Россия 2008. Часть 4. Внешняя политика России

(Фрагмент книги «Россия 2008. Отчет о трансформации»)

Содержание:

• 4.1. «Пятидневная война»: Россия напоминает о своих сферах влияния ↓
• 4.2. Значение постсоветского пространства для России в новых геополитических реалиях  ↓
• 4.3. Отношения со «старой» и «новой» Европой ↓
• 4.4. Энергетика – ключевая тема российско-европейских отношений ↓
• 4.3. Американский вектор: новый президент и новый курс ↓
• 4.4. Отношения с Индией и Китаем: в поисках внешнеполитической диверсификации ↓
• 4.5. Активизация России в латиноамериканском регионе и странах Ближнего Востока: проекты «антизападного братства» ↓

4.1. «Пятидневная война»: Россия напоминает о своих сферах влияния

Жесткий вариант решения Россией территориального вопроса на Кавказе поставил вопрос о пересмотре глобального миропорядка. С одной стороны, признание Москвой суверенитета Абхазии и Южной Осетии было ожидаемо - ранее Дмитрий Медведев заявил, что готов поддержать любое решение руководства непризнанных республик. С другой стороны – оперативность реакции российского руководства без предварительного согласования своих действий с международным сообществом стала катализатором серьезного информационного противостояния РФ с западными партнерами.

Признание независимости спорных территорий стало закономерным шагом с учетом жесткой позиции России, занятой ранее в кавказском конфликте. Тем самым Москва продемонстрировала странам Запада наличие у нее политической воли и ресурсного потенциала для принятия принципиальных внешнеполитических решений. Однако это не означало аналогичного признания независимости Абхазии и Южной Осетии со стороны США и их союзников. Более того, волевое решение российского руководства спровоцировало еще большее охлаждение отношений РФ с Западом.

Между тем информационный «клинч», в который вступили РФ и западные игроки после силовой операции в Южной Осетии, фактически не оставил российскому руководству возможностей для отступления. Российские элиты, соглашаясь на признание независимости Абхазии и Южной Осетии, были готовы поддерживать и политическую «войну». Так, уже 25 августа, то есть спустя несколько дней после полного завершения операции по принуждению Грузии к миру российскими военными, Дмитрий Медведев заявил, что приостановка партнерства РФ и НАТО не станет препятствием деле защиты Россией своих национальных интересов.

В целом же вторжение Грузии в Южную Осетию и последующие события «пятидневной войны» можно считать центральным событием политического сезона в РФ во второй половине 2008 года. Во-первых, обострение ситуации поставило вопрос о мировом политическом устройстве и о роли в нем России и США. Во-вторых, конфликт в Южной Осетии вновь актуализировал вопрос о дееспособности международных наднациональных институтов (ОБСЕ, ООН, СНГ, миротворческие мандаты и т.д.). В-третьих, действия грузинской стороны стали проверкой на прочность «властного тандема» Дмитрий Медведев-Владимир Путин, в итоге доказавшего способность действовать скоординировано в кризисных условиях. В-четвертых, «хрупкость» грузинской государственности вызвала дискуссии о целесообразности строительства нефтегазовых трубопроводов в обход России (как правило, транзитом как раз через территорию Грузии). В-пятых, в процесс мирного урегулирования конфликта были вовлечены крупнейшие контрагенты России, что вслед за боевыми действиями стало катализатором информационной «войны».

Судя по всему, официальный Тбилиси делал ставку на то, что Россия, держа в уме фактор американской поддержки Грузии, не будет спешить с принятием решения о контрударе в Южной Осетии. Это бы позволило грузинской армии реализовать запланированный блицкриг и не «ввязываться» в затяжную военную кампанию. Кроме того, учитывалось, что в начале военной операции режима Саакашвили в Южной Осетии российский «дуумвират» был «разделен»: Дмитрий Медведев находился в отпуске на Волге, а Владимир Путин возглавлял российскую делегацию на Олимпиаде в Пекине. Предполагалось, что совокупность этих факторов не позволит Москве оперативно отреагировать на «восстановление территориальной целостности» Грузии.

Важно отметить, что сразу после неблагоприятного завершения войны, в стане грузинского руководства наблюдалась некоторая растерянность, что было обусловлено отсутствием полной информационной поддержки со стороны стран Запада (в том числе и со стороны США). Так, госминистр Грузии по реинтеграции Тимур Якобашвили возложил вину за произошедшее на НАТО, которое в апреле этого года отказало Тбилиси в его просьбе о присоединении к Североатлантическому альянсу и фактически оставило Грузию «тет-атет» с РФ.

События в Южной Осетии продемонстрировали, что даже обладание высоким уровнем партнерства с НАТО не гарантирует поддержки «кандидатам» в Североатлантический альянс в случае возникновения вооруженного конфликта.

«Пятидневная война» показала также, что политические элиты Запада оказались не готовы к проявлению самостоятельности РФ (без санкции Совбеза ООН, к которому до этого Москва апеллировала, например, при обсуждении «косовского вопроса»). Кстати, отмена торгово-экономических санкций в отношении Абхазии и последующее признание ее независимости позволили РФ активнее задействовать инфраструктуру республики для строительства олимпийских объектов в Сочи. Кроме того, предполагается, что налаживание связей с Абхазией (в том числе и по линии ОДКБ) позволит Москве расширить свое присутствие в стратегически важной акватории Черного моря. По всей видимости, абхазские порты рассматриваются Москвой, в том числе, в качестве потенциальной альтернативы базе Черноморского флота РФ в Севастополе после завершения в 2017 году договора об аренде с Украиной. Кроме того, России важно воспрепятствовать политико-экономической экспансии в Абхазию со стороны Турции, чье руководство традиционно ориентируется на США. Что касается Южной Осетии, то в данном случае она идет исключительно «в связке» с Абхазией и не имеет для российского руководства самостоятельной политико-экономической ценности.

Между тем события в Южной Осетии выявили слабые стороны российского пропагандистского и дипломатического аппарата. Непосредственно боевые действия в Грузии после прекращения огня с обеих сторон перешли в информационное противостояние. На стороне РФ в информационной кампании выступила только Куба, в то время как, например, Китай (ключевой партнер РФ по Совбезу ООН) долгое время хранил молчание.

В целом же можно констатировать, что большинство из условно «пророссийских» стран предпочли воздержаться от оценок в силу особой политической уязвимости, вызванной наличием аналогичных территориальных проблем и внутреннего сепаратизма.

В качестве основных причин «информационного провала» Москвы можно выделить следующие. Во-первых, российскому руководству не удалось заручиться медийной поддержкой большинства мировых изданий, вследствие чего информация о деятельности российских войск на территории Грузии преподносилась в нежелательном для РФ ключе.

Во-вторых, главными международными спикерами от России долгое время оставались Виталий Чуркин и Сергей Лавров, в то время как высшее руководство страны лишь изредка (хотя и достаточно жестко) комментировало происходящее на Кавказе.

В свою очередь, медийным «козырем» Михаила Саакашвили, которым впоследствии воспользовались прогрузински настроенные мировые политики, стало присутствие российских войск на территории непосредственно Грузии. Это позволило Тбилиси и партнерам на Западе обвинить Москву в оккупации и вмешательстве в дела суверенного государства. Возможно, Москва недостаточно активно доносила до мирового сообщества цель своих действий на территории Грузии (а именно - уничтожение грузинской военной инфраструктуры, используемой для атак на Южную Осетию, а также охрану оставленной грузинскими войсками боевой техники с целью не допустить несанкционированного ее использования).

Окончание боевых действий в Южной Осетии привело к тому, что ведущие мировые игроки активизировали свое дипломатическое присутствие в регионе, начав борьбу за статус «коммуникативного лидера». По традиции, активность демонстрировали США, ЕС (Германия и Франция), а также Турция, руководство которой было обеспокоено судьбой энергомаршрутов Баку-Тбилиси-Джейхан и Баку-Тбилиси-Эрзерум.

При этом важно отметить, что еще в первые дни силовой операции Россия демонстративно отвергла проект «мирной» резолюции Совбеза ООН по Южной Осетии, предложенный Францией. По словам Виталия Чуркина, резолюция не учитывала ряд принципиальных моментов, а именно - не давала оценку действиям грузинского руководства и не формулировала определение «гуманитарной катастрофы».

Между тем руководство Франции всячески стремилось играть активную, если не ключевую роль в урегулировании грузино-югоосетинского конфликта. В частности, президент Франции Николя Саркози на протяжении месяца после завершения боевых действий побывал в Москве дважды, министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер посетил ряд разрушенных югоосетинских сел, а также грузинский Гори, где провел переговоры с Михаилом Саакашвили. При этом важно подчеркнуть, что, несмотря на конструктивные отношения французского и российского президентов, Париж в конфликте занял, по меньшей мере, нейтральную, если не враждебную по отношению к РФ, позицию. Это явно следовало из комментариев Кушнера, в которых он призывал РФ вывести войска из Южной Осетии, при этом не требуя того же от Грузии.

Активизация французской дипломатии на кавказском направлении объяснялась общим внешнеполитическим курсом Франции при Николя Саркози, главная задача которого - реставрация ведущих позиций страны в Европе. Для этого французскому руководству необходимо было одержать ряд внешнеполитических побед, которые могли бы несколько укрепить шаткое внутриполитическое положение правых в самой Франции. К тому же туманными оставались на тот момент перспективы Лиссабонского соглашения. В результате на фоне перечисленных проблемных ситуаций Саркози был намерен сделать урегулирование кавказского конфликта важной вехой своего председательства в ЕС.

Вслед за Францией свое дипломатическое присутствие в зоне грузино-югоосетинского конфликта активизировала Германия. Канцлер ФРГ Ангела Меркель последовательно встречалась с Дмитрием Медведевым и Михаилом Саакашвили. В сложившейся ситуации следует рассматривать два аспекта усиления дипломатического присутствия Берлина в процессе мирного урегулирования кавказского конфликта.

Во-первых, немецкие элиты держали в уме фактор энергетической зависимости Германии от России, чем и объяснялась довольно сдержанная и нетипичная для большинства стран Запада реакция Берлина на действия РФ в Южной Осетии. Во время последнего предвоенного визита Саакашвили в Германию канцлер публично усомнилась в целесообразности принятия Грузии в НАТО, что можно было считать своего рода «реверансом» в сторону России. К тому же Германия, в отличие от США, сдержанно оценивала перспективы замены миротворческого формата в Южной Осетии и Абхазии, к чему до войны и особенно после призывал грузинский президент.

Во-вторых, Берлин и Париж по-прежнему являются конкурентами на европейской арене. Германию не устраивает тесное вовлечение Франции в процесс стабилизации ситуации в Южной Осетии (в частности, проект резолюции Совбеза ООН, в который были включены шесть принципов мирного урегулирования, разработанные Дмитрием Медведевым при участии Николя Саркози). С учетом этого факта Берлин стремится играть не менее заметную роль в процессе мирного урегулирования ситуации на Кавказе.

Вместе с тем одностороннее признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии активизировало дискуссии о прочности союзнических отношений России с ее партнерами. На данный момент лишь Никарагуа вслед за РФ признало Абхазию и Южную Осетию, в то время как большинство российских союзников до сих пор ограничиваются лишь «риторическим» выражением поддержки и одобрения позиции Москвы. В частности, на постсоветском пространстве «на словах» солидарность с РФ выразили Узбекистан, Казахстан и Таджикистан по линии ШОС.

Парламент Белоруссии также высказался в поддержку действий РФ, однако пока не стал обращаться к президенту РБ с просьбой признать суверенитет Абхазии и Южной Осетии. Этот вопрос стоит на повестке дня российско-белорусских отношений и в 2009 году, особенно на фоне попыток сближения Минска и Брюсселя. Однако, поскольку территориальный вопрос для Минска стоит менее остро, чем для большинства республик СНГ, руководство страны использует территориальный вопрос на Кавказе как предмет политического торга с Россией.

Что касается Армении - стратегического союзника РФ в Закавказье - то ее «молчаливая» позиция объясняется не только растущим интересом руководства республики к сотрудничеству с НАТО, но и объективными причинами. В настоящее время Армения имеет открытые границы только с Грузией и Ираном, вследствие чего наиболее приемлемая позиция для Еревана – жесткий нейтралитет.

Традиционную поддержу российским инициативам выразил президент Венесуэлы Уго Чавес. Он поддержал решение России признать независимость Абхазии и Южной Осетии. По словам Чавеса, Венесуэла «сделает то же самое, если кто-либо посмеет напасть» на нее.

Ранее поддержку действий РФ выразил сирийский президент Башар Асад. Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад, до этого реализуя масштабный проект по формированию антиамериканской коалиции, на этот раз предпочел занять выжидательную позицию, ограничившись комментарием о том, что «страны, которые не принадлежат к данному региону, не должны вмешиваться в дела стран, которые к нему принадлежат». О признании независимости самопровозглашенных республик заявили, кроме того, Нагорный Карабах, Приднестровье и палестинское движение ХАМАС.

В сентябре 2008 года Министерство обороны РФ уведомило НАТО о временном приостановлении сотрудничества с Альянсом. По словам постоянного представителя РФ при организации Дмитрия Рогозина, данное решение носило временный характер и должно было оставаться в силе «до принятия политическим руководством России особого решения на этот счет. Решение распространяется на визиты военных делегаций и проведение совместных учений».

В данном случае сработал принцип «кто кого обгонит»: судя по всему, Москве важно было опередить своих партнеров из Североатлантического альянса в демонстрации «обиды» и наличия у нее политической воли для подобного рода «жестких мер». Не исключено, что если бы Россия не нанесла «превентивный удар» по политическим позициям НАТО, подобного рода шагов следовало бы ожидать уже от самого Альянса. Тем более, что по инициативе США и ряда европейских стран, прекратил свою работу Совет «Россия-НАТО». Любопытно, что и эта мера со стороны Запада также была названа временной. Таким образом, стороны все-таки проявили осторожность, оставив себе шансы «отыграть назад»в случае изменения внешнеполитической конъюнктуры (в начале 2009 г. это проявилось в потеплении российско-американских отношений и готовности сторон взаимодействовать в Афганистане). Тогда же «замораживание» совместной работы позволило российской стороне перехватить инициативу у Брюсселя и продемонстрировать отсутствие у Москвы острой потребности в сотрудничестве.

В целом же принятое решение во многом было обусловлено тем, что РФ перестала получать дивиденды от совместной работы с Альянсом. В частности, в 2007 году ей не были предоставлены гарантии безопасности в качестве «компенсации» за невыход из ДОВСЕ (в итоге Москва все-таки дезавуировала указанный Договор). На последнем (апрельском) саммите глав государств НАТО в Бухаресте все участники единогласно проголосовали за размещение американской системы ПРО в Восточной Европе. А накануне решения РФ о приостановлении всего международного сотрудничества в военной области с НАТО Альянс отказался от совместных с Россией учений «Активные усилия» в Средиземном море.

Во время боевых действий в Южной Осетии «европейские гранды» - участники НАТО, несмотря на общее сочувствие Грузии, официально предпочли занять достаточно «аккуратную» позицию относительно оценок действий сторон в кавказском конфликте. Примечательно, что весьма сдержанно по этому поводу высказывались представители британской дипломатии. Однако в целом это не означало того, что отношения Москвы и Лондона преодолели кризисный этап. Великобритания не имела прямого интереса в кавказском конфликте, вследствие чего отказалась открыто солидаризоваться с США.

Что касается остальных участников Альянса, то негативную для российского руководства оценку кавказскому конфликту дала канцлер ФРГ Ангела Меркель. Во многом это объяснялось «атлантическими» воззрениями главы германского правительства, опасающейся быть обвиненной своими же элитами в поддержке «неоднозначных действий» РФ в Южной Осетии. Канцлер особенно «ревностно» относится к теме прав и свобод человека, а поддержка «агрессивных», с ее точки зрения, действий РФ на Кавказе (или хотя бы позиция «условного нейтралитета») могли подорвать ее имидж как демократического европейского лидера.

Тем не менее, даже в момент «заморозки» отношений можно было ожидать последующей их нормализации, особенно в случае прихода к власти в США кандидата Демократической партии. А в августе-сентябре 2008 г. в условиях информационной «войны» сторонам было необходимо продемонстрировать жесткость внешнеполитического поведения: Москва намеревалась закрепить «силовой» успех в Южной Осетии политическими мероприятиями, а Альянс – создать видимость «осуждающей» реакции на действия РФ в Закавказье.

Актуализация «афганской» проблематики при администрации нового президента США Барака Обамы и перенесение внимания дипломатии США с Ближнего Востока на Восточную Азию в итоге и стали предвестником первых попыток РФ и НАТО смягчить конфронтационную линию. Уже в январе 2009 года в штаб-квартире НАТО в Брюсселе состоялась встреча постпреда РФ при Альянсе Дмитрия Рогозина и глав внешнеполитических ведомств блока. В ее ходе было принято решение предметно рассмотреть вопрос о возобновлении двустороннего сотрудничества 6 февраля в Мюнхене на встрече вице-премьера РФ Сергея Иванова и генсека НАТО Яап де Хооп Схеффера. При этом одним из условий, выдвинутых Москвой, стало прекращение расширения НАТО на Восток на счет Украины и Грузии.

Готовность сторон возобновить диалог была обусловлена рядом объективных причин. Активизация талибов в Афганистане и намерение США нарастить свое присутствие в конфликтном регионе создали необходимость сближения Запада с Россией в сфере борьбы с радикальным исламизмом, наркотрафиком и контрабандой оружия. О том, что и для российской стороны этот вопрос является одним из ключевых на повестке дня, президент Дмитрий Медведев объявил во время своей январской поездки в Узбекистан.

Таким образом, стороны фактически признали, что «заморозка» отношений по линии Совета Россия-НАТО в итоге оказалась малопродуктивной. Предполагалось, что подобный шаг со стороны военного блока снизит «силовую» активность России. Однако последующее демонстративное «обозначение» российского военного присутствия в Латинской Америке (учения кораблей ВМФ РФ в Карибском море) стало свидетельством того, что Россия не много потеряла от разрыва отношений с НАТО.

4.2. Значение постсоветского пространства для России в новых геополитических реалиях

Последовавшая за событиями в Южной Осетии активизация России на постсоветском пространстве позволяет утверждать, что значимость этого региона для Москвы существенно возросла по сравнению с предыдущими годами. Особенно интенсивной деятельность российской дипломатии оказалась в ресурсоемкой Центральной Азии.

Любопытно, что отношения России с бывшими республиками СССР постепенно приобретали отличные от «довоенного доавгустовского» периода характеристики. Если до «кавказского кризиса» во взаимодействии РФ со странами «ближнего зарубежья» преобладали центробежные тенденции (стоял вопрос о жизнеспособности СНГ как интеграционного института, активно функционировали антироссийские объединения вроде ГУАМ), то после победы над Грузией наблюдался обратный процесс. Свидетельством этому стало, во-первых, намерение ряда государств СНГ усилить военную составляющую ОДКБ через создание коллективных сил оперативного реагирования (что волне вписывалось в инициированную Дмитрием Медведевым программу создания общеевропейской системы безопасности).

Во-вторых, активная демонстрация Москвой силы и политической воли для решения локальных конфликтов стимулировала стремление постсоветских республик искать не конфронтации, а диалога в отношениях с ней.

В условиях геополитической напряженности для Москвы особенно актуальным стал вопрос о прочности союзнических отношений на постсоветском пространстве. Несмотря на жесткую позицию, РФ все-таки не удалось заручиться полной поддержкой своих действий на Кавказе со стороны партнеров по СНГ (в качестве таковой рассматривалось только юридическое признание суверенитета Абхазии и Южной Осетии). В этой ситуации России также важно заручиться стратегическим партнерством со статусными игроками «ближнего зарубежья».

Есть основания утверждать, что в качестве союзника РФ в Центральной Азии сделана ставка на Казахстан. В 2008 году Дмитрий Медведев побывал в этой республике трижды, что, таким образом, призвано продемонстрировать Астане повышенное внимание со стороны российского руководства, а Казахстану, в свою очередь – убедить РФ в прочности союзнических отношений.

Ключевое направление российско-казахстанского партнерства - энергетика, однако главным препятствием РФ на пути тесного сотрудничества с Казахстаном в этой сфере, является конкуренция со стороны альтернативных игроков (прежде всего, КНР и ЕС). Поэтому акцент на приграничном сотрудничестве Москвы и Астаны, который стороны в последнее время особенно активно подчеркивают, косвенно отсекает попытки третьих стран «внедриться» в эту российско-казахстанскую «сферу партнерства».

При этом надо учитывать, что до «кавказского кризиса» Казахстан являлся вторым после США инвестором в грузинскую экономику, вложив в нее около $2,5 миллиардов за последние 6 лет. Основным объектом инвестиций были транспортная и энергетическая сферы. Тем не менее, в день российско-казахстанского Форума приграничного сотрудничества Астана демонстративно отказалась строить зерновой терминал в грузинском порту Поти. Казахстан ежегодно экспортирует в среднем 6 млн. тонн пшеницы в основном через черноморские порты России и Украины. Терминал в Поти мог стать альтернативой для экспортных зерновых потоков, поскольку его пропускная способность должна была составить 400-450 тонн зерна в сутки. Еще ранее национальная компания «Казмунайгаз», которой принадлежат газовые сети Тбилиси, решила воздержаться от строительства в Батуми нефтеперерабатывающего завода. Отказавшись такого рода контактов с Грузией, Казахстан с российской помощью намерен развивать собственную зерновую инфраструктуру.

Медведев предложил Назарбаеву еще одну амбициозную совместную задачу: по его мнению, и Россия, и Казахстан могли бы претендовать на роль ведущих аграрных держав. Он отметил, что быстрый рост цен на продовольствие привел к кризису, который сопровождался социальными потрясениями в целом ряде стран. Инициативу объединения аграрной инфраструктуры России и Казахстана можно трактовать как очередную попытку Москвы убедить Астану в естественном характере союзнических соотношений двух стран. На фоне многовекторной политики Казахстана в энергетике это должно склонить республиканские элиты к более выраженному пророссийскому курсу во внешней и внутренней политике.

В 2009 году Дмитрий Медведев впервые в своем президентском статусе посетил Узбекистан, где сделал громкое внешнеполитическое заявление. Оно касается готовности России активизировать свою дипломатию при решении «афганской» проблемы и взаимодействовать по этому вопросу с новой американской администрацией Барака Обамы. Попытки Москвы усилить свое присутствие в «проблемном» регионе обусловлены несколькими факторами.

Во-первых, дипломатическим путем Москва рассчитывает перехватить инициативу у США и занять свою нишу в миротворческом процессе в отношении Афганистана. Во-вторых, такой сценарий направлен на снижение центробежной активности республик Центральной Азии - прежде всего, Узбекистана и Таджикистана. Активизация афганских исламистов постоянно держит в напряжении правящие элиты этих государств, поэтому Вашингтон регулярно эксплуатирует тему «безопасности» с целью расширения своего политико-военного присутствия в ресурсоемком регионе.

В последнее время Узбекистан заметно расширил контакты с Западом, что не соответствует интересам РФ. При этом российская дипломатия, несмотря на подобную тенденцию, демонстрирует переговорную пассивность, что еще сильнее подталкивает Ташкент к многовекторности во внешней политике. Признаки этой «диверсификации» особенно отчетливо обозначились на саммите НАТО в Бухаресте, когда Узбекистан выступил с инициативой преобразования Контактной группы по Афганистану из формата «6+2» (соседние с Афганистаном государства, США и Россия) в формат «6+3» (те же + Североатлантический альянс).

Что характерно, особое внимание Афганистану планирует уделять в своей внешней политике и новый президент США Барак Обама, а потому Вашингтон может реанимировать проект своего «военного» присутствия в приграничных с «горячей точкой» государствах. Прежде всего, речь пойдет как раз об Узбекистане, где уже сейчас в Термезе дислоцируется военный контингент ФРГ под эгидой коалиционных сил НАТО.

Для России сближение Узбекистана с НАТО – это, прежде всего, проявление нелояльности Ташкента к ОДКБ – контролируемой Москвой военной структуре на пространстве СНГ, а также стремление узбекского руководства диверсифицировать контакты в сфере обеспечения безопасности. Ташкент ищет возможность преодолеть изоляцию со стороны Запада, что призвано обеспечить стабильность режиму Ислама Каримова и предоставить гарантию от «оранжевых» сценариев.

Совокупность перечисленных факторов позволяет прогнозировать, что состоявшийся первый визит российского президента в Узбекистан не внесет заметных корректив в динамику двусторонних отношений. Однако Россия в условиях не всегда благоприятной для себя геополитической конъюнктуры и временных имиджевых потерь в Европе по итогам «газовой войны» с Украиной могла бы заинтересовать Узбекистан выгодными «углеводородными» проектами, в том числе для восстановления своего имиджа надежного поставщика. Кроме того, с учетом острых разногласий Узбекистана со своими соседями (Киргизией и Таджикистаном) по поводу водных ресурсов, вполне реально задействовать и «гидроэнергетическую» дипломатию.

Неприятным для России моментом стал прошлогодний выход Узбекистана из состава ЕврАзЭС, который последовал вслед за частичной отменой санкций против Ташкента со стороны Евросоюза. С тех пор руководство республики получило право на свободное передвижение по территории ЕС. После известных событий в Андижане европейские страны придерживались весьма жесткой позиции по отношению к «команде Каримова», которая определялась тем, что принято называть «правами человека». Однако в условиях растущей зависимости ЕС от поставок энергоносителей из Центральной Азии все чаще возникает необходимость более гибкого подхода к взаимодействию с продавцами углеводородов. С учетом отсутствия альтернативных маршрутов транспортировки, ресурсоемкий регион остается для Европы исключительно важным источником «голубого топлива».

Интересен также внешнеполитический аспект отмены Западом санкций на поставки военной техники в Узбекистан. Эти «карательные меры» оказались неэффективными, поскольку вооружение республика, будучи членом ОДКБ, закупает в основном в РФ, причем по внутрироссийским ценам.

Отмена санкций была связана еще и с тем, что не так давно ЕС принял новую стратегию по «экспансии» в Центральную Азию, а Узбекистан является крупнейшей по численности населения и экономическому потенциалу страной региона, что автоматически делает ее привлекательной для западных элит. В этой связи визит Дмитрия Медведева ставил целью, прежде всего, наладить личный диалог с президентом Исламом Каримовым и тем самым восстановить взаимодействие между двумя странами, подвергшееся эрозии в последнее время. К тому же, несмотря на многовекторный характер внешней политики Узбекистана, Россия по-прежнему остается его крупнейшим внешнеторговым партнером.

Актуальность энергетического вопроса влияет на характер взаимоотношений России, как с поставщиками, так и с транзитерами углеводородов в Европу. РФ и Украине с приходом в последней к власти «оранжевых сил» так и не удалось выстроить беспроблемный диалог. Российско-украинские отношения ежегодно усугублялись с очередной «газовой войной».

При этом проблему политической заинтересованности сторон конфликта можно разделить на несколько составляющих. Во-первых, энергетической конфликт вокруг поставок газа в Европу транзитом через Украину обозначил затянувшееся политическое противостояние между Москвой и Киевом. Интерес России – дезавуировать Украину как транзитную страну в Европе и таким образом оптимизировать собственные проекты прямых газопроводов в ЕС.

Вторая сюжетная линия – непосредственно отношения России и ЕС. Россия подняла вопрос о необходимости создания и расширения в Европе сети подземных газохранилищ на случай повторения «несанкционированного отбора газа» украинской стороной в будущем. Третья линия – американский интерес в конфликте, а именно попытка через восточноевропейские страны не допустить энергетического союза Росси и «еврограндов».

Говоря о последующем восприятии России на международном уровне, важно подчеркнуть, что, несмотря на понесенные имиджевые потери на Западе, серьезных политико-экономических последствий для РФ не будет. Прежде всего, потому что у Европы сейчас нет реальной альтернативы российским поставкам, а дискуссии о диверсификации рисков за счет собственных маршрутов пока не воплощены на практике. На долгое время потерял свою актуальность и вопрос о необходимости развития альтернативной энергетики после резкого падения цен на нефть в связи с мировым финансовым кризисом.

Кроме того, Россия вела активную европейскую дипломатию, демонстрируя свою открытость и прозрачность поставок. Это в значительной степени и повлияло на мягкость европейской риторики. Что касается Украины, то, безусловно, ее транзитные возможности были поставлены под сомнение, однако и здесь у Европы пока нет другого выхода, кроме как по-прежнему закупать центрально-азиатский газ через эту страну. Другое дело, что вопрос о евроинтеграции Украины теперь фактически снят с повестки дня, а «оранжевые» силы рискуют лишиться значительной политической поддержки со стороны ЕС.

Между тем договоренности, достигнутые в Москве между Владимиром Путиным и Юлией Тимошенко и ознаменовавшие собой завершение «газовой войны», подтверждают тезис о российских приоритетах в украинском политикуме. Тот факт, что именно Тимошенко удалось снизить градус напряженности в энергоконфликте, серьезно понижает политические котировки президента Виктора Ющенко как антикризисного менеджера. Любопытно и то, что вопреки прежним договоренностям, контракт с Украиной подписан на 10-летний срок. Долгосрочный формат соглашения ориентирован, среди прочего, и на внутриполитическую ситуацию на Украине, т.е. на последующее укрепление аппаратных позиций Тимошенко.

Несогласованность энергетической стратегии украинских политиков обнажила существующие коалиционные противоречия, которые и привели к новому противостоянию президента и кабинета министров УР.

В этой связи регулярные антиправительственные заявления Виктора Ющенко, в которых он критикует достигнутые премьером договоренности, можно трактовать в контексте нежелания украинского президента пересматривать существующую схему поставок вследствие наличия у него определенных преференций от трейдерских операций RosUkrEnergo. «Московские» договоренности обнажили переговорную несостоятельность украинского президента, которая впоследствии будет использована против него «командой Тимошенко».

4.3. Отношения со «старой» и «новой» Европой

Россия продолжает делать ставку на диверсификацию политики в отношении стран Запада и регулярно фиксировать в публичном пространстве необходимость сближения РФ и европейских стран по ключевым внешнеполитическим вопросам. Механизмом привлечения ЕС к сотрудничеству, минуя «американский фактор», названа система общеевропейской безопасности.

Жесткая, но различная реакция ряда стран Евросоюза на «кавказский кризис» подтвердила отсутствие консолидации в западном мире относительно будущего взаимодействия с Россией. Вместе с тем, эмоциональные заявления некоторых европейских политиков вызваны, прежде всего, их недовольством самостоятельной политикой Москвы, не проводившей с коллегами из ЕС консультаций по ключевым вопросам. Так, страны, входящие в G8, выступали с заявлением, осуждающим признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. Однако дело не пошло дальше политической риторики, поскольку само по себе «осуждение» не влечет значимых для России последствий.

Вместе с тем процесс мирного урегулирования ситуации на Кавказе превратился в арену столкновения интересов европейских игроков. Более или менее заметную позицию по вопросу стабилизации ситуации в конфликтной зоне (выраженную в дипломатической активности) занимали Франция и Германия, в то время как остальные участники ограничивались заявлениями декларативного характера.

Однако в канун предстоящего 1 сентября первого экстренного саммита ЕС, посвященного событиям на Кавказе, европейские страны усилили между собой конкуренцию за повышение собственной значимости в процессе стабилизации ситуации в Закавказье. С идеей презентовать на том саммите свой план мирного урегулирования выступила ранее хранившая относительное «спокойствие» Италия.

Активизация Италии на кавказском направлении во многом объяснялась стремлением руководства страны повысить собственные политические котировки внутри ЕС. Выход Рима на политическую сцену накануне общеевропейского саммита обусловлен несколькими факторами. Во-первых, итальянское руководство рассчитывало обыграть «поражение» Николя Саркози в качестве посредника: достигнутые по итогам его переговоров с Дмитрием Медведевым 6 принципов мирного урегулирования оказались лишь декларативными и не принесли ожидаемого результата (прежде всего, не изменили российскую жесткую позицию).

Во-вторых, Рим на протяжении активной стадии конфликта фактически дистанцировался от общеевропейских оценок действий РФ (за исключением заявления главы МИД Италии Франко Фраттини). Это позволило итальянскому премьеру «сохранить лицо» в переговорах с Россией.

Между тем в Европе постепенно оформилась ситуативная антироссийская коалиция стран: парламентарии Норвегии, Швеции, Финляндии, Дании, Исландии, Эстонии, Латвии и Литвы осудили решение России признать независимость Абхазии и Южной Осетии, призвав Москву пересмотреть свои действия. В совместном заявлении спикеры парламентов выразили мнение, что решение российского руководства нарушает резолюции Совета Безопасности ООН и противоречит принципам ОБСЕ. Любопытно, что все указанные страны ранее признали независимость Косово.

Свой вклад в обсуждение ситуации вокруг самопровозглашенных республик в Закавказье внесла Польша. Предложение этой страны насчет возможных санкций против России озвучил бывший президент страны Александр Квасьневский, посоветовав блокировать российские инвестиции в европейскую экономику. Польша также предложила в качестве санкций ужесточение визовой политики в отношении граждан РФ и план «Спасем Украину», суть которого сводится к присвоению этой стране специального статуса в случае либерализации ее экономики и стимулированию инвестиций со стороны ЕС.

Для противодействия этому тренду Россия инициировала собственный проект, ориентированный на Европу. Он получил развитие во время выступления Дмитрия Медведева во французском городе Эвиан. Несмотря на то что проведение конференции было запланировано еще до августовских событий, одной из центральных тем (помимо глобального кризиса финансовых институтов) стала именно ситуация на Кавказе и оценка действий как Грузии, так и России.

Данное мероприятие было одним из пунктов программы председательства Франции в ЕС. Николя Саркози таким образом был намерен перехватить у ключевых игроков миротворческое лидерство не только в кавказском конфликте, но и в деле урегулирования последствий финансового кризиса. Для РФ участие в конференции стало возможностью вновь актуализировать тему создания общеевропейской системы безопасности, автономную от НАТО, а также символом окончательного закрытия «кавказской темы» в российско-европейских отношениях.

Впервые предложение объединить российско-европейские усилия по координации действий в сфере глобальной безопасности Дмитрий Медведев озвучил на X Конгрессе русской прессы в июне 2008 года. С аналогичным предложением выступал и Николя Саркози, в связи с чем есть основания трактовать инициативу Медведева как ориентированную, прежде всего, на французское руководство.

В качестве аргумента президент РФ использовал события на Кавказе, подтвердившие «справедливость этого плана, поскольку «натоцентризм» не сумел предотвратить этот конфликт». Медведев обстоятельно раскритиковал критиковал «однополярность» США, в первую очередь – американский проект создания противоракетного щита.

Последние инициативы Парижа (особенно в связи с кавказским конфликтом и кризисом мировых финансовых институтов) стимулировали внешнеполитическую активностью Николя Саркози, предоставив ему возможность обыграть свои претензии на европейское лидерство. Однако высока вероятность того, что ключевой лоббист проекта Медведева в Европе, каковым является Франция, после передачи полномочий председателя проатлантически ориентированной Чехии, снизит активность на большинстве внешнеполитических направлений. Тем более что сейчас на повестке дня для Парижа стоит устранение последствий финкризиса.

При этом на данный момент Москве удалось договориться об участии в будущем проекте, помимо Франции, только с Германией и Испанией. Есть основания предполагать, что проект будет заблокирован восточно-европейскими государствами, вследствие чего не сможет преодолеть свой нынешний декларативный этап (именно в этом и содержится среднесрочный риск для России в переходе председательства в ЕС к Чехии).

Основная задача для французского президента на Кавказе – добиться от Москвы своевременного и полного выполнения плана мирного урегулирования «Медведева-Саркози». Не исключено, что именно по причине завершения процесса вывода российских войск из прилегающих к Абхазии и Южной Осетии территорий («буферных зон») Париж затягивал с подтверждением участия президента в эвианской конференции. Французское руководство не устраивала медлительность Москвы с выполнением 6 принципов мирного урегулирования, что автоматически могло поставить под сомнение эффективность переговорных усилий Саркози.

На первом этапе Россия долго тянула с выводом войск с территории Грузии, а создание «буферных зон» вообще не входило в планы французских дипломатов. Для Франции возникшие проблемы с реализацией достигнутых договоренностей явились серьезным имиджевым ударом, вследствие чего Саркози сделал миротворческий процесс на Кавказе ключевой вехой своего председательства в Евросоюзе, при том, что для этого пришлось идти на компромисс с Москвой. Так, российскому руководству все же удалось добиться согласия Франции с тезисом о необходимости защиты РФ интересов своих граждан за рубежом, что может пригодиться ей в дальнейшей борьбе на постсоветском пространстве.

Активизация французской дипломатии на кавказском направлении объясняется внешнеполитическим курсом Франции при Николя Саркози, главная задача которого – восстановление мощных позиций страны в Европе. Для этого французскому руководству необходимо одержать ряд внешнеполитических побед, которые могли бы несколько дезавуировать его шаткое положение , ослабленное пробуксовкой Лиссабонского соглашения.

Позже французский президент отметил, что «полное выполнение договоров от 12 августа и 8 сентября откроет перспективу возобновления переговоров по партнерству между ЕС и Россией». Иными словами, будет отменена единственная санкция, введенная европейцами против Москвы после реализации операции по «принуждению Грузии к миру». Резюмируя свое выступление, президент Саркози сказал, что не сожалеет о заключении «пари» по диалогу с Москвой, но констатировал, что переговоры были долгими и что диалог «не был чем-то само собой разумеющимся».

Переломным в отношениях между Москвой и Брюсселем стал саммит ЕС 14 ноября 2008 года. Ключевой итог встречи «в верхах» - согласие Евросоюза возобновить с Россией переговоры по новому базовому соглашению (мандат на начало переговоров накануне был получен от всех стран Союза), а также признание полной реализации Москвой всех договоренностей по плану «Медведева-Саркози». Подобная оценка поствоенных действий российского руководства на Кавказе теперь делает бессмысленными сетования грузинских властей относительно «лишь частичного выполнения» проекта мирного урегулирования и фактически дезавуирует тбилисскую версию событий 8 августа.

Более того, в ходе встречи в Ницце обсуждение «пятидневной войны» и ее последствий фактически было исключено из повестки дня, что свидетельствует о провале американо-грузинских попыток «подогреть» эту тему для проведения антироссийской информационной кампании.

Если ранее Брюссель предъявлял Москве комплекс претензий по ряду вопросов, в том числе по выполнению плана «Медведева – Саркози», то на саммите Европа продемонстрировала удовлетворенность реализованными РФ обещаниями. Другим важным для России результатом саммита стало оттеснение «на второй план» стран Восточной Европы, долгое время игравших дестабилизирующую роль в диалоге Москвы и Брюсселя.

Проведение встречи Россия-ЕС в Ницце и предшествующий ему «промышленный» саммит в Каннах с участием представителей крупного российского и европейского бизнеса ознаменовали собой заключительный этап дискуссий вокруг «кавказского досье». Ранее сам факт проведения встречи на высшем уровне был поставлен под вопрос в ходе сентябрьского экстренного саммита Евросоюза. Тогда с инициативой переноса российско-европейских переговоров на более поздний срок по традиции выступали «непримиримые» - страны Балтии и Польша.

Анализируя список лоббистов «мягкого» варианта реакции на действия России в Грузии, можно констатировать, что его сторонниками оказались, как и в случае голосования на апрельском саммите НАТО, страны, имеющие с РФ выгодные контракты в сфере энергетики (ФРГ, Италия, Франция, Венгрия).

Что касается позиции Швеции, Польши и стран Балтии, то она определяется, прежде всего, политическими мотивами. В частности, Польша опасается снижения притока финансов в связи с утратой статуса транзитной страны в случае реализации «Северного потока». Швеция является традиционным оппонентом России на европейском пространстве, а Прибалтика, давя на Россию, реализует «исторические комплексы» и одновременно «выбивает» из ЕС средства для борьбы с «русской угрозой».

А российская президентская инициатива о размещении в Калининградской области ракетного комплекса «Искандер» придает политике РФ на западном направлении «наступательный» характер. Прежде всего, актуализация оборонной проблематики усиливает позиции Москвы по переговорам относительно формирования архитектуры общеевропейской безопасности. Российское руководство форсировало вопрос институционализации соответствующего проекта до окончания срока председательства Франции в Евросоюзе, поскольку переход поста «лидера» ЕС к проамериканской Чехии существенно повышает риски пробуксовки подобной инициативы в 2009 году.

Кроме того, развивая «тему Искандеров»,Москва демонстрирует наличие у нее возможностей для последующего политического торга. Примечательно, что такая позиция «ты мне - я тебе» уже начала приносить плоды. Например, на саммите в Ницце Европа, помимо позитивной оценки миротворческой деятельности России на Кавказе, одобрила ее вступление в ВТО, тем самым косвенно признав несостоятельными попытки отдельных стран (в том числе и Грузии) заблокировать этот процесс.

Важно подчеркнуть, что на стратегически важном апрельском саммите НАТО в Бухаресте «европейское крыло» альянса консолидировано выступило за размещение на территории Восточной Европы американских объектов ПРО. Однако выдвинутые российским президентом «силовые контринициативы» укрепляют позиции РФ на европейском континенте на случай продолжения Бараком Обамой «противоракетной» стратегии администрации Джорджа Буша.

4.4 Энергетика – ключевая тема российско-европейских отношений

Последний энергетический конфликт между Россией и Украиной лишний раз продемонстрировал высокую степень зависимости ЕС от внешних источников углеводородов. В европейском политическом сообществе с новой силой развернулись дискуссии о необходимости поиска «альтернативных» поставщиков нефти и газа, расширении сети «обходных» трубопроводов, стимулировании развития альтернативных источников энергии, а также о возврате к традиционным источникам энергии и атомной энергетике.

Российско-украинское «газовое» противостояние обнажило слабые стороны Европейского Союза как единого института, не сумевшего в оперативном порядке отреагировать на внешний вызов подобного рода. 20-21 января 2009 года в Брюсселе состоялась IV ежегодная Европейская конференция по энергетической политике. На ней обсуждались вопросы энергетической безопасности и текущая ситуация с транзитом газа в Европу. Однако изначальное отсутствие у ЕС практических механизмов выхода из подобного рода кризисов обусловило низкую результативность мероприятия, участники которой ограничились традиционным обменом мнениями.

Тормозящим моментом для реализации некоторых проектов по спасению европейской энергетики являются диаметрально противоположные позиции потребителей. Например, Германия в целом позитивно относится к строительству прямых газопроводов в Европу. Ее поддерживают Италия и малые страны Евросоюза. В свою очередь, восточно-европейские «неофиты» высказываются за необходимость развития альтернативных маршрутов в обход России и настаивают на реанимации проектов в атомной энергетике (Словения, Болгария, Литва).

Не менее важной проблемой для Европы остается ситуация вокруг политической ангажированности стран-транзитеров. О своих европейских амбициях напомнила и Турция. По словам премьер-министра страны Тайипа Эрдогана, Анкара может отказаться от участия в проекте Nabucco, если Брюссель не возобновит переговоры о вступлении Турции в Евросоюз. Однако подобное давление не будет играть решающую роль. Сейчас в Европе нет консолидированного мнения о целесообразности вступления Турции в ЕС, а проект Nabucco уже долгое время не может быть воплощен на практике. А в случае подвижек по Nabucco Турция станет одним из наиболее заинтересованных его участников. Финансирование проекта балансирует на грани $10 млрд., и в случае успеха Nabucco обещает стать одним из самых масштабных европейских предприятий. И Анкара, в случае если проигнорирует проект, будет действовать в ущерб собственным экономическим интересам, являясь ключевым звеном в транзитной цепочке поставок «голубого топлива».

В условиях непредсказуемого поведения стран-транзитеров Европа намерена изыскать иные мощности для обеспечения своего народного хозяйства энергией. В частности, в дни обострения энергетического кризиса в европейской прессе появилась информация о том, что в Средиземном море, у побережья израильской Хайфы, обнаружено крупное месторождение газа. Его запасов может хватить не только для внутренних потребностей Израиля на 30-40 лет, но и для экспорта в Европу.

Пока Израиль получает газ в основном из Египта, с которым подписаны долгосрочные контракты на поставку энергоносителей. Но уровень потребления «голубого топлива» в стране ежегодно растет, и к 2011 году она, как полагают в министерстве промышленности, она может столкнуться с дефицитом газа. Израильская сторона уже начала переговоры с российским «Газпромом» и Азербайджаном о строительстве 450-километрового газопровода.

4.3. Американский вектор: новый президент и новый курс

С приходом к власти в США демократической «команды» Барака Обамы в российско-американских отношениях наметился новый тренд, названный вице-президентом Соединенных Штатов Джо Байденом «перезагрузкой».

В середине февраля 2009 года состоялись визиты в Москву замгоссекретаря США Уильяма Бернса и его коллеги Патрика Муна. До этого глава МИД РФ Сергей Лавров в Мюнхене провел встречу с вице-президентом США Джо Байденом. Тема взаимоотношений России и США затрагивалась также во время встречи Дмитрия Медведева и постпреда РФ при НАТО Дмитрия Рогозина. Президент России отметил, что готов к тщательной совместной работе с новой администрацией США по всей повестке двустороннего сотрудничества. Рогозин, в свою очередь, подчеркнул, что в последнее время НАТО предпринимает достаточно активные усилия по восстановлению отношений с РФ и со стороны Альянса идут обнадеживающие сигналы. Первая встреча российского и американского президентов намечена на 2 апреля, когда в Лондоне состоится саммит «большой двадцатки». До этого планируются переговоры глав МИД двух стран.

В новых геополитических условиях Россия и США борются за право инициативы в формировании повестки дня двусторонних отношений. Первый шаг со стороны РФ в этом направлении – намерение совместно с США форсировать решение «афганского вопроса». Вашингтон заинтересован в максимальном расширении союзнической помощи в Афганистане, поскольку в случае успеха операция «Несокрушимая свобода» позволит Бараку Обаме через 4 года предъявить избирателям серию внешнеполитических побед. Прогресс на афганском направлении выгодно отличал бы его от Джорджа Буша, особенно на фоне «сомнительных» итогов иракской кампании последнего.

В настоящее время в Афганистане находятся 63 тысячи военнослужащих США и союзников. В планах Белого дома - увеличить численность еще на 30 тысяч за счет собственных сил и резервов НАТО. Афганистан, в отличие от Ирака, менее проблемный для Вашингтона регион с точки зрения потерь, однако поставленные операцией задачи до сих пор не решены. В частности, не удалось полностью разгромить талибов и взять под контроль граничащие с Пакистаном территории Афганистана. Кроме того, американцам не удалось решить проблему наркотрафика, размеры которого с 2001 года (185 тонн) увеличились до 8 тысяч 200 тонн, что составляет 90% мирового производства.

В этой связи не исключен вариант, при котором Вашингтон предпримет попытку ослабить дискредитировавшего себя афганского президента Хамида Карзая и «раскрутить» альтернативную кандидатуру на предстоящих в августе президентских выборах.

Карзай, находящийся во главе государства с 2001 года, с самого начала являлся ставленником США, однако за последние годы значительно растерял свой политический «вес» и поддержку со стороны, как Запада, так и населения страны. Всему виной непрекращающиеся столкновения с боевиками движения «Талибан», теракты, а также масштабная коррупция.

Неспособность афганского правительства противостоять «Талибану» в достаточной мере приводит к тому, что войска НАТО и США самостоятельно наносят удары по мятежным населенным пунктам страны, что приводит к гибели местных жителей. Кроме того, не изменилась репутация Афганистана как одного из крупнейших поставщиков наркотиков. Более того, в 2008 году ЦРУ назвало родного брата Карзая - Ахмеда Вали Карзая - крупнейшим афганским наркобароном.

В последнее время Россия и США посылают друг другу позитивные сигналы, однако на практике это может означать лишь часть тактического плана по корректировке президентами двух государств собственного имиджа. Для Москвы это попытка дезавуировать неоднозначные итоги январского «газового» конфликта, в результате которого российское руководство было обвинено западными политиками в энергетическом шантаже, а для Вашингтона – это желание либерализовать образ США в глазах мировой общественности и публично зафиксировать миротворческие намерения администрации Барака Обамы.

На данный момент наметились главные направления российско-американского взаимодействия, прежде всего, в сфере контроля над вооружениями, нераспространением ОМУ и борьбы с терроризмом. По каждой теме есть вопросы, требующие оперативного решения. Так, необходимо разработать и заключить новое соглашение, которое сменит Договор СНВ-1. Срочного решения требует ряд аспектов взаимодействия по Афганистану – из-за необходимости увеличения численности войск США в этой стране.

Примирительный шаг со стороны США – призыв к сочетанию сокращения вооружений с контролем над этим процессом. Обама обязался сделать сокращение ядерных арсеналов одной из главных задач своего президентств, а первым шагом на этом направлении станет его предложение возобновить переговоры с Россией о замене Договора об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1).

Между тем практических шагов по «демилитаризации», к которой призвал Белый Дом США, пока не наблюдается. Во-первых, Вашингтон пока не задокументировал свои предложения, ограничившись информационными утечками. Во-вторых, пропорциональность сокращения ядерных запасов, к которой призывает Обама, не будет таковой в полном смысле этого слова в силу явного превосходства США над РФ в обычных вооружениях.

В-третьих, Хилари Клинтон на встрече с чешским коллегой отметила, что Вашингтон готов пересмотреть проект ПРО в Восточной Европе, но только при условии отказа Ирана от ядерных разработок. Однако с учетом значимости программы «мирного атома» для иранского правительства такой отказ в среднесрочной перспективе представляется утопичным, особенно на фоне предстоящих в ИРИ президентских выборов.

Таким образом, предложение о паритетном сокращении ядерных вооружений в значительной мере носит конъюнктурный характер. Его цель – «прощупать» Россию на предмет готовности поступиться своими стратегическими амбициями, а в случае отказа обвинить российское руководство в милитаризме и эскалации «гонки вооружений».

При этом Вашингтон намерен форсировать дипломатию в направлении денуклеаризации – об этом свидетельствует первое азиатское турне Госсекретаря США, в ходе которого она посетила Японию, КНР, Республику Корея и Индонезию. «Команде» Обамы важно продемонстрировать наличие у нее эффективного переговорного ресурса для решения проблем, с которыми не справилась республиканская администрация.

Для России исход президентской кампании в США не являлся принципиальным вопросом, поскольку внешнеполитические программы кандидатов (включая экс-фаворита от Демпартии – Хилари Клинтон, а ныне Госсекретаря) не содержали принципиальных отличий. Ключевой пункт программ обеих партий – глобальная миссия США. По словам Обамы, она нуждается в обновлении, при этом основные критерии (лидерство, борьба за демократию и права человека) должны остаться прежними.

Таким образом, после победы в США демократов внешняя политика Вашингтона не претерпит серьезных трансформаций. По этой причине отношения с Россией останутся на прежнем уровне, когда Вашингтон будет стараться избегать вовлекать Москву в практическое решение важных для него международных проблем.

Отчасти такая «осторожность» обусловлена тем, что в период предвыборной кампании демократы не представили четкой стратегии поведения в отношении России. Вследствие чего у российской дипломатии остается шанс обыграть внешнеполитическую неопределенность «команды Обамы» в свою пользу. В целом же Россия не будет входить в сферу приоритетов американской внешней политики. Основное внимание дипломатии США будет уделено Ближнему и Среднему Востоку, а также КНР.

Говорить о резкой смене векторов не приходится еще и потому, что внешняя политика Вашингтона при любом президенте зависима от совокупности условий: от деятельности предыдущей администрации, от лоббистской активности и от общего геополитического фона. Вместе с тем антироссийская риторика нового президента США, которой он сопровождал оценки действий России в Южной Осетии, а также необходимость поиска дополнительных источников финансирования для преодоления последствий экономического кризиса позволяют прогнозировать дальнейшее ужесточение российско-американского взаимодействия с некоторым перерывом (период формирования новой администрации и консолидации административного ресурса на время финансового кризиса).

В частности, новые обороты будет набирать борьба за энергетические ресурсы Центральной Азии и арктического шельфа. Противовесом России, по мнению американских демократов, должна стать независимость США от энергетических ресурсов других стран. Новый президент планирует инвестировать $150 млрд. в разработку альтернативных источников энергии.

Кроме того, продолжится «миссионерская» политика Вашингтона на постсоветском пространстве – на Украине и в Грузии. Вполне возможно, что, будучи сторонником неформальной «партии мира», Барак Обама снизит темпы американского вмешательства во внутриполитические процессы этих государств, однако отличие от «постсоветской политики» республиканцев окажется незначительным.

Вместе с тем уже сейчас очевидно, что энергетическая политика Вашингтона в транзитных постсоветских республиках останется по-прежнему напористой. США открыто лоббируют альтернативный проект через Иран. Повышенное внимание к энергетическому кризису в Европе со стороны США дает основания утверждать, что Вашингтон рассчитывает извлечь из него преференции и для себя. В этой связи выстраивается «американская» версия причин последнего конфликта вокруг поставок газа в Европу – причастность к нему американских политических структур с целью не допустить консолидации России и Старой Европы на «энергетической основе».

Во-первых, в пользу версии о целенаправленном «стравливании» России и Старой Европы свидетельствует жесткая позиция нынешнего «атлантического» руководства Германии, которая ранее достаточно сдержанно реагировала на происходящее. В частности, канцлер ФРГ Ангела Меркель выступила с критическим заявлением в адрес России в связи с энергетическим кризисом в Европе. По ее словам, пробуксовка транзита газа, предназначенного для стран ЕС, может негативно сказаться на немецком доверии к РФ.

Скепсис германских элит в отношении России может негативно сказаться на имиджевой составляющей совместного проекта газопровода Nord Stream. Россия заинтересована в форсированном строительстве этой «газовой артерии», что позволило бы ей снизить зависимость от транзитной Украины. Между тем основная преграда на пути проекта – протест со стороны государств, имеющих выход к Балтийскому морю. Сложившаяся ситуация обсуждалась спустя несколько дней после энергокризиса в Берлине между Владимиром Путиным и Ангелой Меркель: Москве было важно в очередной раз заручиться поддержкой Германии с целью минимизации политических рисков проекта Nord Stream.

Во-вторых, Вашингтон давно лоббирует строительство обходного газопровода Nabucco. Соглашение о начале строительства маршрута было подписано еще 25 июня 2007 года. Свои подписи под ним поставили комиссар Еврокомиссии по энергетике Андрис Пиебалгс и министры энергетики Турции, Болгарии, Румынии, Венгрии и Австрии, а в прошлом году к проекту подключилась Германия.

Инициатором строительства Nabucco выступила республиканская администрация Джорджа Буша. Первоначально проект газопровода, презентованный в 2004 году, предполагал поставку газа с месторождений Ирана в Персидском заливе. В 2006 году было принято решение в связи с конфликтом вокруг иранской ядерной программы изменить проект таким образом, чтобы иметь возможность поставлять газ из Туркменистана, Узбекистана и Азербайджана.

Москве и Вашингтону труднее всего будет договориться по ПРО. Демократическая партия США в целом поддерживает инициативу республиканцев о создании противоракетного щита в Польше и Чехии, однако критикует предшественников за чрезмерное внимание к этому проекту в ущерб другим статьям бюджетных расходов. Экономический кризис поставил перед Обамой первоочередные задачи финансового характера, вследствие чего новая администрация США может скорректировать в сторону сокращения расходов свою политику в отношении проекта ПРО. В частности, не так давно в Сенате прошли слушания на тему утверждения нового руководящего состава Пентагона. Их важность для России состояла в том, что часть претендентов на правительственные посты высказалась скептически относительно приоритетности ряда американских проектов, среди которых важное место заняла ПРО. По словам «силовиков», работа над системой ПРО в Европе будет осуществлена только в том случае, если у Пентагона будет уверенность в ее эффективности.

Ключевая внешнеполитическая тенденция последних дней пребывания у власти администрации Джорджа Буша – активное использование «силовых» символов российским руководством на международной арене. При этом важно отметить единство «тандема» по вопросу противостояния информационному давлению извне. Если для Владимира Путина жесткая риторика продолжала оставаться необходимой составляющей имиджа, то для Дмитрия Медведева «силовая» тональность стала механизмом встраивания в новые внешнеполитические реалии. Это позволило говорить об окончательном отказе президента от образа «либерала», созданного им в первый месяц своего руководства.

Такая политика была обусловлена жесткой антироссийской кампанией второй половины 2008 года, реализуемой рядом западных стран. Цель – оказать давление на Москву в «кавказском» вопросе. Однако разность подходов к оценке роли РФ в юго-осетинских событиях позволилоа российским элитам дифференцировать потенциальные угрозы. Условное разделение Запада на Евросоюз и США находило все большее проявление в риторике и действиях руководства РФ. В отношении Европы был выбран «договорной» подход, основанный на политико-экономическом интересе. Задачей Москвы стала оптимизация отношений с ведущими государствами Евросоюза, тогда как атлантизм вследствие большей «закрытости» американских элит был косвенно провозглашен второстепенным курсом в рамках общей «прозападной» внешней политики.

Условное разделение Запада на США и ЕС (в структуре которого особое внимание уделяется европейским «локомотивам» - Германии, Франции и Италии, а также умеренно настроенным по отношению к России малым странам Европы) было обусловлено несколькими факторами. Прежде всего, это традиционно более плотное взаимодействие российских и европейских политико-экономических структур; во-вторых, наличие у Москвы механизмов инкорпорирования в европейские элиты (например, провозглашение России гарантом международной энергетической безопасности и взаимная заинтересованность сторон в тесном энергетическом партнерстве).

Механизмами интеграции в европейские элиты косвенно признаны энергетическая «экспансия», а также объединение европейской и российской систем безопасности в принципиально новую структуру при участии ряда постсоветских республик (прежде всего, членов ОДКБ).

Борьба угроз между РФ и США (или имитация «холодной войны») стала особенно заметной на европейском пространстве. Вашингтон развивал тему развертывания архитектуры ПРО на территории своих стратегических союзников. В частности, Сенат США единогласно проголосовал за размещение еще одного радара ПРО передового базирования в одной из зарубежных стран, выделив для этого $89 миллионов. Решение было принято в виде отдельной поправки к законопроекту об оборонном бюджете на 2009 год. По версии военных экспертов, третьим союзником США по ПРО может стать Израиль.

В отличие от ракет в Польше и радара в Чехии, находящихся в достаточной близости от границ РФ, ПРО в Израиле не представляет серьезной угрозы безопасности РФ (просмотру российской территории будет препятствовать Кавказский хребет). Вместе с тем новая внешнеполитическая стилистика «тандема» предполагала жесткий ответ на очередной шаг Вашингтона по расширению системы ПРО. К тому же российские элиты «держат в уме» возможность привлечения Японии к архитектуре ПРО в случае успеха США на израильском направлении. Токио к тому же не скрывает своего интереса к этому проекту, учитывая близость границ КНР и КНДР.

4.4. Отношения с Индией и Китаем: в поисках внешнеполитической диверсификации

В связи с событиями августа 2008 года ключевым внешнеполитическим трендом последнего времени можно назвать попытки России сформулировать собственную геополитическую повестку дня. Политико-дипломатические шаги российского руководства на этом направлении обусловлены рядом фактором. Во-первых, новым «переделом» сфер мирового влияния между РФ и США. Старт этой кампании был дан в последние годы президентства Владимира Путина, когда Россия активизировала свою дипломатию практически по всем ранее «оставленным» направлениям – Латинская Америка, Ближний Восток, Африка, страны АТР. Дмитрий Медведев продолжил этот курс и придал ему новый импульс (что, кстати, свидетельствует об отсутствии в «тандеме» каких-либо видимых разногласий по данному внешнеполитическому вопросу). Концептуальные последствия «кавказского конфликта» придают сближению Москвы с рядом государств «третьего мира» особый смысл.

Во-вторых, отсутствие оперативной реакции Запада на действия России в Южной Осетии и вокруг нее стимулировали рост активности «стран-изгоев» - КНДР, Ирана, Венесуэлы, Сирии. В условиях отсутствия собственного державного потенциала эти государства тяготеют к идеологически близкому «супер-государству» - в данном случае, к России. В свою очередь, Москва также стремится сформировать клуб ситуативных союзников из числа «антиамериканистов» вроде Уго Чавеса и Махмуда Ахмадинежада, а также из незападных стран, реализуя свои державные амбиции.

Кроме того, российское руководство активно занимается укреплением политико-экономических связей с Индией (к слову, 2008 год в России был посвящен этой стране). Негативная для Москвы тенденция - существенное сближение Индии и США (прежде всего, в ядерной сфере, где Нью-Дели претендует на региональное лидерство). Такое положение дел не устраивает руководство РФ, поскольку Индия долгое время оставалась центром именно российских интересов в Южной Азии.

В новых условиях Индия является перспективным рынком для сотрудничества, а также партнером России по неформальному объединению BRIC. В последнее время страна воспринимается не только как объект столкновения интересов РФ, США и Китая, но и сама становится крупным геополитическим игроком мирового масштаба. Обладая ядерным оружием, Индия стремится наращивать мощь и в других сферах, прежде всего, в развитии «мирного атома», а также военно-промышленного комплекса. Соответственно, интерес России в сотрудничестве с этой азиатской страной также лежит в области военно-технического сотрудничества и инвестирования в индийскую атомную промышленность.

Американский Сенат вслед за Палатой представителей одобрил 1 октября 2008 года двустороннее соглашение между США и Индией по сотрудничеству в гражданской ядерной энергетике, известное также как «соглашение 123». При этом США четко дали понять, что прекратят любое сотрудничество, если Индия проведет испытания ядерной бомбы. Индийская оппозиция считает, что эта оговорка противоречит интересам страны. Впервые американо-индийский договор о сотрудничестве в области ядерной энергетике был подписан еще в марте 2006 года после двух лет напряженных переговоров. Однако тогда против выступила индийская оппозиция в лице влиятельной Компартии, расценившей соглашение как предательство национальных интересов государства.

Левые партии страны традиционно протестовали против любых соглашений с Вашингтоном в ядерной сфере, мотивируя свою позицию недопустимостью наращивания ядерных арсеналов. Однако в действительности протесты оппозиционной партии «Бхаратия Джаната» (Национальный демократический альянс) и блока региональных партий были основаны на исключении их из процесса обсуждения сделки Буша-Сингха.

Эти разногласия в итоге и привели к временному прекращению реализации Индией заключенного с США пакета соглашений по «мирному атому». Правительство Сингха тогда решило сохранить доминирующие позиции в парламенте, замедлив таким образом процесс нарастания внутриполитического кризиса. Поддержка левых была исключительно важна для правящей партии, поскольку только она гарантирует прохождение в парламенте выгодных для правительства законопроектов. Левые критикуют официальный Дели за подрыв суверенитета Индии, за пренебрежение угольными ресурсами, которых, по подсчетам коммунистов, хватит минимум на 250 лет.

Индия, которая в 1998 году провела ядерные испытания, не подписала Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Однако по условиям соглашения Буша-Сингха, Дели имеет право закупать у Вашингтона урановое топливо, реакторы, и получать доступ к ядерным технологиям. Между тем Москва давно претендует на статус ядерного партнера Дели, поэтому сложившаяся ситуация невыгодна российскому руководству.

Однако есть вариант, что Индия может стать альтернативным Европе потребителем российских топливных ресурсов. В свете конкуренции «проевропейской» и «прокитайской» энергетических групп в структуре российской элиты Москва все чаще декларирует наличие у нее альтернативного ЕС маршрута сбыта энергоносителей (на случай неконструктивной позиции европейцев). Индия, с этой точки зрения, представляет для нашей страны значимый интерес, особенно в свете растущего энергопотребления. Заинтересованность в сотрудничестве с РФ уже проявила местная нефтегазовая компания Oil and Nature Gas Group (ONGG), выразившая желание участвовать в совместной разработке стратегического нефтегазового месторождения «Сахалин-3». Не исключено, что привлечение индийского капитала к разработке месторождения на своей территории обусловлено стремлением получить ответные «бонусы».

Россия остается ведущим поставщиком военной техники в Индию. Однако традиционно крепкие связи между Москвой и Дели в последние годы претерпевают определенную трансформацию по мере улучшения американо-индийских отношений. Проблема заключается в том, что в плане получения современных технологий и решения задачи инновационного развития экономики США страны Евросоюза, а теперь и Китай представляют для индийцев значительно больший интерес, чем Россия. В мае 2006 года космические агентства Индии и Соединенных Штатов договорились о проведении совместных научных исследований Луны. Однако вместе с Вашингтоном в борьбу за космическое пространство включилась и Москва. В ходе визита Владимира Путина в Индию осенью 2007 года страна получила доступ к навигационным сигналам российской системы ГЛОНАСС и доступ к части радиочастотного спектра российской глобальной навигационной спутниковой системы.

В этой связи не исключено, что Москва выступит еще и в качестве лоббиста индийских интересов в международных институтах, прежде всего, в ООН, оказывая Нью-Дели необходимую ему дипломатическую поддержку. В частности, Россия неоднократно высказывалась за включение Индии в число постоянных членов Совета Безопасности ООН.

Отставка Первеза Мушаррафа и приход к власти «гражданского» президента Азифа Али Зардари не способствовали нормализации политической обстановки в Пакистане. Рост активности радикальных исламистов вызывает недовольство у стратегического союзника Пакистана - США. Еще в сентябре 2008 года в речи, подготовленной для выступления перед комитетом по вооруженным силам Сената США, глава Пентагона Роберт Гейтс заявил о том, что победа над терроризмом в Афганистане невозможна, пока боевики «Талибана» и «Аль-Каиды» могут безнаказанно укрываться на своих базах в Пакистане. По его словам, нестабильность ситуации с безопасностью будет существовать в регионе до тех пор, пока боевики не будут выбиты с баз, где они отсиживаются между вылазками.

Кроме того, министр призвал американское руководство склонить правительства Афганистана и Пакистана к сотрудничеству, чтобы укрепить контроль на афгано-пакистанской границе и сделать ее менее «прозрачной» для террористических элементов. Ранее командование США получило санкцию из Белого дома на проведение трансграничных операций без разрешения пакистанских властей, что вызвало возмущение со стороны последних. Примечательно, что за Гейтсом сохранен пост главы Минобороны и при Бараке Обаме.

Американская политическая и военная элита, судя по всему, ожидала проявления большей лояльности со стороны нового президента Пакистана. Однако Али Зардари подошел к вопросу военной безопасности страны в духе Мушаррафа, то есть не предоставил американцам доступа на свою территорию, опасаясь «по аналогии» уступить США контроль над ядерными запасами своей страны.

Пристальное внимание Вашингтона к ситуации в зоне афгано-пакистанской границы обусловлено не только активизацией террористических групп, но и постепенным политическим сближением Пакистана и Китая, а также Пакистана и Индии. В частности, «Поднебесная» рассматривает Пакистан как звено в цепочке транзита иранских энергоносителей. Сейчас Пекин строит в республике нефтеналивной порт Гвадар, в котором планируется разместить базу китайских ВМФ. В свою очередь, новый президент Пакистана буквально за несколько дней до теракта в Мумбаи выступил с инициативой заключения торгового союза с Индией. Также Зардари обсуждал возможность нормализации индо-пакистанских отношений с Джорджем Бушем и премьер-министром Индии Манмоханом Сингхом. После этих встреч Зардари бросил открытый вызов подпольным экстремистским группировкам и ортодоксальным мусульманским партиям внутри страны, назвав мятежников, действующих в пакистанской и индийской части Кашмира, террористами. Прежде в Пакистане всегда называли этих боевиков «борцами за свободу».

В многолетнем приграничном споре между Пакистаном и Индией Белый дом традиционно занимал сторону Пакистана, однако в условиях роста экономического и военного потенциала КНР возникает необходимость более плотного сотрудничества с геополитическим конкурентом Индии в регионе.

Наличие у Пекина мощного антикризисного потенциала вынуждает администрацию Барака Обамы направлять китайскому руководству позитивные сигналы с целью стимулировать последнего проявлять большую активность в координации «оздоровительных» мер с Белым домом. В частности, госсекретарь США Хилари Клинтон отметила, что США готовы к диалогу с КНР по широкому спектру вопросов. Это заявление особенно показательно на фоне кризиса двусторонних отношений, усугубившегося после подавления антиправительственных беспорядков в Тибете весной 2008 года.

Разработчиком и лоббистом идеи оформления политического союза США с КНР стал советник по внешней политике Барака Обамы Збигнев Бжезинский. Соединенные Штаты и Китай, по его мнению, должны развивать стратегическое сотрудничество, создав «большую двойку» (G2), которая сможет значительно изменить ситуацию в мире. Благодаря нормализации американо-китайских отношений в 1978 году мир стал лучше и безопаснее, утверждает политолог.

Бжезинский призывает углубить и расширить геостратегическое сотрудничество двух стран. По его мнению, необходимо непосредственное участие Китая в диалоге с Ираном и в процессе урегулирования израильско-палестинского конфликта. Кроме того, нужны американо-китайские консультации по поводу отношений Индии с Пакистаном и совместная разработка политики в области климатических изменений и реорганизации ООН.

В геополитическом смысле, по словам Бжезинского, США и КНР объединяет их высокая зависимость от поставок углеводородов. Вполне возможно, что внешнеполитическая «команда» Обамы сделает ставку именно на этот фактор, однако сближение с Пекином будет носить лишь характер отвлекающего маневра и будет ориентировано, прежде всего, на решение среднесрочной задачи преодоления последствий финкризиса. В последнее время «Поднебесная» претендует на статус альтернативы США по многим направлениям, прежде всего, в экономической сфере и новейших технологиях, и неформальный союз двух государств не соответствовал бы внешнеполитической логике Вашингтона.

На этом фоне в России заметно активизируется т.н. «силовая» политическая группа, ориентированная на китайское направление поставок энергоресурсов. Недавно успехом завершились переговоры о предоставлении двум российским компаниям – «Роснефти» и «Транснефти» китайского кредита. Размер кредита - $25 млрд. ($15 млрд. для «Роснефти» в обмен на нефтяные поставки, $10 млрд. для «Транснефти» в обмен на контракт по прокачке этой нефти в КНР). Россия в течение 20 лет будет поставлять в Китай ежегодно 15 млн. тонн нефти. Еще одним пунктом договоренностей стало соглашение о строительстве ответвления от нефтепровода Восточная Сибирь - Тихий океан (ВСТО) на Китай. CNPC и «Транснефть» подписали контракт на строительство и эксплуатацию этого участка.

Вместе с тем проблемой остается стремление Китая, несмотря на некоторый спад производства в связи с финансовым кризисом, диверсифицировать внешнеполитических партнеров по энергетическому сотрудничеству. В последнее время Пекин наращивает усилия по установлении тесных связей с энергоемкими государствами Ближнего Востока, Африки и Центральной Азии, а Европу рассматривает как один из крупнейших рынков сбыта своей продукции.

4.5. Активизация России в латиноамериканском регионе и странах Ближнего Востока: проекты «антизападного братства».

Новая страница в отношениях РФ и ряда государств Латинской Америки была открыта Дмитрием Медведевым еще во время его турне по региону в ноябре 2008 года. Позже Россию впервые с официальным визитом посетила президент Аргентины Кристина Фернандес де Киршнер, а 28 января 2009 года состоялся первый после распада СССР российский визит председателя Госсовета и Совета министров Кубы Рауля Кастро.

Политические и экономические авансы странам Латинской Америки являются частью тактического плана Москвы по укреплению своих позиций в регионе с целью оказать психологическое давление на Вашингтон. Речь идет о попытках Москвы продемонстрировать наличие у нее мощного союзнического «тыла», обеспеченного ресурсной базой (углеводородами и вооружением).

Следует отметить определенные успехи России в направлении консолидации латиноамериканского «красного пояса». Бонусом для Москвы стало председательство на открытии в сентябре 2008 года 63-й сессии Генассамблеи ООН в Нью-Йорке никарагуанца Мигеля д`Эското Брокманна (Никарагуа стала второй после РФ страной, признавшей независимость Абхазии и Южной Осетии). В своей приветственной речи он жестко раскритиковал внешнюю политику стран Запада, выступив, по сути, с пророссийских позиций. Брокманн был избран председателем 63-й сессии ГА ООН по предложению региональной группы стран Латинской Америки и Карибского бассейна.

В августе 2008 года вице-премьер правительства РФ Игорь Сечин посещал Кубу «для восстановления отношений». В разгар югоосетинского кризиса Москва решила оказать Кубе, пострадавшей от урагана «Густав», гуманитарную помощь. 15 сентября Сечин опять побывал на Острове Свободы, для «оценки результатов помощи пострадавшим от ураганов «Густав» и «Айк». Перед этим визитом вице-премьер также присутствовал как наблюдатель на сессии ОПЕК в Вене, где по настоянию Венесуэлы и Ирана - двух «пророссийских» участников клуба экспортеров нефти, организация сократила квоты на добычу, пытаясь удержать мировые цены на углеводороды на более высоком уровне.

Куба представляет для российского руководства интерес в силу географической близости к США и ее прежних тесных связей с СССР. Российско-кубинские отношения, пережившие периоды динамики во времена Советского Союза и застоя после его распада, активно развиваются. Важно отметить, что Куба имеет высокий авторитет и влияние в латиноамериканском регионе.

Между РФ и Кубой регулярно проводятся встречи на министерском уровне, а также заседания межправительственной российско-кубинской комиссии, последнее из которых завершилось 23 января 2009 года в Москве подписанием ряда двухсторонних соглашений по сотрудничеству в различных сферах.

В этой связи состоявшиеся переговоры Дмитрия Медведева и Рауля Кастро – с одной стороны, продолжение дальнейшей экспансии РФ в стратегически важный для Вашингтона регион, а с другой – попытки Кубы диверсифицировать контакты в условиях экономической блокады со стороны США.

Ответный визит Кастро принес Кубе много выгодных контрактов в экономике и гуманитарной сфере. В свою очередь, Россия, подчеркивая долгосрочный характер своего интереса к Острову Свободы, приняла решение об оказании Гаване гуманитарной помощи. В частности, Кубе безвозмездно будет поставлено из РФ 25 тысяч тонн зерна для преодоления продовольственной проблемы.

Взаимоотношения с Кубой для России определяются политическими мотивами и фактором военного сдерживания США. Последние 46 лет в отношении Кубы со стороны Вашингтона действует режим торговых санкций, однако Барак Обама не раз заявлял о готовности пойти навстречу Гаване в вопросах экономики. Показательно, что во время турне российского президента Рауль Кастро выразил желание встретиться с тогда еще будущим главой Белого Дома на «нейтральной территории». Готовность Гаваны сесть за стол переговоров с Вашингтоном обусловлена объективной необходимостью в экономическом развитии.

В этой связи активизация контактов РФ с Кубой – это, прежде всего, сигнал для новой администрации США, означающий, что при «реформаторе» Бараке Обаме Москва и далее будет отстаивать свои интересы в стратегически важных для Вашингтона регионах мира. Географическая близость по-прежнему играет важную роль в международных отношениях, поэтому динамика российско-кубинских отношений не в последнюю очередь зависит от влияния американского фактора. Так, в одном из своих предвыборных выступлений Барак Обама выразил готовность нормализовать отношения с Островом Свободы.

При этом, стремясь опередить США в деле финансовой экспансии, РФ форсировала предоставление Кубе госкредита в размере 20 млн. долларов. По-прежнему актуальным остается вопрос и о военно-техническом сотрудничестве Москвы и Гаваны. Для России солидарность с Кубой в вопросах обеспечения безопасности – важный аргумент в переговорах с элитами США. Например, неслучайно в ноябре 2008 года был сделан проброс относительно возможной реанимации Центра радиослежения и перехвата в Лурдесе. Позже кубинское руководство опровергло подобные слухи, ставшие тогда одним из элементов дипломатической игры Москвы с целью прозондировать позицию новой администрации США.

Таким образом, сближение России с Кубой имеет, как экономические, так и внешнеполитические причины, в частности, РФ важно не допустить перехода (даже частичного) острова в «лагерь» США. Достаточно долгое время Куба являлась (с переменным успехом) предметом торга Вашингтона и Москвы, и задача РФ – обеспечить себе максимально выгодные переговорные позиции. Иногда за счет актуализации дискуссий относительно размещения российских военных баз на Кубе.

Одновременно с политическим возвращением на Остров Свободы Россия демонстрирует и духовное влияние. Так в октябре прошлого года в Гаване состоялось открытие собора Казанской Божьей Матери, принадлежащего Русской православной церкви. Кроме того, местное Минобранауки приняло решение увеличить квоту на обучение кубинских студентов в российских вузах.

В середине февраля состоялся краткосрочный визит в Москву президента Боливии Эво Моралеса. Переговоры с боливийским лидером для российского руководства - продолжение стартовавшей в ноябре 2008 года кампании по проникновению России в Латинскую Америку.

Сближение РФ со странами этого континента - поиск Москвой дополнительных механизмов давления на Вашингтон. С учетом прихода к власти в США демократический администрации, объявившей о «перезагрузке» отношений с РФ, такое внимание к латиноамериканскому региону – сигнал «команде» Барака Обамы о намерении Москвы и далее продвигать здесь свои интересы вопреки призыву Белого дома смягчить внешнеполитическую линию.

Причем жесткая позиция России демонстрируется и на других направлениях: в этот контекст вписываются и недавние переговоры министра обороны РФ Анатолия Сердюкова со своим иранским коллегой Мустафой Наджаром. Нерешенность проблемы «иранского ядерного досье» в совокупности с усилением оборонного потенциала этой страны остаются актуальным вопросом на повестке дня администрации Обамы. Поэтому развитие отношений Москвы с «антивашингтонскими» режимами – проверка на прочность Бараку Обаме на фоне его последних «примирительных» заявлений.

В свою очередь, и страны Латинской Америки демонстрируют повышенный интерес к сотрудничеству с Россией. В частности, для Боливии - это возможность снова подчеркнуть антиамериканский характер своей внешней и внутренней политики и одновременно сохранить ведущие позиции на континентальном газовом рынке. Эво Моралес – третий за последние 6 месяцев глава латиноамериканского государства, впервые посетивший РФ. До этого переговоры с российским руководством в Москве, кА уже говорилось выше, провели президент Аргентины Кристина Фернандес де Киршнер и председатель Госсовета Кубы Рауль Кастро.

Латинская Америка в период президентства Джорджа Буша-мл. оставалась на периферии интересов США, что во многом и привело к ее тотальному «полевению». Барак Обама, ввиду актуализации «афганской» проблематики, не намерен существенно менять политику в отношении соседей, сосредоточившись на Восточной Азии. Такой расклад предоставляет России большее пространство для маневра на латиноамериканском континенте, который, однако, может быть ограничен влиянием мирового финансового кризиса.

При этом практическая выгода от российской экспансии в страны Латинской Америки находит выражение в подписании ряда контрактов во время визитов первых лиц. В случае с Боливией на повестке дня, прежде всего, энергетическое взаимодействие.

Одновременно Боливия выступает сторонницей укрепления и расширения региональной интеграции. Она является членом Боливарианской альтернативы для Америк и вместе с Венесуэлой и Кубой играет ведущую роль в этой организации. Администрация Моралеса стремится диверсифицировать свои внешнеполитические и экономические отношения, что подтверждает его визит в Россию.

Боливия в силу крупных углеводородных запасов намерена повысить собственную значимость в обеспечении континента нефтью и газом. В роли главного боливийского контрагента выступает Бразилия, руководство которой в прошлом году подписало с «Газпромом» предварительное соглашение о совместном освоении месторождений штата Рио-де-Жанейро. В этой связи интерес к нефтегазовой сфере в России и Боливии носит обоюдный характер. Игра на противоречиях Боливии и Бразилии как двух крупнейших энергетических игроков может быть использована РФ с целью закрепить свое присутствие в Латинской Америке.

Об этом, например, свидетельствует тот факт, что незадолго до российского визита Моралеса, Москва и Ла Пас договорились о графике работ по развитию газовой отрасли Боливии до 2030 года в соответствии с утвержденным генеральным планом.

Правда, проблема состоит в том, что краткосрочные проекты по добыче газа в Боливии, несмотря на свою привлекательность, достаточно дорогостоящие для вложений в период кризиса. На фоне параллельно реализуемых сценариев в Европе и Азии российская энергетическая «экспансия» в Боливию несет в себе высокие риски. Однако в долгосрочной перспективе «Газпром» заинтересован в том, чтобы стать не только одним из центральных игроков континента, где активно обсуждаются планы создания единой ГТС, но и выйти на рынок Северной Америки. В этой связи для России важно стабильное функционирование политической системы Боливии, где сейчас активно обсуждается инициатива Моралеса о проведении референдума по продлению президентских полномочий до 2014 года.

Латиноамериканским прецедентом и примером для Боливии по изменению Основного закона стала Венесуэла. 15 февраля 2009 года по итогам общенационального референдума о внесении поправок в конституцию президент страны Уго Чавес получил возможность переизбираться на высший государственный пост неограниченное количество раз.

Венесуэльский сценарий, в свою очередь, будет способствовать понижению инвестиционных рисков деятельности РФ в этой стране. Россия до последнего времени проявляла в отношениях с Венесуэлой осторожность, скорее, создавая видимость контригры против США на латиноамериканском континенте, но при этом не оформляя политических и экономических альянсов с режимом Уго Чавеса.

Осторожность обусловлена тем, что российские элиты предпочитают ограничиваться относительной безболезненной тактикой «мелких уколов», в которую вписываются совместные российско-венесуэльские учения, энергетическое и военно-техническое партнерство. Также в этом контексте представляет интерес информационный вброс о возможном присоединении Москвы к группе ALBA – Боливарианской альтернативы для Америки, появившейся после участия Дмитрия Медведева в прошлогоднем саммите группы. Эта международная организация создана для содействия торговле и кооперации между социалистическими государствами и противостоянию продвигаемым США проектам зон свободной торговли.

За последние два года Чавес заключил в Москве контракты на поставку вооружений на сумму $8 млрд. Расширение военного партнерства происходит и по линии ВВС и ВМФ. В середине сентября 2008 года в Венесуэле приземлились два российских стратегических бомбардировщика Ту-160, совершавших учебно-тренировочные полеты над нейтральными водами. А через несколько дней из Североморска вышли военные корабли Северного флота РФ, перед которыми была поставлена задача провести совместные учения с венесуэльскими ВМС.

В Черном море после российско-грузинского конфликта появились военные корабли США, и наращивание военных связей с Каракасом стало российским ответом на американские «силовые» инициативы. В Соединенных Штатах присутствие российских кораблей в Карибском море подверглось жесткой критике и, по всей видимости, этот момент привлекает особое внимание новой администрации Белого дома. По мнению американских политиков, заключив союз с Никарагуа и Венесуэлой, двумя странами, которые поддержали российские действия на Кавказе, Москва вполне может угрожать главной торговой артерии США.

В условиях имевшего место понижения международных «котировок» администрации США Каракас параллельно форсирует укрепление собственных позиций в «антивашингтонском» мире.

Дополнительным стимулом к росту внешнеэкономической активности Чавеса стала внутриполитическая нестабильность в его стране. В Венесуэле региональная власть (особенно на уровне штатов) пользуется довольно большой степенью автономии от центра, а потому ни один серьезный проект не может быть реализован без политической поддержки со стороны местных властей. В этой связи укрепление властных позиций Чавеса направлено на минимизацию угрозы протеста со стороны оппозиции, ориентированной на более тесную кооперацию с США по целому спектру вопросов.

В условиях временного отсутствия дееспособной администрации США, вызванного предвыборной кампанией, Россия предприняла ряд внешнеполитических шагов, направленных на более четкое прояснение будущей международной политики Барака Обамы, в том числе и ближневосточной. В частности, Москву дважды за 2008 год посетил глава Палестинской национальной администрации Махмуд Аббас. Такие мероприятия носят как силовой, так и дипломатический характер. Все они ставят цель, с одной стороны, продемонстрировать наличие у РФ самостоятельной внешнеполитической линии, а с другой – «разведать» будущую политику США по ряду актуальных направлений.

Одно из них – Ближний Восток. В частности, в 2008 году Россия активно стремилась повысить собственную значимость в процессе урегулирования ближневосточного конфликта. На данный момент лидирующие «миротворческие» позиции в нем занимают США, в то время как РФ отводится роль второго плана.

Вашингтон традиционно позиционировал себя как региональный союзник Израиля, однако с приходом в Белый Дом Барака Обамы ситуация может быть заметно скорректирована. Несмотря на то, что во время своей предвыборной кампании он совершил визит в Израиль, направив таким образом прямой «позитивный» сигнал еврейской диаспоре в США, составляющей значительную часть американского электората, позиция «команды» Барака Обамы на Ближнем Востоке относительно диверсифицирована. Так Обама, в отличие от своего предшественника, достаточно лояльно относится и к арабским элитам. В этой связи высок риск контригры против РФ со стороны ПНА, которая может усмотреть в лояльном к себе отношении со стороны США возможность извлечь из этого максимальные дивиденды. Особенно на фоне значительного имиджевого поражения, понесенного движением ФАТХ (представителем которого является Аббас) в результате ракетных атак Израиля на Сектор Газа.

Российская делегация не раз принимала участие в саммитах международной «четверки», однако ей так и не удалось добиться реализации своего главного проекта – проведения международной конференции в Москве с участием всех заинтересованных сторон. 16 декабря 2008 года «четверка» все же одобрила проведение конференции в 2009 году, однако ключевым препятствием для этого может стать отчасти «проарабская» позиция Барака Обамы. При этом уже сейчас известно, что лидеров группировки ХАМАС, воюющей с ФАТХ и установившей сейчас власть в Секторе Газа, на эту московскую конференцию не пригласят, поскольку формат форума этого не предусматривает. Дипломаты пока рассчитывают пригласить руководителей Израиля и ПНА, а также тех государств, которые могут оказать содействие палестинцам и израильтянам в достижении мира в регионе.

Латентная цель проведения конференции в Москве – перехватить у США миротворческую инициативу. Первые мирные переговоры по палестино-израильскому конфликту состоялись в ноябре 2007 года в американском Аннаполисе. Пред властями Израиля и палестинским руководством была поставлена цель – добиться мирного соглашения до 20 января 2009 года, когда президент США Джордж Буш покинет Белый дом. Однако переговоры между израильской и палестинской стороной осложнились военными операциями армии Израиля в Секторе Газа и непрекращающимися обстрелами палестинскими боевиками юга Израиля.

Другой тестовый прием, использованный российской стороной с целью подорвать имидж американских демократов как миротворцев, - информационный вброс относительно продажи Ирану ракетно-зенитного комплекса С-300. В последний раз МИД РФ опровергал возможность поставок иранцам С-300 в октябре 2008 года. В целом же информационная кампания по «продаже» ракетных зенитных комплексов Тегерану – часть дипломатического торга, в ходе которого Москва выбивала из западных стран и Израиля некие преференции, пользуясь тем, что С-300 и сегодня остаются одной из наиболее передовых противоракетных систем в мире. Комплекс обладает высокой помехозащищенностью и способен одновременно обстреливать до 24 целей с наведением на каждую цель 2 ракет с одной пусковой установки или 4 ракет с двух установок.

Еще одним претендентом на партнерство с Россией является Сирия. В Сочи, спустя несколько дней по завершении «пятидневой войны», состоялись переговоры Дмитрия Медведева и президента Сирии Башара Асада. Ключевая тема переговоров – двустороннее военное сотрудничество. В условиях длительной напряженности в отношениях между Россией и Украиной вокруг базы Черноморского флота РФ в Севастополе в СМИ появились информационные вбросы о возможном перемещении базы ВМФ РФ в сирийский порт Тартус. Позже такой проект озвучил и сирийский президент накануне своих переговоров с Медведевым.

Однако, по словам официальных лиц РФ и Сирии, в ходе состоявшихся переговоров такой вопрос не поднимался, однако его актуализация имела, прежде всего, геополитический подтекст. В условиях новой борьбы за сферы влияния между РФ и США Москве необходимо продемонстрировать наличие у нее пространства для маневра. «Запасной аэродром» в Сирии может стать ответом НАТО (прежде всего, США) на тесное вовлечение альянса в кавказский конфликт.

В сближении с Москвой заинтересован и Дамаск. В период международной напряженности Сирия рассчитывает получить от России еще больше преференций. В частности, речь идет о поставках новой партии вооружений для оборонительных нужд страны. По словам министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, «это необходимо Сирии для поддержания баланса сил в регионе». Не случайно Башар Асад открыто поддержал действия РФ в Южной Осетии.

Визит сирийского президента в Россию привлек пристальное внимание Израиля. Дело в том, что Тель-Авив недоволен военно-техническим сотрудничеством Москвы и Дамаска, поскольку расценивает его как «военное спонсорство» режима Асада и группировки «Хезболла», несмотря на то, что в последнее время между Сирией и Израилем наметилось некоторое потепление отношений. В частности, стороны договорились возобновить переговоры при посредничестве Турции, пока, правда, только на уровне премьерских канцелярий.

Пресс-секретарь тогда еще премьер-министра Израиля Эхуда Ольмерта заявила о том, что в среднесрочной перспективе глава израильского правительства может также посетить РФ. Судя по всему, целью этого визита должно стать не только прояснение позиции РФ относительно военных проектов с Сирией (Дамаск заявил, что готов разместить у себя российские военные комплексы «Искандер» в ответ на американскую систему ПРО в Европе), но и устранение напряженности в российско-израильских отношениях в связи с ситуаций в Закавказье. Лояльность российских элит была необходима Израилю также для дальнейшего давления на Иран: Тель-Авив, судя по всему, допускал еще большее сближение Москвы и Тегерана как ответ на антироссийскую кампанию в США. К слову, визит Ольмерта в Москву так и не состоялся, но Израиль все же поспешил снять претензии со стороны РФ, публично отказавшись от военных сделок с Грузией.

» Часть 5. Регионы и региональное развитие