нас.

Л. Рябцева ― И наша последняя рубрика, моя самая любимая – это добрые анонсы. «Добро.mail.ru» мне все время их присылает. Собственно нужно их как-то отблагодарить. 7-8 марта, то есть сегодня и завтра, если вы вдруг не успели купить подарки женщинам, любимым, в торговом центре «Атриум», который на Курской, фонд благотворительный «Во имя жизни» приглашает на ярмарку «Мартовский кот». Поэтому если у вас нет подарков, и вы любите котов, или ваша женщина любит котов, приходите в «Атриум», и там огромная ярмарка «Мартовский кот», где можно все это найти сегодня и завтра, и прям до самого вечера. А еще до 8 марта, то бишь завтра… сегодня и завтра последний день выставка мишек Teddy. Вот мы сегодня про мишек говорили. «Teddy fun» - это выставка фонда «Линия жизни», но это, правда, для питерских наших слушателей. Поэтому для тех, кто готов пойти на Большую морскую улицу, дом 38 и посмотреть на мишек Teddy – welcome! И там можно заодно туда же привести свою избранницу.

Это была программа «Чувствительно». Говорили про акцию «Час Земли», про нефть в Арктике. Слава Богу! Это Константин Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности, все мне, блондинке, объяснил. А Юрий Сочнев, координатор «Часа Земли» из Фонда дикой природы, меня вытерпел. И вот такая замечательная была сегодня мужская передача на мужскую тему. Леся Рябцева. Услышимся через неделю в «Чувствительно».

Источник: Эхо Москвы, 07.03.2015