«Компания недели»: Газпром

(фрагмент программы "Сканер": "Компания недели - Газпром")

А. Осин― Еврокомиссия после четырёх лет расследований предъявила «Газпрому» претензии в нарушении антимонопольного законодательства на рынках Центральной и Восточной Европы. Претензии Еврокомиссии касаются препятствования свободному перемещению газа между государствами-членами ЕС и диверсификацией поставок газа. Монополию подозревают также в установлении несправедливых цен на газ, в частности за счёт формулы привязки цены газа к цене нефти. В частности, на несправедливые цены на газ жаловались Эстония, Латвия, Литва, Польша и Болгария. Кроме того, «Газпром», считают в Еврокомиссии, привязывал поставки газа к получению от европейских стран обязательств, касающихся создания инфраструктуры по транспортировке газа. Например, в Болгарии он установил цены на газ в зависимости от участия страны в газопроводе «Южный поток». Для Польши цены зависели от поддержки решений по газопроводу «Ямал – Европа».

Российский газовый монополист должен теперь в течение трёх месяцев дать письменный ответ на претензии. Если ответ не удовлетворит Брюссель, «Газпрому» будет направлено мотивированное мнение Еврокомиссии, предшествующее юридическому иску. Возможно также мировое соглашение, когда «Газпром» добровольно согласится пойти на ряд самоограничений.

Крупные антимонопольные разбирательства, как показывает история, длятся годами. В худшем случае в итоге Еврокомиссия может наложить на компанию штраф, доходящий до 10% её годового дохода. В случае с «Газпромом» речь таким образом может идти о сумме в миллиарды евро. Еврокомиссия регулярно возбуждает антимонопольные дела против крупнейших компаний мира. Неоднократно оказывался фигурантом таких дел Microsoft. Корпорацию Intel Еврокомиссия оштрафовала в 2009 году за недобросовестную конкуренцию на рекордные 1,2 миллиарда евро. В том же 2009 году комиссия оштрафовала энергетические компании Ruhrgas и GDF на 550 миллионов евро каждую за картельный сговор. Сейчас в производстве у Еврокомиссии находятся антимонопольные дела корпораций Google, Apple и гиганта интернет-торговли Amazon.

О. Бычкова― Ну, это лестно, конечно, для «Газпрома» оказаться в такой компании, согласись.

В. Герасимов― Да, крупные компании попадают в сети антимонопольных ведомств.

О. Бычкова― Ну да, самые знаменитые. А мы сейчас обсудим эту историю с нашим экспертом – заместителем генерального директора по газовым проблемам в Фонде национальной энергетической безопасности Алексеем Гривачом. Алексей Игоревич, добрый вечер.

А. Гривач― Здравствуйте.

В. Герасимов― Добрый вечер. И первый вопрос. Всё-таки чего больше, на ваш взгляд, в этой истории, по крайней мере, в этот конкретный момент – политики или экономики? Почему сейчас случилось то, что долгие годы тянулось?

А. Гривач― Безусловно, политики, потому что реального желания создать конкурентный рынок в действиях Еврокомиссии не просматривается, к большому сожалению.

О. Бычкова― А почему не просматривается? Откуда такой вывод?

А. Гривач― Вы знаете, потому что антимонопольную политику использует Еврокомиссия как инструмент политический, причём не только даже в борьбе против «Газпрома» и России, а в борьбе за властные полномочия внутри Евросоюза, потому что по Лиссабонскому договору Еврокомиссия не имеет полномочий в сфере энергетики. И только за счёт концепции создания единого рынка они могут получить возможность влиять на эту важнейшую сферу экономической, политической и социальной жизни.

В. Герасимов― Явно мы наблюдаем в последние месяцы такую достаточно напряжённую ситуацию взаимоотношений «Газпрома» с Европой. Можно, наверное, даже сказать, что идёт эскалация напряжённости. Достаточно вспомнить такой неожиданный демонстративный отказ «Газпрома» от «Южного потока» и переключение на «Турецкий поток». Ну, типа: «Хотели хаб независимый? Вот получите его». Правда, неожиданно он оказывается в Греции. Снижение поставок и попытка «Газпрома» не допустить реэкспорт газа. Наконец, то, что «Газпром» решил отказаться от обмена активов с BASF. Кажется, были ещё другие похожие тоже признаки того, что ряд активов может быть продан. К чему это всё может привести, вот эта эскалация взаимной напряжённости, взаимных претензий и недовольства?

А. Гривач― Вы правильно заметили, что сейчас есть некая такая критическая масса негативных тенденций, но на самом деле они накапливаются довольно давно. И дело даже не только и не столько в украинском кризисе, хотя он, конечно, влияет, я бы сказал, на договороспособность Европы или готовность разговаривать и договариваться по чувствительным и важным элементам сотрудничества. Всё это накладывает отпечаток. Но сама политика, которую Еврокомиссия выбрала, конфронтация с одним из основных поставщиков… И многие вообще нормы законодательства, инициативы и политические действия прямо или косвенно были направлены именно против России – попытки дискриминировать российский газ, попытки его как-то ограничить. Всё это, конечно, не здорово. Но в итоге это отражается в том, что Еврокомиссия убивает свой газовый рынок.

В. Герасимов― И чего она хочет добиться? Какие следствия для неё наиболее желательны из всей этой истории?

А. Гривач― Знаете, мне кажется, там нет конечной картины, как должно быть. Есть задача – отказаться, снизить роль российского газа на европейском рынке. Но как это должно функционировать без него, понимания ни у кого нет. И самое главное – оно ещё не предложено. Там появляются какие-то идеи: то сланцевый газ из США… Но когда появляется понимание, что это один из мифов, что, в общем-то, Европе на этот газ рассчитывать тяжело, вдруг ослабляется международное, западное давление на Иран – и вот уже Иран выводится как возможная альтернатива. Ну, это всё игры и такой элемент спектакля. По большому счёту, для того чтобы обеспечить энергобезопасность Европы, естественное и важное направление работы – это сотрудничать с Россией.

В. Герасимов― Если говорить о шагах Европы, объявленных тоже совсем недавно, а это союз в области энергетики, когда Брюссель получит право, по крайней мере, на первом этапе смотреть и одобрять контракты энергетические (это уже такая реальная перспектива), а в перспективе, возможно, и перейти к тому, что это будет один контракт на закупку всего газа для Европейского союза. Этот вариант тоже не исключён, хотя пока и не является такой самой ближайшей перспективой. К чему это приведёт для нас, для «Газпрома» и для Европы? Хуже будет, лучше? Для кого хуже, для кого лучше?

А. Гривач― Разрешите ответить вопросом на вопрос? Как вы думаете, насколько логично, что политика Еврокомиссия, направленная на развитие конкуренции под лозунгом «создание единого конкурентного рынка», фактически выливается в создание картеля потребителей? Картеля, понимаете. Антимонопольная политика заканчивается картелем. Это вообще нормально? Понимаете, чем это закончится? Закончится это плохо. Почему закончится плохо? Потому что официальные задекларированные цели не соответствуют реальным шагам и действиям – а это всегда плохо для рынка, когда рынок не понимает, куда движется. Точнее, он понимает, но сигналы ему дают совсем другие.

Всё это закончится тем, что европейский рынок станет менее привлекательным для поставщиков всех, не только российских. И закончится это тем, что цена энергоносителей для Европы будет непропорционально увеличиваться по сравнению с другими более привлекательными рынками. Глобально это приведёт к потере Европой конкурентоспособности.

В. Герасимов― Если взять пример какой-нибудь страны – ну, Литвы, которая наиболее громко критикует «Газпром» и была закопёрщиком изначально всей этой истории во многом. Они пригнали, насколько я понимаю, терминал, который теперь позволит им получать сжиженный газ, и, возможно, это им поможет. Вот ваша оценка. Можете немножко посмотреть в качестве примера, скажем, Литву или другую страну? Какие у них есть альтернативы, и получат ли они лучшие условия и более дешёвый газ?

А. Гривач― Это роскошный пример, который, я думаю, будет изучаться будущими поколениями, возможно, даже текущими юристами в рамках этого разбирательства антимонопольного, потому что «Газпрому» предъявлена претензия предварительная, в том числе ограничение конкуренции на рынке и установление несправедливой цены. Так вот, Литва уже получает газ через этот терминал, где-то с начала текущего года начались поставки, туда приходят суда в рамках норвежского контракта. Вот этот газ в 1,5 раза дороже российского. Более того, если мы говорим о честной конкуренции, то в Литве принят закон, в соответствии с которым потребителями обязаны брать 25% собственной потребности из этого терминала вне зависимости от цены. Это результат конкурентной политики. Понимаете, конкуренция в обязательстве покупать газ вне зависимости от цены.

В. Герасимов― И последний вопрос…

О. Бычкова― Извините, буквально предпоследний, секунду. Скажите, пожалуйста, ведь ничто же не вечно под луной. Вы совсем не допускаете возможности в каком-то будущем более или менее отдалённом такой картины, что «Газпром» действительно не будет монополистом на этом рынке и «Газпром» действительно не будет занимать того места, которое он занимает там сегодня, и общая картина может действительно существенно измениться?

А. Гривач― Знаете, для этого делают очень много, и не только в последние годы, а это на протяжении, наверное, лет десяти уже происходит, минимум пяти. Так вот, за эти пять лет доля «Газпрома» на европейском рынке в среднем выросла с 23 до 30% – при том, что потребление газа в Европе сократилось на 100 миллиардов, на четверть. Понимаете? Это реальные результаты.

Конечно, можно ввести санкции, например, или создать неприемлемые условия хозяйственные, несправедливо оштрафовать «Газпром». Это можно сделать. Фактически у Европейской комиссии есть на это полномочия. Суды, оспаривания, доказывания, что ты не верблюд – это займёт годы. Будет ли от этого хорошо Европе и энергетической безопасности Европы? Я очень сильно сомневаюсь. Конечно, «Газпром» от этих действий пострадает. Я думаю, что это не очень конструктивный путь для Евросоюза. Все эти проекты диверсификации, каспийского газа – всё это пока заканчивается либо пшиком, либо реальным увеличением цены энергетических ресурсов для европейских потребителей, значительным. А что это такое? Может быть, это в целом не так заметно, но если взять по больнице температуру, то это понижает конкурентоспособность европейской экономики. Вот и всё.

В. Герасимов― И последний вопрос всё-таки. Как вы считаете, будет мировое соглашение, или будет разбирательство по полной программе?

А. Гривач― Вы знаете, есть точка зрения, что претензии не предъявлялись больше 1,5 лет. В принципе, расследование было закончено 1,5 года назад. У меня есть своё объяснение, почему они не предъявлялись. Потому что на самом деле ничего не нашли. И вот те формулировки, которые сейчас озвучены – лишнее тому доказательство. Очень туманные, ничего конкретного. Если бы были реальные нарушения, их бы предъявили сразу. «Газпром» не является любимым клиентом и партнёром Еврокомиссии. Там даже если минимальные какие-то, но железобетонные нарушения – их бы тут же потащили со штрафами и со всеми делами. То, что 1,5 года не выставляли эти претензии – это свидетельство того, что они слабые. И то, что сейчас они их выставили – это и есть некий формальный процесс, попытка урегулировать. Возражения, потом какой-то официальное решение Еврокомиссии. Есть поляна для переговоров. Не знаю, есть ли политическая готовность, поскольку я глубоко убеждён, что это политическое решение. Я не уверен, что у европейских регуляторов и политиков есть мандат на то, чтобы урегулировать этот спор на какой-то компромиссной основе.

О. Бычкова― Понятно. Спасибо вам большое. Это Алексей Гривач, заместитель генерального директора по газовым проблемам в Фонде национальной энергетической безопасности. 

Источник: Эхо Москвы, 24.04.2015