Корабли Военно-морского флота РФ сопроводили российские трубоукладочные суда к месту строительства "Северного потока–2" для того, чтобы предупредить возможные на их пути провокации, считает эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, преподаватель Финансового университета при правительстве РФ Станислав Митрахович.
"Сам факт, что корабли ВМФ РФ сопровождали российские гражданские суда, которые должны быть задействованы в строительстве "Северного потока–2" с Дальнего Востока и других акваторий, показывает, что Россия ожидает возможные риски, связанные с некими провокациями", – рассказал Митрахович порталу Baltnews.
Эксперт подчеркнул, что в Мировом океане можно сослаться на пиратов, а в каком-то порту или проливе договориться с местными властями, которые организуют карантинную проверку на полгода или три года, с учетом коронавирусных обстоятельств.
"Можно придумать много провокаций силового характера под самыми различными предлогами. Чтобы этого не было, российские военные корабли и сопровождают гражданские суда, минимизируя риски эксцессов и провокаций", – отметил энергетик.
По его словам, в мире это нередко бывает – можно вспомнить долгое военное противостояние Турции с Грецией у берегов Кипра, активность военных фотов США и Китая в Южно-Китайском море.
"Это все не самая приятная часть жизни, но она существует и с ней приходится считаться, в том числе и России. Так что тут нет ничего уникального: Россия просто понимает, что мир – это жестокое место, где нужно ко всему готовиться. И если есть не только гражданское судно, но и военный корабль, чтобы его защищать, то вероятность провокаций будет меньше", – считает Митрахович.
При этом эксперт добавил, что, хотя в этом отношении Россия действует правильно, этого недостаточно для решения проблем с "Северным потоком–2".
"Здесь нужны более комплексные усилия с опорой на партнеров – чтобы решить проблемы со стройкой, страховкой и с дальнейшей эксплуатацией газопровода. Военная составляющая здесь не сама главная, но часть рисков она убирает, что уже хорошо", – резюмировал Станислав Митрахович.
2020 год стал тяжелым испытанием для всей мировой экономики, но в особенности для нефтегазовой промышленности. Россия не стала исключением. Начавшаяся эпидемия коронавируса обвалила спрос на нефть, и два эти фактора привели к настоящей ценовой катастрофе.
«Газпром» близок к завершению главных газопроводных строек прошлого десятилетия. Запущены в эксплуатацию «Сила Сибири» и «Турецкий поток». «Северный поток-2» построен более чем на 90 % и должен быть завершен в ближайшие месяцы. Поступательно идет процесс разработки ресурсной базы на Ямале и в Восточной Сибири.
В то же время конъюнктура на рынках газа – из-за второй теплой зимы в Европе подряд, опасений транзитного кризиса на Украине, пандемии COVID-19 и притока СПГ – вышла из-под контроля и достигла глубин, невиданных в последние 20 лет.
Cлучилось обвальное падение цен, и правительству снова понадобились деньги. Источник их, увы, традиционен – нефтяная индустрия. Значит, кабмин быстро возвращается к своему привычному приоритету – срочному латанию текущих дыр в бюджете. В режиме повышенной срочности и секретности были разработаны поправки в Налоговый кодекс.
Арктика постепенно становится одной из основных экономических ставок. Арктика должна обеспечить загрузку Северного морского пути, создать спрос на продукцию российского машиностроения и новые рабочие места. При этом углеводороды, по сути, единственный реальный арктический сюжет. На первый план выходят не рентабельность и реальная окупаемость проектов, а их вклад в поддержание экономического роста государства. Поэтому и развивается «арктическая гигантомания».
Процесс импортозамещения был по-серьезному запущен после введения санкций 2014 года. Шесть лет – солидный срок, чтобы подвести предварительные итоги. С одной стороны, цифры не такие уж плохие – отрасль зависит от импорта уже меньше чем наполовину. С другой – это «средняя температура по больнице». И еще вопрос, что же считать именно российским оборудованием, с учетом активного использования иностранных комплектующих и особенно программного обеспечения.
Видны примеры действительно успешного импортозамещения – но есть и не менее очевидные провалы.
