Становление энергетической сверхдержавы

Автор - президент Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.

..Самым тесным образом связано с параллельно формируемой топливно-энергетической стратегией

Замечено, что сегодня термин «энергетическая сверхдержава» никого не оставляет равнодушным. У него много сторонников, но еще больше противников. Причем последних особенно радует, что даже президент РФ Владимир Путин во время сентябрьской встречи с западными политологами заявлял, что не стоит употреблять такой термин применительно к его стране. И тут же почему-то было решено, что разговор о России как энергетической сверхдержаве закрыт. Никто даже не стал задумываться, что дело далеко не в этом термине. Вопрос - в сущности данной концепции, и, как оказалось, в ней не все удосужились разобраться. Более того, возникла парадоксальная ситуация: термин вброшен в массы, но его содержание для них зачастую - «тайна за семью печатями». А после осторожных слов российского президента многие горячие головы и вообще предложили о нем забыть.

Однако именно тут-то и начиналось самое интересное: словосочетание «энергетическая сверхдержава» стало активно подхватываться другими государствами, иногда весьма отдаленно ему соответствующими. Например, совсем недавно довелось услышать выступление одного австралийского эксперта, который, не стесняясь, называл и свою страну... энергетической сверхдержавой на том основании, что она обладает 40% разведанных мировых запасов урана. Примерно аналогично, но уже на основании других фактов высказывался в ноябре 2006 г. и премьер-министр Канады Стивен Харпер. Словом, пошло-поехало. А вот в высших политических кругах России, имеющей куда больше оснований именоваться таким образом, почему-то этого статуса стыдятся...

Рывок вперед или консервация отсталости?

Впрочем, каждый эксперт или должностное лицо, конечно же, вправе предложить свое понимание словосочетания «энергетическая сверхдержава». Мы, со своей стороны, будем подразумевать под ним превращение России в стабильного производителя нефти и газа, способного влиять на их ценообразование на мировом рынке, регулирующего и контролирующего предложение энергоресурсов для нужд Европы, Северной Америки и Юго-Восточной Азии (в том числе за счет их поставок из Центральной Азии и Каспийского бассейна), имеющего, наконец, свою долю в сбытовых активах в зарубежных странах.

То есть в реальности это весьма амбициозная задача, если учесть ныне складывающуюся ситуацию в нефтегазовом комплексе страны. Реализация данной концепции стала бы огромным прорывом, а вовсе не катастрофой, как многие себе стараются представить. Она потребует новых решений в целях внедрения новых технологий добычи, реализации межотраслевых и межтерриториальных проектов, развития огромных, «лежачих» ныне в экономическом плане восточных территорий, создания более современной системы трубопроводов, наконец, формирования эффективной внешней политики.

И в связи с этим абсурдно считать ставку на развитие добычи углеводородов постыдной. Наоборот, именно на достижение этих целей и должна быть направлена российская Энергетическая стратегия. Сейчас готовится новый вариант этого документа - теперь уже на период до 2030 г. Но, боюсь, он может вобрать в себя все ошибки своего предшественника. И речь здесь идет не только о трудностях спрогнозированием структуры энергобаланса и объемов извлечения углеводородов на 20 с лишним лет вперед. К сожалению, стратегия не затрагивает целый пласт вопросов, связанных с целеполаганием и политическим окружением нефтегазового комплекса. Да и строиться она должна на трех реальных аспектах - понимании места данного сектора в российской экономике, рецептах по улучшению ситуации в нем самом и формулировании четких задач в сфере добычи, транспортировки и переработки. Кроме того, следует дать описание политических инструментов, которые способны обеспечить реализацию проекта под названием «Становление энергетической сверхдержавы».

Камень на шее развития

Известно, что споры вокруг места энергетического комплекса в российской экономике вновь обострились в конце 2006 г. Среди экспертов стало хорошим тоном говорить о «диверсификации производства», сползании с «нефтегазовой иглы», лечении «голландской болезни». Но все эти рассказы мы можем слушать в течение следующих 10 лет беспрестанно, в то время как доля нефти и газа в экономике России будет только увеличиваться. И тут складывается ощущение, что углеводороды виноваты чуть ли не во всех наших бедах. То есть отрасль, которая фактически кормит значительную часть страны и обеспечивает энергетические потребности Европы, обвиняется в том, что она имеет слишком высокий вес в структуре ВВП. Действительно, только в 2006 г., по оценкам Минфина, сумма, зачисленная в Стабилизационный фонд, составила 1,674 трлн рублей. Еще 1,237 трлн уже находились там к началу 2006 г. И все это - именно нефте- и газодоллары, которых мы вдруг стали так «стыдиться». Государство же в силу неэффективности системы управления бюджетными инвестициями оказалось не способно целенаправленно тратить эти средства на развитие инфраструктуры и поддержку обрабатывающей промышленности. Но это уже не проблема и тем более не вина добывающей отрасли! Да и сложно обвинять нефтегазовые предприятия в том, что правительство публично заявляет о невозможности инвестировать внутри страны заработанные ими для бюджета деньги.

Вспомним в качестве примера: попытался было кабинет министров изменить налоговый режим в стране, повысив фискальное бремя для добывающих отраслей и сделав более инвестиционно привлекательной обрабатывающую промышленность. Но это привело к тому, что в нефтегазовом секторе перестали развиваться новые регионы добычи, а обрабатывающий комплекс просто «проспал» идеальную для себя ситуацию для технического перевооружения после дефолта 1998 г. и девальвации рубля и по-прежнему «уверенно» уступает своим зарубежным конкурентам по качеству готовой продукции. Об этом, в частности, говорят просто убийственные темпы роста импорта. Так, только в сентябре 2006 г., по данным Росстата, он увеличился на 34% по сравнению с аналогичным периодом предшествующего года.

В связи с этим логичным был бы следующий вывод: пора закончить заниматься самообманом, декламируя мантры про постиндустриальный прорыв, и сделать ставку на ускоренное развитие углеводородного комплекса. За счет этого возможно ликвидировать наше нынешнее технологическое отставание, меняя добытые углеводороды не на деньги, а на зарубежные «ноу-хау» в топливно-энергетическом комплексе. И это вполне резонно, если учесть тот факт,что ценность углеводородов растет уже не из года в год, а буквально каждодневно. Все больше экспертов признают, что мы вступаем в период серьезного дефицита энергоресурсов, где у продавцов будут более привилегированные позиции, чем у покупателей. Это обусловлено тем, что многие старые месторождения пребывают ныне в стадии падения добычи, новые же в большинстве случаев располагаются в сложных геологических и климатических условиях.

Важно также подчеркнуть, что ТЭК создает отличные условия для возникновения точек роста и в других сегментах экономики. Прежде всего, он формирует энергетическую базу для развития промышленности.

Нефть и газ сегодня в равной мере необходимы и Соединенным Штатам, и Европе, и динамично развивающимся Китаю и Индии. Поэтому интерес к российским недрам по-прежнему огромен. Более того, наивно думать, что если наша страна не будет сегодня разрабатывать свои месторождения, то основные потребители просто махнут на нас рукой, переключившись на другие регионы. Реальная же ситуация такова,что без РФ мировой энергетический рынок просто не сможет функционировать. Так что неспособность наращивать добычу нефти и газа - это своего рода смертный приговор для нашего государства, ибо тогда оно неизбежно утратит суверенитет над неосвоенными территориями, обладающими богатыми ресурсами углеводородов. А наиболее перспективные из них находятся сегодня на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири и лишь номинально включены в единое российское экономическое пространство.

Кроме того, бурный рост экономики Китая может со временем привести к его конфликту с США (или шире - к столкновению коалиции США и Евросоюза, с одной стороны, и возможного союза еще вчера непримиримых Индии и Китая - с другой) за мировое доминирование в экономике и энергетике. И тут положение Поднебесной крайне уязвимо - без гарантированного источника углеводородов она окажется в весьма стесненных обстоятельствах. Поэтому резко возрастает значение России. Многое будет зависеть от ее выбора - куда направлять потоки нефти и газа. Уйти от данной дилеммы ей уже не удастся - продолжение «страусиной политики», откладывание принятия сложных решении в долгий ящик, станет просто опасным, ибо в этом случае наша страна может оказаться разорванной между западным и восточными блоками. Именно поэтому создание системы извлечения и продажи энергоресурсов на суверенной основе, когда Москва самостоятельно определяет направление своих экспортных потоков, - вопрос уже не имперских амбиций, а элементарного выживания государства в складывающихся условиях.

От пустой болтовни - к реальному прорыву

Уже общим местом стали призывы активно наращивать добычу нефти и газа в России, хотя существует и иная точка зрения, согласно которой достаточным является увеличение этого показателя лишь на 2-3% в год. Но, скорее всего, эта цифра пытается зафиксировать сложившиеся в стране реалии и показать, что все не так уж и плохо. Неслучайно ноябрьский прогноз Минпромэнерго по росту производства нефти в РФ в 2006 г. составляет как раз 2%, а по газу эта цифра еще ниже.

Российской экономике требуются дополнительные энергоресурсы, а Россия нуждается в выходе на новые рынки сбыта углеводородов. По этим причинам серьезный рост добычи становится необходимым для выживания и развития государства. Надо создавать новые центры нефтяного и газового производства на востоке страны, о чем говорится уже много лет, но дело с мертвой точки пока что не сдвигается. Освоение месторождений в этих регионах может стать небутафорским, а реальным национальным проектом, обеспечивающим новые рабочие места, формирующим транспортную инфраструктуру с привлечением новых технологийи т.д.

Безусловно, отсутствие единой ответственной государственной организации тормозит освоение востока страны. И в связи с этим, как представляется, нужно либо серьезно менять функции Минприроды, либо создавать новое министерство по добыче углеводородов. Поскольку основные их запасы располагаются в Восточной Сибири, то, возможно, логичнее было бы сформировать... Министерство извлечения минерального сырья и развития восточных территорий.

Новое министерство должно будет прежде всего получить рычаги воздействия на добывающие компании, которые пока что не очень-то торопятся с инвестированием средств в нефтегазовые проекты на востоке страны. Данная структура могла бы также взять на себя контроль над использованием в рамках этих проектов прогрессивных технологий. Это способствовало бы более качественному извлечению энергоресурсов в противовес широко распространенной у нас практике «снятия сливок» с лучших месторождений.

Нужна внешняя экспансия ТЭК

Конкуренция за мировые рынки нефти и газа приводит к тому, что зачастую в этой борьбе оказываются хороши любые средства. Наверное поэтому в Европе Россию все чаще называют «медведем с трубой под мышкой», обвиняют ее в использовании «энергетического оружия». В ответ на это наша страна оправдывается как может, хотя, по большому счету, в «скрещивании» энергетики и внешней политики нет ничего предосудительного. Более того, вполне логично было бы дополнить Энергетическую стратегию сугубо внешнеполитическими задачами. Равно как и весьма важно отказаться от многих иллюзий, живущих в головах нашего населения и значительной части политической элиты.

Первая из них - миф о славянском братстве между Россией, Украиной и Белоруссией, который мы должны «подкреплять» поставками дешевых углеводородов. В то же время наши «братья» активно эксплуатируют тему взаимовыручки для получения на сверхвыгодных условиях энергоресурсов, которые используются в том числе и для производства товаров, конкурирующих с российскими на мировом рынке.

Кроме того, отсутствие контроля над магистральными трубопроводами, проходящими по украинской и белорусской территориям, ставит под угрозу экспорт российских газа и нефти в европейском направлении. Поэтому получение этих транспортных артерий в собственность России должно стать приоритетной задачей российской внешней политики, а регулирование цен на энергоресурсы - эффективным инструментом ее решения.

Экспорт газа в Европу должен расширяться за счет использования, как минимум, двух маршрутов. Первый из них - северный, то есть Северо-Европейский газопровод (в последнее время более популярно его европеизированное название - Nord Stream). Этот трубопровод должен служить стабильным каналом для поставок «голубого топлива» в Германию с Южно-Русского и Штокмановского месторождений. Второе направление - южное - представляет собой продление уже действующего «Голубого потока» до Израиля или Испании, а также строительство еще одной его ветки.

Реализация данных проектов ставит перед Россией трудную задачу - формированиегазового союза с лояльными по отношению к ней европейскими странами (такими, например, как Германия и Италия), топливно-энергетические компании которых могли бы получить взамен более привилегированные условия для доступа к российским активам в сегменте upstream. В дальнейшем к этому альянсу могли бы присоединиться также и государства «новой Европы», которые не боятся роста поставок энергоресурсов из России, а, более того, видят в этом хорошую базу для развития своих экономик. К ним, в частности, можно отнести Венгрию, которая, в отличие, скажем, от Польши, решительно отказалась от спекуляций на тему газовой зависимости от "неуправляемой, а потому страшной России".

Обмен активами с европейскими странами также является важной частью стратегии российского энергетического комплекса. В обмен на доли в добывающих проектах на территории РФ наши компании могут и должны получить доступ к сбытовым мощностям на «старом континенте». Такую же тактику можно проводить и в отношении Китая и Индии, тем более что оба эти государства уже делают конкретные предложения по такому обмену.

Вышеописанная политика позволит России преодолеть отставание от двух уже сформировавшихся полюсов нефтегазового мира. Как известно, первый из них - это крупные западные корпорации, которые еще в 1970-е годы лишились основных активов в сегменте добычи и сегодня любыми путями стремятся получить новые резервы и месторождения. Что же касается переработки и сбыта, то они уже давно контролируют львиную долю этого нефтегазового бизнеса на мировом рынке. Второй полюс - это национальные компании, которые, наоборот, добывают нефти в три разабольше, чем перерабатывают.

Таким образом, грамотная политика обмена активами позволит российским корпорациям выстраивать сбалансированные вертикально интегрированные концерны, располагающие как запасами сырья и добывающими мощностями в своей собственности, так и перерабатывающими активами и долями в сбытовых компаниях на крупнейших мировых рынках. При этом речь вовсе не идет об изгнании иностранцев из российского upstream - наоборот, они получат новые возможности, просто суть их «входного билета» к нам несколько изменится, преобразовавшись из инвестиционных вложений в доли активов в сегменте downstream.

Не стоит забывать и о конкуренции со стороны других производителей углеводородов. На этом фоне России нужно не декларативно, а реально вернуться в Центральную Азию, некоторые страны которой шантажируют нас возможностьюстроительства альтернативных трубопроводов. Причем речь идет не столько о европейском, сколько о китайском направлении «топливной экспансии». Так, все более активно рекламируются проекты экспорта нефти и газа из Казахстана и Туркменистана. Политическое доминирование в Центральной Азии и контроль надпоставками азиатских энергоресурсов на мировой рынок являются важнейшими задачами в процессе строительства энергетической сверхдержавы. И не следует делать оправдательные заявления или бояться разного рода политических ярлыков типа «восстановления имперского влияния на местах».

*...А реалистом быть обязан!

Таким образом, формирование энергетической сверхдержавы является не каким-то мифом или фантомом. Нет, по большому счету, это - единственно возможный путь для современной России. В то же время удивительно наивна вера в способность ликвидировать отставание в сфере высоких технологий другими путями. Это отставание, к сожалению, настолько велико, что устранить его за ближайшие несколько лет просто не представляется возможным. И единственный наш шанс - ставка на дальнейшее развитие отечественного ТЭК. Но что уж вовсе странно, так это то, что сегодня отрасль, которая кормит страну, нуждается едва ли не в публичном оправдании того факта, что она - основа российской экономики. Словно нефтегазовый комплекс сам виноват в том, что другие секторы на его фоне развиваются слишком медленно.

Сегодня российский ТЭК вступает в такую фазу своей жизнедеятельности, когда для резкого увеличения добычи углеводородов необходимо освоение новых месторождений, причем с привлечением самых современных технологий. Кроме того, нефть и газ и дальше будут стимулировать спрос на продукцию смежных отраслей, создадут новые центры экономического роста, ликвидируя тем самым асимметрию экономического развития регионов страны. Наконец, энергоресурсы, хотим мы этого или нет, - самый действенный инструмент нашей внешней политики. Надо просто избавиться от ложных стереотипов и навязанных нам извне «комплексов неполноценности».

Именно углеводородное сырье может стать инвестиционным и технологическим магнитом. Для достижения этого просто нужно реабилитировать отрасль на государственном уровне, показав населению, что добывать нефть и газ не зазорно; более того, в современных условиях это - очень тяжелая и в то же время почетная задача, требующая серьезной концентрации всех имеющихся сил.