Россия 2007. Часть 4. Внешняя политика России

( Фрагмент книги «Россия 2007. Тенденции развития» )

Содержание:

• 4.1. Отношения с США и ЕС – политическое «охлаждение» на фоне инвестиционного бума ↓
• 4.2. Отношения с Китаем: новый друг или опасный противник? ↓
• 4.3. Отношения с постсоветскими государствами: «в фокусе» энергетический потенциал Центральной Азии ↓
• 4.4. Проблема независимости Косово и «игра» России на Балканах ↓
• 4.5. 2008 год: внешнеполитические перспективы ↓

4.1. Отношения с США и ЕС – политическое «охлаждение» на фоне инвестиционного бума

В 2007 году отношения России со странами Запада определялись как внешнеполитической конъюнктурой, так и ходом внутриполитических процессов в РФ. К первым следует отнести растущую потребность западных игроков в энергоресурсах и наличие у России возможностей для их удовлетворения. Помимо борьбы за ресурсы свою актуальность сохраняли следующие ключевые внешнеполитические вопросы: нерешенность проблемы «иранского ядерного досье», отсутствие прогресса в определении статуса края Косово, а также правительственный кризис в Пакистане, имеющем статус ядерной державы.

2007 год прошел под знаком последовательной реализации российским руководством заявленной еще в 2006 году стратегии «энергетической сверхдержавы». Особую актуальность она приобрела в связи с предстоящим в марте 2008 года переформатированием системы власти в РФ и перспективами перераспределения ключевых государственных активов.

При этом во взаимоотношениях с зарубежными партнерами, особенно с США и ЕС российские власти придерживались гибкой позиции: с одной стороны, они периодически (зачастую в жесткой форме) напоминали европейским и американским элитам о «суверенности» своей демократии, а с другой – стремились не допустить серьезного охлаждения отношений.

2007 год был ознаменован подписанием серии важных контрактов, заключенных российскими компаниями с европейскими партнерами. Более того, ушедший год можно назвать годом взаимного инвестиционного бума. В 2007 году окончательно распался «евротреугольник» Москва-Берлин-Париж» с уходом с поста президента Франции Жака Ширака.

Новые элиты крупнейших европейских держав – Германии, Франции, Великобритании и Италии – сделали в 2007 году ставку на «атлантические принципы» во внешней политике. Это выражалось, прежде всего, в солидарности с Вашингтоном по ключевым международным вопросам (проблема «иранского ядерного досье», перспективы Косово, снижение энергетического присутствия России в Европе). Однако за счет поддержки «из-за океана» лидеры намерены решить главным образом собственные задачи.

В частности, Ангела Меркель, став в 2005 году федеральным канцлером, намерена консолидировать европейское сообщество, причем лидером данного процесса как раз и призван стать Берлин. С аналогичными тезисами в мае 2007 г. к власти во Франции пришел голлист Николя Саркози, проамериканские убеждения которого резко контрастировали с умеренными взглядами его предшественника.

Италия же является одним из немногих государств ЕС, где после смены руководства и ухода с политической сцены «личного друга» Путина, Сильвио Берлускони, по-прежнему наблюдалось стремление сохранить стабильные отношения с РФ.

Рим даже при Проди продемонстрировал Москве свою лояльность, например, во время российско-белорусского энергокризиса. Дело в том, что Италия связана с Россией общим энергетическим проектом, снижающим зависимость местного рынка от политической конъюнктуры транзитных стран. Согласно подписанному в ноябре 2006 года соглашению между «Газпромом» и итальянской нефтегазовой компанией ENI, российский госконцерн получил возможность поставлять «голубое топливо» на третий по величине после Германии и Великобритании экспортный рынок Европы, а ENI было обещано участие в покупке топливных активов в России. Объем поставок будет увеличиваться до 3 млрд. куб.м. поэтапно к 2010 году.

В 2007 году итальянцы поставили вопрос о вхождении своих крупных энергетических компаний (нефтегазовой ENI и электроэнергетической ENEL) в капитал «Газпрома». По словам министра промышленности и энергетики РФ Виктора Христенко, на сегодняшний день 49% акций госконцерна принадлежит иностранным бизнес-структурам. В рамках этого может происходить перераспределение квот в пользу тех или иных зарубежных партнеров. Характерно, что ранее на аналогичную просьбу со стороны президента Николя Саркози российское руководство отреагировало весьма скептически. Это свидетельствует о готовности Москвы пойти на уступки Риму в обмен на последующее получение доступа к конечному потребителю на емком и прибыльном итальянском рынке.

Более того, ENI в январе 2008 года приобрела, с разрешения российских властей, активы на территории РФ - «Арктикгаз» и «Уренгойл». Контракты на поставку российского газа в Италию охватывают период до 2035 года.

В пользу России складывается и внутриполитическая конъюнктура в Италии, где в конце января 2008 года в отставку подал премьер-министр Романо Проди, так и не сумев противостоять внутрипартийной оппозиции. Теперь на правительственный пост снова претендует давний союзник Путина Сильвио Берлускони, хотя и «поздний» Проди был вполне «приемлем» для развития партнерства с РФ.

О твердом намерении «Газпрома» реализовать намеченную стратегию свидетельствует и подписание Дополнения к Меморандуму о взаимопонимании между главными участникам проекта South Stream («Южный поток») – «Газпромом» и ENI, предусматривающего создание совместного предприятия для выработки ТЭО. Планируется, что, как и в случае с северным аналогом маршрута, проектом Nord Stream, «Газпром» получит контрольный пакет акций (51%) в компании-операторе, тогда как другие иностранные участники - квоты за счет перераспределения доли ENI.

На фоне аналогичного успеха российских энергетиков, достигнутого в ходе переговоров с премьер-министром Нидерландов Яном-Петером Балкененде, прогресс по «Южному потоку» выглядит как очередная победа Москвы в реализации энергетической стратегии в Европе. Более того, ENI предложила «Газпрому» принять участие в ряде проектов в Северной Африке. Это делает Италию практически единственным гарантированным союзником РФ в ЕС.

Своеобразным триумфом «Южного потока» стало присоединение к нему в феврале 2008 года Сербии. Эта сделка носит в большей степени политический, нежели экономический характер, поскольку свидетельствует о достаточной лояльности к России переизбранного 3 февраля «прозападного» президента Бориса Тадича. Кроме того, по нашим оценкам, успех другой крупной российско-сербской сделки – продажи «Газпрому» контрольного пакета акций местного нефтегазового концерна NIS - был напрямую связан с перспективами территориальной целостности Сербии: не исключено, что подписание соглашения произошло в обмен на смягчение российской позиции по Косово. Ранее Тадич скептически относился к подобной экспансии РФ на энергорынок страны. Поэтому есть основания предполагать, что за контрактом стоял нерешенный «косовский вопрос».

Серьезное продвижение в деле российско-европейского сотрудничества является позитивным сигналом западному бизнесу. В прошлом году, например, состоялся запуск Южно-Русского месторождения, призванного стать ресурсной базой для газопровода Nord Stream. Формат запуска месторождения продемонстрировал новые принципы Москвы в отношениях с зарубежными партнерами. «Газпром» реализовал первую крупную сделку в Европе, предусматривающую допуск немецких компаний к добыче газа в России в обмен на передачу российскому холдингу европейских энергетических активов.

Это означает, что отныне Россия готова допускать крупные западные энергетические корпорации к своим месторождениям на паритетной основе - в обмен на допуск российских компаний к европейским активам, в т.ч. в сфере транспортировки, хранения и распределения углеводородов. Был и общеполитический контекст: «преемник» Владимира Путина продемонстрировал стремление расширять сотрудничество на взаимной основе. О значении этого проекта для обеих сторон говорит тот факт, что символическую кнопку нажимали чиновники самого высокого ранга (Россию представлял первый вице-премьер Дмитрий Медведев, а со стороны Германии в церемонии принял участие министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер).

В большинстве СМИ, особенно западных, уделяют основное внимание именно политическому измерению этой сделки. Символично, что запуск месторождения состоялся практически одновременно с подписанием соглашений с Туркменистаном и Казахстаном о строительстве Прикаспийского газопровода и созданием совместной с Грецией и Болгарией компании по разработке ТЭО строительства нефтепровода Бургас-Александруполис. Тем самым, Москва рассчитывает оказать давление на критиков в Евросоюзе с целью продемонстрировать отсутствие у них энергетической альтернативы.

Так, уже накануне церемонии запуска месторождения Берлин скорректировал свою публичную позицию относительно политических процессов внутри России. Если после декабрьских выборов в Госдуму РФ представитель аппарата федерального канцлера Томас Штег раскритиковал ход голосования и назвал Россию «недемократичной страной», то накануне визита в офис «Газпрома» Штайнмайер публично дистанцировался от критики в адрес российского руководства и избирательных процедур РФ.

Таким образом, немцы в очередной раз продемонстрировал готовность закрыть глаза на политику, когда дело касается их экономических интересов. В аналогичном ключе действуют и компании других крупных европейских держав. Так французской Total доверено участие в освоении Штокмановского месторождения. Взамен «Газпром» был допущен к распределительным энергосетям этих стран, а французские и итальянские чиновники все более аккуратно высказываются по поводу политических процессов в России и не склонны поддерживать риторику насчет «угрозы зависимости Европы от «Газпрома».

В частности, достаточно партнерские отношения сложились между Москвой и Парижем с приходом к власти «консерватора» Николя Саркози. Победив на антироссийской риторике, он, тем не менее, четко разделяет политику и экономику, что находит выражение, например, в активном проникновении французского бизнеса в энергетический сектор РФ и отказе от антироссийских инициатив (в феврале 2008 года стало известно, что компания Gaz de France приостановила участие в реализации альтернативного «Южному потоку» газопровода Nabucco). Эти страны в конце 2007 года подписали соглашение о консолидации страхового рынка.

Французская группа АХА (крупнейший страховщик национального рынка) и основные акционеры российской Группы РЕСО подписали соглашение о создании двух совместных предприятий по страхованию жизни. По условиям соглашения, АХА получает не менее 50% акций в СП по страхованию жизни и 36,8% акций в СП по страхованию иному, чем страхование жизни, в котором ЕБРР сохранит 6,2%. Остальные акции в упомянутых СП получили пропорционально акционеры ОСАО «РЕСО-Гарантия». Инвестиции французской стороны в СП по страхованию иному, чем страхование жизни, составят 810 млн. евро, что касается инвестиций в СП по страхованию жизни, то их размер будет определен сторонами после утверждения стратегического плана развития компании на 3-5 лет. Неотъемлемой частью соглашения является предоставление французской стороной Группе РЕСО кредитной линии сроком на 5 лет и размером до $1 млрд.

Покупки иностранцами российских страховщиков продолжались весь год, и по сути, на российском рынке представлены уже все глобальные страховщики. Однако эту сделку можно назвать одной из самых крупных в истории страхового рынка. Сопоставимая по объемам вложений сделка была заключена между немецким Allianz и РОСНО. Идет закономерный процесс проникновения иностранцев на российский рынок, что во многом обусловлено стабилизацией инвестиционного климата и определенными политическими ожиданиями, имеющимися у европейских партнеров относительно предстоящего процесса переформатирования власти в РФ.

В течение года Москва наращивала контакты и с «малыми» странами Европы, поскольку рассчитывает таким образом упрочить собственные энергетические (и, как следствие, политические) позиции в Евросоюзе. В октябре 2007 года Москву посетил премьер-министр королевства Нидерланды Ян-Петер Балкененде. Королевство является вторым торговым партнером РФ в Европе после Германии и крупнейшим прямым инвестором в экономику России. И это несмотря на то, что Амстердам в своей внешней политике ориентируется на США, а Балкененде возглавляет крупнейшую в голландском парламенте фракцию Христианско-демократический призыв (CDA). Однако, в отношениях с Россией нынешнее голландское правительство, вопреки политической конъюнктуре в ЕС, делает ставку на общность экономических интересов. В основу сотрудничества с Амстердамом положена актуальная тема энергетики. Именно на этом направлении Москва рассчитывает реализовать давнюю концепцию проникновения на рынок конечного европейского потребителя. По итогам визита Балкененде в Москву между «Газпромом» и голландской компанией Gasunie было подписано соглашение, в соответствии с которым последняя получает 9% в уставном капитале Nord Stream. Это означает, что «Газпром» автоматически получает прямой выход на рынок Великобритании, поскольку приобретает опцион на выкуп 9% BBL Company. Эта компания владеет газопроводом, соединяющим Нидерланды и Великобританию.

А в апреле Владимир Путин провел встречу с представителем другой «малой» страны ЕС - с австрийским канцлером Альфредом Гузенбауэром. Австрия с точки зрения энергетического влияния представляет для России существенный интерес. Страна является крупнейшим распределительным центром в Европе. Австрийское руководство неоднократно заявляло, что заинтересовано в увеличении импорта «голубого топлива» из РФ. В частности, в 2006 году ее представитель в Совете ЕС Мартин Вукович заявил, что его страна готова увеличить объемы импорта газа из различных источников, в первую очередь, из РФ. Данное заявление было сделано после российско-украинского кризиса вокруг газовых поставок, однако реакция австрийского руководства, в отличие от Германии, на конфликт оказалась относительно умеренной

Тем не менее, политические отношения РФ и Запада, несмотря на значительные экономические подвижки, по-прежнему остаются непростыми. Немаловажным с точки зрения взаимодействия РФ и Запада оказалось обсуждение темы «преемника». Развязка наступила в декабре 2007 г., когда Владимир Путин поддержал выдвижение кандидатуры первого вице-премьера Дмитрия Медведева на должность президента Российской Федерации. Следует отметить достаточно спокойную, а порой позитивную реакцию США и ЕС на презентацию «преемника». Это объясняется как либеральным имиджем самого Медведева, так и окончательным снятием с повестки дня вопроса о «третьем сроке» Путина, что воспринималось бы на Западе как открытое нарушение демократических процедур и Конституции РФ. Выдвижение «юриста» и «умеренного либерала» Медведева напрямую «адресовано» Евросоюзу, прежде всего, стратегическим партнерам России в ЕС, таким как Германия, Италия и Франция.

В политическом измерении международных отношений российское руководство стремится к «диверсификации» рисков. Так, РФ все же реализовала угрозу введения моратория на участие в ДОВСЕ, при этом продолжая настаивать на необходимости поиска компромисса, который бы убедил российское руководство в среднесрочной перспективе мораторий снять (12 декабря 2007 г. указ Владимира Путина о введении моратория на участие России в ДОВСЕ вступил в силу).

В перспективе переговорный процесс с Североатлантическим альянсом продолжится и будет иметь характер политического торга. Приостановка участия России в ДОВСЕ является определенным внешнеполитическим поражением Вашингтона, поскольку данная ситуация продемонстрировала «ограниченность» влияния Администрации Джорджа Буша на руководство РФ.

В декабре 2007 года вновь обострились и российско-британские отношения из-за намерений РФ закрыть все региональные отделения Британского Совета (British Council), за исключением Москвы и Санкт-Петербурга. Вопреки настойчивым призывам Лондона и лично премьер-министра Гордона Брауна отказаться от такой инициативы, российский МИД заявляет этот шаг как принципиальную свою позицию.

Если в отношении Великобритании российское руководство применяет политику «кнута», то с другим критиком России – Польшей, отношения стабилизируются: в данном случае определяющим фактором является относительно конструктивная позиция нового польского премьера Дональда Туска, которую он занял относительно двустороннего сотрудничества. Так, после прихода к власти по итогам парламентских выборов 21 октября 2007 года «умеренного» Туска РФ сняла ограничения на поставки польского мяса. Как только это намерение было обнародовано Минсельхозом РФ, Туск, в свою очередь, изъявил готовность снять вето с подписания базового Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между РФ и ЕС. С приходом к власти в Польше «либерала» Туска «антироссийские» силы во главе с «неоконсерватором» президентом Лехом Качиньским оказались разобщены.

Однако весьма конфликтный характер отношений в минувшем году у Москвы сложился с Вашингтоном. Если сотрудничество РФ и стран ЕС определялось энергетическими возможностями первой, то в отношениях с США «первую скрипку» играл военный фактор. Эти отношения нередко рассматривают в контексте международной военной безопасности, гарантом которой позиционирует себя Североатлантический альянс. Во-первых, на данный момент в мире не сформирована альтернативная НАТО военно-политическая организация, которая бы обладала сопоставимым по масштабу влиянием. Это во многом ущемляет интересы РФ, претендующей на статус «великой державы». Российское руководство в последнее время активизировало поиск союзников как на постсоветском пространстве, так и на дальних рубежах. Если на территории бывшего СССР Москва рассчитывает стать «локомотивом» ОДКБ, то в Азии Россия привлекает к сотрудничеству Индию и Китай, а с недавних пор и Пакистан.

Второй аспект является прямым следствием первого. Дело в том, что в переговорном процессе по размещению системы ПРО в Европе Россия пока терпит поражение. Ни одна ее контринициатива (угроза нацеливания на ЕС межконтинентальных ракет, предложение о совместном с США использовании Габалинской РЛС в Азербайджане (Владимир Путин озвучил это предложение в ходе июньского саммита «большой восьмерки» в немецком Хайлигендамме), введение в декабре моратория на ратификацию ДОВСЕ) не повлияла на планы Пентагона. Показательно, что в этом вопросе на стороне Вашингтона выступили практически все страны НАТО, несмотря на то, что ранее блок раздирали противоречия. Однако категорически против размещения ПРО выступают американские демократы, всерьез претендующие на высшие государственные посты в США после президентских выборов в ноябре 2008 года. Поэтому проект ПРО можно назвать не более чем имиджевым ходом республиканской Администрации Джорджа Буша, направленным на демонстрацию «силового» преимущества Вашингтона над Москвой.

США, как и РФ, уже находятся во власти президентской электоральной кампании. В отличие от российского варианта, где текущая внешняя политика в значительной мере была ориентирована на будущего «преемника», в Соединенных Штатах международная активность президента Буша призвана спасти репутацию нынешнего главы Белого дома, а также создать хотя бы минимальные предпосылки для победы республиканцев на грядущих выборах. Факторами, повлекшими ухудшение международного имиджа США, стали: война в Ираке и отсутствие стабильности в Ближневосточном регионе в целом, варварская казнь Саддама Хусейна, ливано-израильская война, во многом инспирированная Вашингтоном, нерешенность проблемы «иранского ядерного досье», геополитическая потеря Латинской Америки - традиционной «вотчины» Белого Дома.

При этом стороны стремятся сохранить существующий уровень отношений, не реализуя глобальной стратегии «гонки вооружений», как это было в период советско-американского противостояния 1950-1980-х гг. Что касается развертывания системы ПРО в Европе, то это достаточно долгий как с военной, так и с юридической точек зрения процесс, что лишний раз доказывает использование угрозы «гонки вооружений» исключительно с целью психологического давления на Россию. Соединенные Штаты предпринимали (и, скорее всего, будут предпринимать и после президентских выборов) попытки в очередной раз обвинить РФ в нарушении прав человека, публикуя социологические исследования и данные в этой области, а также периодически демонстративно сомневаясь в легитимности избрания Дмитрий Медведева (наиболее вероятного победителя президентской кампании в РФ).

Кстати, именно с выдвижением Медведева в отношении России стал применяться один из наиболее популярных в деловой среде приемов. Его суть состоит в давлении на партнера по переговорам до тех пор, пока тот окончательно не сдаст свои позиции. Дополнительным фактором являются уже имеющиеся уступки, на которые переговорщик пошел ранее. В случае с Россией такой уступкой можно считать выдвижение на президентский пост умеренного либерала Дмитрия Медведева, а не представителя силовой политической группировки. Теперь от РФ ожидают новых «послаблений», с целью чего и оказывалось жесткое политическое давление «извне» накануне выборов.

Так, о решении бойкотировать выборы объявили друг за другом три ведущие «смотрящие» структуры. Помимо БДИПЧ о своем отказе наблюдать за выборами уведомила ЦТК Парламентская ассамблея (ПА) ОБСЕ, представляющая парламентариев из 65 стран, а затем с ней солидаризовался Северный совет, представляющий наблюдателей от Дании, Норвегии, Швеции, Финляндии и Исландии.

Проблема состоит в том, что Россия и ее западные партнеры имеют разный подход к определению демократии. По мнению российского руководства, РФ уже демократическая страна, и предъявление повышенных требований к наблюдению за процессом выборов посягает на ее суверенитет. Европейцы, наоборот, считают, что РФ до сих пор не является страной «победившей демократии», в связи с чем необходимо вести тщательный мониторинг ее избирательных процедур.

Тональность статей в европейской прессе в целом не отличается от риторики международных наблюдателей. Большинство изданий склонны обвинять как нынешнее, так и предполагаемое руководство России в отказе от демократических практик, стремясь таким образом поставить легитимность власти в РФ под угрозу. Однако в данном случае политика и экономика сильно диверсифицированы. Европейские политики примут к сведению отказ наблюдателей от ОБСЕ и Северного совета присутствовать на российских выборах, однако в итоге признают легитимность власти нового российского президента. В ЕС, так же как и в США, делают ставку на победу Дмитрия Медведева, выдвижение которого практически все западные институты восприняли положительно.

4.2. Отношения с Китаем: новый друг или опасный противник?

КНР претендует на статус альтернативного центра мирового влияния. Последовательная экспансия китайского капитала дает повод предположить, что в среднесрочной перспективе «Поднебесная» станет серьезной политической и экономической альтернативой Соединенным Штатам и России еще и потому, что является образцом т.н. «незападной» демократии, которая наращивает свое мировое присутствие в странах «третьего мира». Так, Китай является партнером РФ по неформальному объединению BRIC, в котором, помимо этих стран числятся также Бразилия и Индия. В рамках данного формата ключевыми партнерами РФ все же выступают Китай и Индия, тогда как Бразилия рассматривается лишь как возможный союзник Москвы в Латинской Америке. Пекин и Дели вместе с Москвой нередко рассматриваются в качестве «стратегического треугольника», где, как и в случае с западными партнерами, приоритетной сферой сотрудничества является энергетика. В то же время, и в отношениях России и Китая на некоторых направлениях возникает конкуренция.

В частности, конкуренция наблюдается в рамках Шанхайской организации сотрудничества, в которой также состоят такие ресурсоемкие центральноазиатские республики, как Казахстан, Узбекистан и Таджикистан. А в феврале 2007 года турне по Африке, на влияние в которой также претендует Россия, совершил председатель КНР Ху Цзиньтао. Китай в последнее время становится едва ли не основным инвестором африканской экономики. Причем преимущество «Поднебесной» заключается в том, что страна предоставляет дешевую рабочую силу, а также не отворачивается от откровенно авторитарных режимов, в частности, от Судана, где до сих пор не решен конфликт вокруг провинции Дарфур.

Растущая экономика Китая требует все больших сырьевых поступлений. В силу отсутствия таковых в самой КНР правительство расширяет сферы влияния, причем, как говорилось, китайское руководство не смущает сотрудничество с «недемократическими» режимами в таких государствах, как Судан и Либерия. К тому же сказывается растущее влияние Китая в мире, а преобладание на богатом сырьем (нефть, газ, золото, лес, алмазы) африканском рынке только прибавляет китайскому руководству политические очки в неформальной борьбе за лидерство с США и Россией.

В последнее время Китай заметно активизировался в Центральной Азии, стремясь воспользоваться неопределенностью во внешнеполитической ориентации республик региона, чтобы расширить свое влияние. КНР изначально находилась в менее выгодных условиях по сравнению с основными конкурентами. В отличие от России она не имела недавнего общего прошлого с новыми государствами ЦА, а значит, сохраняющихся культурных и экономических связей, а в отличие от США не могла осуществлять широкомасштабную экономическую и военную экспансию в регионе во многом из-за настороженного отношения центрально-азиатских республик к своему восточному соседу.

Поэтому изначально Пекин избрал осторожную тактику проникновения в регион, делая упор на экономическом сотрудничестве и привлекая государства Центральной Азии выгодными условиями по предоставлению экономической помощи, например, в виде льготных кредитов.

Что касается российско-китайских отношений, то руководство КНР заинтересовано в российских энергоресурсах, поскольку темпы промышленного производства «Поднебесной» требуют все большей энергетической «подпитки». Кроме того, Китай снабжает северного соседа дешевой продукцией промышленного производства, что повышает роль Москвы как крупного импортера местной экономики.

Однако о серьезных прорывах в «российско-китайской дружбе» говорить пока не приходится. Во-первых, сказываются растущие претензии Пекина на влияние на процесс принятия глобальных внешнеполитических решений. Это выражается, в частности в особой роли, которую Китай играет в обсуждении северокорейской проблемы и в определении статуса Косово. Соперничество РФ и КНР все больше ощущается и в борьбе за рынки стран «третьего мира.

Серьезно тормозится и российско-китайское сотрудничество в сфере поставки энрегоресурсов, что косвенным образом свидетельствует о победе внутри РФ «либерального» проекта над «силовым». Именно выбор приоритетного направления энергетической экспансии стал опосредованным противостоянием этих двух номенклатурно-политических группировок в структуре российской власти. Однако в минувшем году фактически замороженным оказалось строительство нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан. В Западной Европе «Газпром» создает перспективные маршруты до Италии, Германии, Болгарии, Сербии, поскольку там есть игроки, готовые покупать российские ресурсы по рыночным ценам. В Северо-Восточной Азии есть только две подобные страны - это Южная Корея и Япония. Но «Страна восходящего солнца» активно вкладывается в Сахалинские нефтегазовые проекты, вследствие чего лишена острой необходимости инвестировать в ВСТО.

Что касается Республики Корея, то для российских углеводородов существуют, прежде всего, географические трудности: через КНДР нефтепровод прокладывать трудно, а по территории Китая и по дну моря экономически невыгодно. При этом важно отметить, что КНР не собирается покупать ни нефть, ни газ по рыночной цене. Поскольку сохраняется угроза продажи «черного золота» со значительной скидкой, то необходимо развивать отношения и с Японией, и с Южной Кореей, чтобы Китай не оказался в роли монопольного покупателя.

Аналогичная ситуация наблюдается и в газовом секторе, где Пекин активно играет «на понижение». «Газпром» и Китайская национальная нефтегазовая корпорация (CNPC) продолжают вести переговоры по цене на экспорт российского «голубого топлива». Общая протяженность газопровода из Западной Сибири в Китай должна быть около 2,7 тыс. км, ТЭО проекта «Алтай» было завершено в мае 2005 года. В свете подписания Китаем в июле 2007 года договора на приобретение газа из Туркменистана по цене $90 за 1 тыс. кубометров, китайская сторона настаивает на сходной цене в переговорах с «Газпромом». Но Россия приводит в пример экспортную цену на топливо для европейских стран ($230-250 за 1 тыс. кубометров) и предлагает КНР цену не ниже $125 за 1 тыс. кубометров.

2007 год обнажил и китайско-американские противоречия на фоне потребительского бума в экономически развитых странах (особенно в США), вызванного превышением китайского экспорта продукции легкой промышленности. Правда, важно отметить, что Пекин не готов идти на конфронтацию с Вашингтоном, поскольку нынешнее его руководство устраивает политика Администрации Джорджа Буша в отношении КНР. Даже напряженность со стороны Вашингтона, вызванная недовольством качеством китайских игрушек, не имела долгосрочных последствий, поскольку Китай и дальше будет финансировать внешний и внутренний долг США. Пекин располагает гигантскими золотовалютными резервами на общую сумму около $1,33 трлн. Эти сбережения хранятся главным образом в американской валюте (не менее 75%) и американских казначейских облигациях. По прогнозам экономических аналитиков, если все эти средства будут «выброшены» на мировой финансовый рынок, доллар рухнет и, как следствие, приведет к обвалу мировых рынков, предвестником которого стал январский глобальный финансовый кризис.

4.3. Отношения с постсоветскими государствами: «в фокусе» энергетический потенциал Центральной Азии

Россия взяла курс на достаточно жесткое продвижение своих экономических интересов. В отношении ее политики за рубежом все чаще употребляется термин «энергетическая экспансия». Стратегия на продвижение энергетических интересов России простирается не только в Европу, но и на республики «ближнего зарубежья». Вся политика на этом направлении строится, исходя из преференций представляющего интересы государства «Газпрома».

Позиции РФ на постсоветском пространстве в настоящее время определяются энергетическими возможностями бывших социалистических республик. Являясь, с одной стороны, производителями топливных ресурсов, а с другой – транзитными площадками, многие из них претендуют на роль крупных геополитических игроков в своем регионе. В большей степени это демонстрируют республики Центральной Азии (особенно Туркменистан и Казахстан), которые в силу обладания значительными запасами природных ресурсов, а также устойчивости политических режимов стремятся упрочить свои позиции не только в отношениях с РФ, но и с другими геополитическими игроками. Курс на двустороннее сотрудничество, а также все большее тяготение к диверсификации топливных поставок позволяют этим странам вести относительно самостоятельную энергетическую политику.

Владимир Путин, делая ставку на сохранение влияния России на постсоветском пространстве, выступал в роли сторонника интеграционных процессов. РФ активно принимала участие в «объединительных» мероприятиях на постсоветском пространстве. Среди них: саммит СНГ, встреча глав правительств стран-участниц Содружества, заседания в рамках военного блока ОДКБ.

Пока еще рано говорить об утраченных позициях России на пространстве СНГ, но наблюдается тенденция к их ослаблению. Это выражается в неспособности воздействовать на политическую ситуацию республик иными методами, кроме как экономическими. А при условии наличия у стран СНГ собственной ресурсной базы такое давление оказывается практически нереализуемым. Поэтому российским руководством в отношении постсоветских стран, которые сами являются экспортерами энергоресурсов, применяется осторожно-прагматичный подход. Это касается взаимоотношений со странами Центрально-азиатского региона (Туркмения, Казахстан), где РФ уже не имеет прежнего политического влияния, но, тем не менее, рассматривается руководством этих республик в качестве выгодного экономического партнера, т.к. поставки азиатского топлива в Европу осуществляются через территорию России.

Политическая обстановка в регионе Центральной Азии создает благоприятные предпосылки для активизации в регионе не только России, но и других крупных мировых игроков (США, Китай) в деле освоения его энергетического потенциала. Наиболее привлекательным в этом смысле является Туркменистан. На его энергетическую политику оказывает влияние несколько факторов.

Во-первых, в республике сосредоточены самые большие запасы природного газа, даже по сравнению с газоносными провинциями Казахстана и Узбекистана. Во-вторых, некоторая неопределенность внешнеполитического вектора Ашхабада после смерти Сапармурата Ниязова в декабре 2006 года создала предпосылки для попыток великих держав взять республику под свой «протекторат», а, следовательно, обеспечить контроль и над ее природными ресурсами. Формально новый президент Гурбангулы Бердымухаммедов провозгласил приверженность прежнему многовекторному курсу Туркменбаши, что в целом является положительным для России фактом.

Вместе с тем «команда Бердымухаммедова» не прочь пойти на сближение и с другими мировыми претендентами на республиканское «голубое топливо». Больше всего шансов для этого у Китая, поскольку интенсивное развитие данного направления дало бы возможность Ашхабаду расширить экспортную базу и тем самым снизить существующую зависимость от России как главного покупателя. Кроме того, значительно повысить экспортные возможности Туркменистана могли бы поставки «голубого топлива» в Евросоюз, провозгласивший курс на диверсификацию источников энергоресурсов и снижение энергозависимости от Москвы.

Центральная Азия традиционно выступает также и в качестве арены столкновения интересов РФ и США, вследствие чего российский бизнес в регионе испытывает серьезные геополитические вызовы. В частности, внешнеполитическая неопределенность и периодическая демонстрация туркменским руководством лояльности Москве заставляют американских чиновников агитировать за продвижение проектов, в той или иной степени способных негативно повлиять на бизнес-интересы Москвы (Транскаспийский газопровод).

РФ туркменский газ необходим для «подстраховки» в том случае, если собственных запасов не хватит на реализацию энергетических договоренностей с Европой. Тогда бы Россия могла бы выполнить контракты и «сохранить лицо» перед ЕС, зарекомендовав себя «гарантом энергетической стабильности». На данный момент у нее сохраняются все шансы остаться монопольным поставщиком туркменского газа на рынок Европы, поскольку основной экспорт идет именно в западном направлении, а китайское не может конкурировать с российским по своим объемам.

Ради сохранения доступа к туркменскому газу Москве даже пришлось согласиться на поэтапное повышение цены с 2008 года (соответствующие переговоры были проведены 27 ноября 2007 года), инспирированное Бердымухаммедовым. И это, несмотря на то, что, вступив в должность в феврале 2007 года, президент Туркменистана подтвердил приверженность выполнению условий долгосрочного контракта с РФ. С точки зрения Ашхабада, этот документ фиксирует только факт наличия обязательств Туркменистана по поставкам природного газа в Россию, при этом конкретные условия поставок оговариваются сторонами дополнительно. Бердымухаммедов воспользовался подобной юридической «лазейкой», заявив уже сейчас о намерении повысить цену на экспортируемое «голубое топливо».

Согласие с условиями Бердымухаммедова означает, прежде всего, ослабление переговорных позиций топ-менеджмента «Газпрома». Это свидетельствует о разрыве заключенных ранее с Ниязовым договоренностей. В 2003 году Россия и Туркменистан подписали стратегическое соглашение о газовом сотрудничестве на 25 лет, которое, казалось бы, должно гарантировать надежные поставки газа на длительный период. Однако практика показала, что юридическое оформление договоренностей для Туркменбаши не являлось препятствием для их пересмотра, что уже неоднократно имело место в связи с установлением цены на «голубое топливо», когда в отсутствие рычагов давления на «самодостаточный» режим Ниязова российской стороне приходилось мириться с его условиями.

Позиции Ашхабада укрепляет наличие конкуренции за туркменский газ между Россией и Украиной. За счет «голубого топлива» из Туркменистана последняя пыталась диверсифицировать источники газовых поставок, чтобы снизить зависимость от собственно российского топлива. Однако Киеву пока так и не удалось реализовать заявленные проекты альтернативных России маршрутов. Во многом это стало следствием глубоко политического кризиса, к которому страна пришла в результате острых внутриэлитных противоречий.

Переформатирование политической системы привело к смене правящей коалиции и приходу к власти «оранжевой принцессы» Юлии Тимошенко, ключевым направлением внешней политики которой заявлен пересмотр энергетических договоренностей с Москвой. Среди таких контрактов и подписанное 4 декабря соглашение между председателем правления «Газпрома» Алексеем Миллером и экс-министром топлива и энергетики Юрием Бойко о повышении цены на газ для Украины.

При этом в 2007 году Москве все же удалось сохранить по одному союзнику в каждом регионе СНГ. На западных границах партнерские отношения продолжали развиваться с Белоруссией, несмотря на январский энергетический кризис. Особенно активными темпами развитие российско-белорусских отношений шло во второй половине 2007 года, что было обусловлено приближавшимися выборами в Госдуму РФ. Москве было необходимо заручиться поддержкой Минска с целью продемонстрировать западным партнерам наличие у нее возможностей для «асимметричного ответа» на размещение американской системы ПРО в Восточной Европе и «электоральное» давление.

В середине февраля 2008 года в Сочи побывал президент Белоруссии Александр Лукашенко, в неформальной обстановке встретившийся не только с Путиным, но и с его «преемником». С момента обострения отношений России и ряда стран Запада Москва значительно усилила свою «милитаристскую риторику», которая базируется на концепции «асимметричного ответа» на возможное размещение системы ПРО США в Восточной Европе. В этих условиях Минск рассматривается в качестве потенциального военного партнера в «антиамериканской кампании». Не случайно конец 2007 года был отмечен частыми информационными вбросами относительно возможности размещения Россией на территории Белоруссии ядерного оружия. По имеющейся информации, выданный Минску в декабре 2007 г. кредит на сумму $1,5 млрд. как раз и стал авансом за предстоящее партнерство в этой сфере.

Официальной информации о переговорах так и не последовало, однако есть основания предполагать, что истинным мотивом приезда Лукашенко являлось обсуждение «газового вопроса» и попытки пролонгировать цену на российское «голубое топливо» в $119 за тысячу кубометров в первой половине 2008 года на весь текущий год. Участие в переговорах премьер-министра РФ Виктора Зубкова указывает на то, что по итогам голосования в совете директоров «Газпрома» в июне 2008 года (голосование по кандидатуре на пост председателя Совета директоров) именно он будет представлять интересы государства в газовой монополии. Теперь от Минска ждут ответных, «интеграционных» шагов, дезавуирующих жесткую риторику белорусского лидера в декабре 2007 г. Тогда накануне парламентских выборов в РФ Лукашенко в достаточно жесткой форме высказался относительно «предопределенности» исхода думской кампании в России, хотя впоследствии был вынужден признать ее итоги справедливыми.

Таким образом, Минск, несмотря на прошлогоднее охлаждение отношений с Москвой, продолжает вести «двойную игру», с одной стороны, демонстрируя восточному соседу полную лояльность, а с другой - расширяя пространство для маневра в случае усиления энергетического давления со стороны РФ.

В Закавказье стабильное партнерство по-прежнему демонстрирует Армения. Во многом приверженность «пророссийскому» курсу обусловлена президентскими выборами в этой закавказской республике. Президент Роберт Кочарян долгое время воздерживался от «кардинальных» заявлений относительно своего политического будущего, поскольку по конституции, не может баллотироваться на третий срок. Вместе с тем, он имеет достаточно шансов для того, чтобы сохранить накопленный политический и финансовый «капитал». Такие гарантии может обеспечить ему премьер-министр и лидер правящей Республиканской партии Серж Саркисян. На него как гаранта сохранения российского присутствия на президентских выборах в Армении делает ставку и Москва.

Что касается отношений с Грузией, то Москва фактически утратила интерес к этой республике. Причиной тому стала растущая зависимость Грузии от поставок российских углеводородов и отсутствие какой-либо полноценной альтернативы им. Об отсутствии видимого интереса свидетельствовало практически равнодушное отношение руководства РФ к политическим процессам в этой закавказской стране и состоявшимся 5 января 2008 г. президентским выборам, победу на которых снова одержал Михаил Саакашвили. Дело в том, что прошедшие в начале ноября 2007 года в стране массовые акции протеста, организованные прозападной оппозицией, не привели к радикальному переделу власти в Грузии и исключению бывших «революционеров» из власти. Большинство из них сохранило свои посты, что говорит, во-первых, о достаточно сильной поддержке «из-за» океана, а во-вторых, о неготовности самой оппозиции выступить единым фронтом против официального Тбилиси.

В центральноазиатском регионе Россия делает ставку на Узбекистан, который наряду с Туркменией и Казахстаном является одним из крупнейших «газодобытчиков». РУ - одно из немногих государств на постсоветском пространстве, отношения с которым у России развиваются относительно конструктивно. Во многом это объясняется «пророссийской» ориентацией узбекских политических элит (особенно после событий в Андижане), а также опасением роста влияния исламских экстремистов, что вынуждает представителей власти искать союзников вовне. Наиболее реальным партнером для Ташкента является Москва, лояльно относящаяся к режиму Ислама Каримова.

Состоявшийся в феврале 2008 года визит в Москву Каримова стал подтверждением лояльности Узбекистана по отношению к РФ. Во время прошедших переговоров, вопреки ожиданиям, не затрагивалась тема возможного повышения цены на узбекский газ, по примеру Туркменистана. Ключевой же темой беседы (фактически, монолога Каримова) стало его сожаление по поводу ухода Владимира Путина и выдвижения Дмитрия Медведева в качестве своего «преемника».

4.4. Проблема независимости Косово и «игра» России на Балканах

Необходимо отметить, что конец 2007 и начало 2008 гг. российское руководство достаточно активно «играло» на Балканах, особенно в Сербии, где существовало два серьезных фактора, определявших заинтересованность практических всех местных политических сил в поддержке РФ – это выборы президента Сербии и проблема независимости населенного албанцами края Косово. Этим российская дипломатия воспользовалась в полой мере. Так между двумя турами, когда шансы действующего главы Сербии Бориса Тадича и его оппонента, националиста Томислава Николича были примерно равны, руководство РФ предпочло диверсифицировать риски. И если Владимир Путин встретился с Тадичем и заключил с ним выгодную сделку по покупке «Газпромом» контрольного пакета акций сербской нефтяной компании NIS, то первый вице-премьер, «преемник» Дмитрий Медведев провел беседу с главой сербских радикалов Томиславом Николичем, лидирующим по итогам первого тура выборов. Первоначально планировалось ограничить визит Николича лишь переговорами со спикерами обеих палат парламента. Однако, судя по всему, у Москвы накануне голосования отсутствовало четкое видение итогов второго тура президентских выборов в Сербии, состоявшихся 3 февраля. Поэтому российское руководство и решило перестраховаться на случай победы Николича. Подобная диверсификация рисков позволила Москве, во-первых, гарантировать себе лояльность любой сербской власти, а во-вторых, максимально усилить свое влияние на политический процесс в этой балканской стране.

Это стало особенно актуальным после отказа «центриста» Воислава Коштуницы оказать поддержку кому-либо из кандидатов. Коштуница, несмотря на свои умеренные позиции, достаточно жестко отстаивает территориальную целостность Сербии, что сближает его с лидером сербских радикалов. Кстати, на национально-патриотическом «поле» успели поиграть не только последовательные государственники, но и либерал Тадич, весьма жестко протестовавший против предоставления независимости краю Косово, а также договорившийся с руководством РФ о продаже местной нефтяной монополии NIS российским бизнес-структурам.

В этой связи логичным явился бы альянс Коштуницы и Николича, однако это противоречило бы общей логике прихода Коштуницы к власти в 1999 году на волне демократизации и выхода из состояния изоляции после свержения режима Слободана Милошевича. Позиция, которую занял Коштуница на этих выборах, в итоге оказалась оптимальной, тем более что он аккумулировал в своих лозунгах три базовые идеи этой избирательной кампании – сохранение Косово в составе Сербии, необходимость евроинтеграции страны при одновременном развитии сотрудничества с Россией.

Между тем, европейские позиции Тадича за неделю до выборов были серьезно ослаблены, что во многом стало следствием «вынужденно» проводимой им «пророссийской» политики. 28 января в Брюсселе состоялось заседание глав внешнеполитических ведомств Евросоюза. Ключевой темой обсуждения стал вопрос о будущем Косово и о перспективах евроинтеграции Сербии. В ходе той встречи планировалось подписание договора о стабилизации и ассоциации между ЕС и Сербией, что рассматривалось в качестве символического шага на пути этой балканской страны в Евросоюз. Однако против подписания договора выступили Нидерланды, настаивая на первоочередной выдаче Гаагскому трибуналу по бывшей Югославии бывших руководителей боснийских сербов генерала Радко Младича и Радована Караджича.

В любом случае стремление институционально оформить сближение ЕС и Сербии было обусловлено, прежде всего, предстоящим 3 февраля вторым туром президентских выборов. Брюссель был заинтересован в сохранении власти за лояльным и, как предполагалось, договороспособным Борисом Тадичем. Именно демонстрация интеграционных настроений чиновниками ЕС была призвана мобилизовать сербский электорат и сориентировать его проголосовать за действующего главу государства.

В не меньшей степени в таком сценарии была заинтересована и Москва. Похоже, в РФ в последнее время практически смирились с тем, что значительная часть сербского населения настроена на сближение с Евросоюзом, рассматривая его в качестве потенциального «работодателя». В этой связи покупка «Газпромом» контрольного пакета акций сербской нефтяной компании NIS была призвана существенно повысить «котировки» проевропейски ориентированного Тадича на предстоящих выборах.

Однако уже за несколько дней до голосования стало ясно, что в случае своего избрания Тадич готов во многом пересмотреть свои приоритеты, особенно с учетом того, что страны ЕС не оказали ему ту поддержку, которую обещали ранее. Более того, накануне выборов Запад стал подозревать сербское руководство в «разжигании страстей» в многонациональной Боснии и Герцеговине, где премьер-министр Республики Сербской Милорад Додик заявил о желании видеть в конституции страны статью о «праве на самоопределение и отделение от федерации».

Такое изменение расстановки геополитических сил в регионе свидетельствует о том, что Запад изначально не был намерен договариваться по косовскому вопросу ни с Тадичем, ни с Николичем. Поэтому при любом исходе голосования независимость Косово становилась вопросом времени. Что и случилось 17 февраля 2008 г., когда в одностороннем порядке косовары объявили о своем официальном выходе из состава Сербии. В этих условиях жесткая позиция Москвы в деле «косовского урегулирования» (в частности, ее отказ признать государственные суверенитет автономного края) во многом опять же является беспроигрышной. С одной стороны, российское руководство демонстрирует заботу о «православных братьях», а с другой – получает «козыри» для «игры» с непризнанными республиками (Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье). В этом плане как накануне, так и особенно после провозглашения независимости Косово, дипломатия РФ активно стала продвигать идею «прецедентности» косовского сценария.

4.5. 2008 год: внешнеполитические перспективы

Говоря о внешнеполитических приоритетах России на 2008 год, следует отметить несколько тенденций. Европа по-прежнему останется ключевым партнером РФ в энергетике. Об этом свидетельствуют многочисленные контракты, подписанные российскими переговорщиками с европейскими коллегами в 2007 году. Это означает, что Москва не намерена отказываться от принципов реализации стратегии «энергетической сверхдержавы», поскольку углеводороды на данный момент составляют стратегическую основу российской экономики.

В связи с этим усиленными темпами будет происходить увеличение российского присутствия в Центральной Азии, потому что именно запасы углеводородов данного региона во многом обеспечивают российскому руководству гарантии сохранения стабильных отношений с Евросоюзом.

Вместе с тем Москве необходима «подстраховка» как в экономическом, так и в политическом плане в случае обострения борьбы за энергетические ресурсы между крупнейшими мировыми державами. Подобная роль здесь отводится развивающимся экономикам стран Юго-Восточной Азии (прежде всего, как ключевым потребителям российской военной продукции), ресурсоемкой Африке и идеологически близким государствами Латинской Америки.

Тем не менее, РФ грозят серьезные внешнеполитические проблемы, связанные с обострением ситуации в мире, особенно после одностороннего признания Западом независимости Косово. Во-первых, Евросоюз и США тем самым второй раз (после вторжения в Ирак) игнорируют международные институты (Совет безопасности ООН) и ставят под вопрос целесообразность существования и данного института, и права вето его участников. Во-вторых, данная ситуация еще более запутала вопрос насчет того, что же «первичнее»: право наций на самоопределение или территориальная целостность государств. Ссылки на «исключительность» косовского сценария представляются малооправданными и такое развитие событий лишь подстегнет распространение сепаратистских настроений в мире. Кстати, это может использовать и Москва, которая получает возможность шантажировать Запад и их союзников в странах СНГ возможностью признания Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья. Тем не менее, реальное признание суверенитета этих территорий вряд ли состоится. Например, официальное признание абхазской государственности неминуемо приведет к дестабилизации обстановки в регионе, а с учетом предстоящей в 2014 году Олимпиады в Сочи (имиджевый проект лично Владимира Путина) это совсем не устраивает российское руководство.

Москва также столкнется с попытками покупателей ее энергоресурсов в Европе снизить присутствие России на региональном рынке ТЭК. Некоторые из этих проектов реализуются уже сейчас, однако они пока не в состоянии доказать эффективность в силу своей нерентабельности. Ключевым обвинением в адрес России является прогнозируемое снижение объемов добычи углеводородов. В этой связи Москве жизненно необходимо делать ставку не на развитие несырьевой экономики, а на оптимизацию технологий разведки и добычи углеводородов.

» Часть 5. Регионы России