Старая песня о главном

Экономическая целесообразность поисков новых и разработки уже открытых залежей углеводородов зависит от существующего на них спроса

Ни для кого сегодня не секрет, что обеспечение первичными энергоресурсами играет ключевую роль в мировой энергетике. Что из всех их видов органического происхождения наибольшую тревогу вызывает ресурсная база обычных видов нефти, доля которых составляет до 38% объема потребления. Что даже, несмотря на более благоприятную, чем у нефти, структуру российских запасов газа, их ежегодный прирост не компенсирует добываемых количеств из-за резкого сокращения объемов геолого-поисковых работ. И что, наконец, проходящие на самом разном уровне дискуссии об их возобновлении больше напоминают по своему характеру регулярно проводимые на телевидении шоу под названием «Старые песни о главном» - и те, и другие призваны в известном смысле что-то реанимировать: одни - популярные когда-то музыкальные шлягеры, другие - не менее живучую некогда идею о ВМСБ...

В связи с этим редакция «Нефти России» решила провести круглый стол на такую злободневную тему, как «Проблемы и перспективы нефтегазовой геологии в России».

* Когда «источники» иссякают...

- Ретроспективная статистика мировой нефтегазодобычи за последние пять лет на фоне вновь открытых за тот же период углеводородных месторождений свидетельствует: сырья было добыто в два раза больше, чем содержат в себе выявленные залежи. Но что еще хуже - сами открытия стали случаться все реже и становиться все «мельче». В чем, на Ваш взгляд, объективные причины (а, может быть, есть и субъективные) подобного феномена?

Наталья Мильчакова, начальник отдела фундаментального анализа БД «Открытие»: Причины, конечно же, всегда найдутся. И одна из них в том, что сегодня многим странам-лидерам в нефтегазодобыче просто не выгодно инвестировать в ту же добычу. Вот и падает из года в год ее мировой уровень по нефти; растет же он лишь в нескольких странах, включая и Россию (хотя и у нас темпы роста замедлились до 2,5% годовых).

Но такое снижение все же объясняется скорее политическими, чем экономическими причинами: той же ОПЕК выгодно поддерживать высокие цены на нефть. Соответственно, нет смысла увеличивать добычу и инвестиции в геологоразведку.

С похожей проблемой в принципе сталкиваются и газодобывающие холдинги. Так, в «Газпроме» добыча растет ежегодно на 1,5-2%, и ему не резон тратить более трети капитальных вложений на разведку и добычу - лучше инвестировать в трубопроводный транспорт. Вот туда и уходит сегодня большая часть средств...

Роман Симоненко, аналитик «Интерфакс-АНИ»: Как известно, нефть и газ относятся к невосполняемым ресурсам нашей планеты. Поэтому и нет ничего удивительного, что эпоха открытия гигантских «сухопутных» месторождений углеводородов подошла к концу: так, по имеющимся оценкам, из приходящихся «на сушу» 70% разрабатываемых ныне нефтегазовых месторождений почти все уже выработаны на 50% и более. Это означает, что будущее мировой добычи - и это уже ни для кого не секрет -за арктическим шельфом. Поэтому и неизбежно активное развитие «морских» проектов, ибо именно там сосредоточены значительные, а значит, и перспективные ресурсы углеводородного сырья.

В России дела с добычей углеводородов на шельфе пока обстоят не ахти как - 0,2% от общероссийской. Однако, исходя из духа и буквы проекта стратегии Минприроды, при условии активизации работ и инвестиций добыча нефти на шельфе РФ к 2010 г. должна составить 10 млн т, газа - до 30 млрд м3; к 2020 г. - 95 млн т и 320 млрд м3 соответственно, что составит около 20% в общем балансе углеводородного сырья, добываемого в России.

Константин Симонов, генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности: Действительно, с грустью приходится констатировать: уже в прошлом основные открытия крупных сырьевых месторождений. Более того, с развитием техники и знаний происходит улучшенное изучение недр земли, а, значит, словно «шагреневая кожа», все больше «сжимается» пространство возможных новых геологических открытий. Особенно, что касается суши. Да и сама геологоразведка тоже совершенствует свои методы. Поэтому общие запасы мировых углеводородов практически известны досконально.

Другое дело - существуют разные методики оценки запасов, зачастую, в зависимости от цен, и когда запасы переводятся из одной категории в другую, то у многих может создаться иллюзия относительно появления новых «сырьевых кладовых». Но это менее всего реально. Возможно, лишь в труднодоступных местах нас еще могут ожидать сюрпризы. Скажем, на шельфе северных морей или даже... в Антарктиде. Но в перспективе принципиально новые открытия месторождений углеводородов могут быть связаны только с расширением географии поиска - имея в виду то, что рано или поздно мы перейдем к добыче полезных ископаемых на... близлежащих планетах. Ведь они -в силу целого ряда объективных причин - пока практически не изучены...

Александр Блохин, аналитик ИК «АК БАРС Финанс»: Наверное, все выглядит очень просто: нефти на Земле становится все меньше. В 1960 г. знаменитый Римский клуб предрекал, что ее осталось лет на двадцать. Но вот с тех пор прошло уже почти полвека, а это мрачное пророчество пока, к счастью, так и не сбылось. Сейчас, правда, многочисленные факты свидетельствуют о том, что вскоре, действительно, может наступить конец «нефтяного века». Как когда-то это произошло с веком угольным. А значит, на смену нефтяной должна будет прийти уже другая, может быть и нетрадиционная, энергетика.

Вот и в России, по мнению сообщества ученых и практиков нефтяной индустрии, эпоха гигантских «углеводородных открытий», видимо, канула в Лету. В то же время вновь открываемые месторождения сдвигаются в зону трудноосваиваемого континентального шельфа. Что же, на старых нефтегазоносных регионах -если не сегодня, то завтра - можно уже ставить крест? Или какие-то шансы на их «реанимацию» все же сохраняются?

Наталья Мильчакова: Не думаю, что на «старичках» в России уже надо ставить крест. ...Вот ведь, к примеру, в той же Саудовской Аравии, которую недавно посетил президент Путин, находятся два крупнейших в мире нефтяных месторождения, освоение которых начали еще в середине прошлого века. Добывают там и сейчас - только медленно и экономно. Все это логично вписывается в нынешнюю политику стран-членов ОПЕК - не увеличивать нефтедобычу. Подобная их стратегия позволяет более рачительно относиться к нефтяным запасам, памятуя не на словах, а на деле о будущих поколениях...

У нас же, в России, похожей стратегии придерживается сегодня компания «Татнефть». К примеру, Ромашкинское месторождение по своим запасам ныне входит в десятку крупнейших нефтяных месторождений мира. Хотя открыто оно было еще в далеком 1948-м. Однако добыча сырья там ведется и сейчас благодаря тому, что «Татнефть» поддерживает ее вот уже в течение нескольких лет на одном и том же «реальном» уровне. Благодаря такой экономной добыче у этого холдинга, согласно данным международного аудита, - самый высокий в России показатель кратности (срока жизни) доказанных запасов (36 лет).

Роман Симоненко: Также не стал бы списывать со счетов старые нефтегазоносные провинции, на них еще долгие годы можно вести работу. В этом вопросе наиболее тяжелое положение у двух российских компаний - «Татнефти» и «Башнефти», - запасы которых истощены в среднем на 79-84%. Но если у «Башнефти» добыча постепенно падает, то «Татнефть» обещает сохранить ее ныне существующий уровень (25 млн т) в течение 10-15 лет - прежде всего, за счет инновационных технологий и внедрения новых методов повышения нефтеотдачи пластов как в области разведки, так и в области добычи нефти.

Более того, на мой взгляд, «реанимировать» старые месторождения могли бы и так называемые малые нефтяные компании, правда, при наличии определенных льгот. Почему они? Да потому, что нерентабельные запасы отягощают экономику крупной ВИНК, а вот «малышам» разработка таких запасов может оказаться вполне по силам. Может быть, поэтому, крупным компаниям стоило бы уже сегодня начать сдавать в аренду нерентабельные участки?!

Александр Блохин: Уверен: все будет зависеть от будущих цен на нефть. Если они достигнут 100 долларов за баррель и пойдут выше, то тогда в старых нефтепроизводящих регионах станет рентабельным добывать нефть с больших глубин - 4-6 км. Такие возможности существуют, к примеру, в Оренбуржье, Татарстане и т.п. Кроме того, станет выгодно добывать и так называемые тяжелые сорта «черного золота», например, большие надежды в связи с этим возлагаются на битуминозную нефть.

Константин Симонов: К сожалению, в последнее время все более четко прослеживается тенденция: наша нефтегазовая промышленность, а, точнее, отдельные ее представители совершили в свое время чудовищную ошибку, сделав акцент на разработке открытых еще в советское время месторождений. Этот шаг был сродни психологии временщиков - крупные банки, получив нефтяные активы в собственность, сознательно снимали «сливки» с месторождений, «отжимая» их. Расчет был прост - максимизировать доходы, повысить капитализацию, в том числе и за счет грамотного использования западных сервисных компаний, создававших иллюзию прихода в отрасль передовых технологий, а затем зафиксировать прибыль, продав нефтяные компании. При этом нарастить запасы было гораздо проще и дешевле при помощи приобретения новых лицензий и компаний, чем вести полномасштабные геолого-разведочные работы. В итоге - новые месторождения не разрабатывались. И вот логический финиш такой политики: мы подошли к критической черте, когда «советские месторождения» вступают в стадию падающей добычи. Реанимировать их -еще более затратное мероприятие. Поэтому рассчитывать на это особенно и не приходится. Ввод же новых месторождений существенно отстает по срокам. Да и «возврат» государства в отрасль не слишком изменил ситуацию -судя по всему, до тех пор, пока во властной элите не осознают, кто будет новым президентом страны, крупных инвестиций в принципиально новые проекты ждать не приходится.

Так что можно пока лишь с грустью констатировать отсутствие каких-либо качественных изменений в ситуации с геологоразведкой. Так, например, по данным министерства нефтяной и газовой промышленности СССР, годовой объем бурения на нефть и газ в 1980 г. составлял 226,72 тыс. м, в 1985 г. -355,69 тыс. м. Если говорить о показателе 2006 г., то, судя по предварительным пока еще данным, российские нефтяные компании поднимут его лишь до 121,32 тыс. м (с учетом «Газпрома» - 126,21 тыс. м), что не дотягивает даже до советского уровня 1975 г. (151,70 тыс. м). Такое сравнение (России и СССР) вполне адекватно, ведь, как известно, основным регионом производства нефти и газа с 1970-х годов стала Западная Сибирь. Соответственно, именно там и велись основные буровые работы.

Нефтяники нашли достаточно простое обоснование падения уровня разведочного бурения - внедрение новых технологий настолько повысило эффективность их геолого-разведочных работ, что необходимость в высоком уровне разведочного бурения просто исчезла. Однако это не соответствует реальному положению вещей - на самом деле альтернативы разведочному бурению, по крайней мере пока, нет. Кстати, это наглядно демонстрирует и статистика.

Так, в 2001 г. прирост запасов нефти в России составил 375 млн т, благодаря чему коэффициент восполнения добычи достиг 79%. А в 2004 г. проходка в разведочном бурении снизилась по отношению к 2001 г. на 49%, что повлекло за собой и сокращение прироста запасов на 41,3% - до 220 млн. т, а коэффициент восполнения добычи упал до 48%.

* Квадратура круга геологических проблем

- В то же время оптимисты, тем не менее, считают, рост отечественной базы углеводородов можно обеспечить не только за счет открытия новых месторождений, но и за счет доразведки и расширения нефтегазоносных полей через открытие новых залежей на известных объектах. Все это, однако, потребует существенных технологических усилий и повышенных финансовых затрат. Располагает ли ими отечественная «нефтянка»? Какие еще проблемы стоят ныне перед российской нефтегазовой геологией?

Наталья Мильчакова: Из всех российских компаний наибольший объем инвестиций в геологию у «ЛУКОЙЛа». И результат не замедлил сказаться: обнаружен целый ряд новых залежей, включая относительно недавнее (в конце 2005 г.) «приобретение» - Филановское месторождение на шельфе Каспийского моря.

В то же время самой нерешенной в теоретическом плане проблемой мировой да и российской нефтегазовой геологии тоже остается вопрос происхождения углеводородов. Причем, для его дальнейшего изучения, равно как и проведения исследований в области геофизики и геохимии, необходимо увеличение инвестиций как со стороны нефтяных компаний, так и государства.

Константин Симонов: Безусловно, разработка новых залежей могла бы дать отдачу. И средства на это есть. Доходы отрасли, даже при нынешнем налоговом режиме, все равно увеличиваются. Так что нужно лишь желание. А его-то, особенно для работы на мелких месторождениях, пока что не наблюдается. Как и нет желания вкладывать в проходку. Хотя некоторые подвижки тут все же наблюдаются. А в прошлом году в конце туннеля даже «замаячил свет». Но все равно уровень ежегодных инвестиций в геологоразведку страны составляет сегодня около 1,5 млрд долларов. В то время как по международным нормам России каждый год необходимо вкладывать в эту область как минимум 9 млрд долларов.

Роман Симоненко: Главной проблемой ГРР является недофинансирование. Во многом это связано с тем, что инвестиции в геологоразведку имеют высокие риски. Не очень изменил ситуацию и почти трехкратный рост (за последние два года) финансирования ГРР за счет государственных средств.

Сократить высокие риски геологоразведки можно путем создания совместных предприятий. За примерами далеко ходить не надо. Так, действует СП российского «ЛУКОЙЛа» с ConocoPhillips в Ненецком автономном округе (ООО «Нарьянмарнефтегаз»), «Газпром нефть» учредил собственный joint venture с американской компанией ChevronTexaco в Ямало-Ненецком АО -ООО «Северная тайга - Нефтегаз».

Еще одной проблемой геологов, по их же словам, является "низкая культура работы, которая находится на уровне 1991 г."

С учетом этого факта, на мой взгляд, геологоразведка сегодняшнего дня должна сменить формат - продолжая изучение новых перспективных районов, уже на разведанных участках уйти на большую глубину. Так, если взять основной регион добычи РФ - Западно-Сибирскую провинцию, - то здесь хорошо изучена лишь верхняя часть осадочного чехла. Между тем, по оптимистичным оценкам, малоизученные глубинные горизонты могут содержать 5-7 млрд т ресурсов нефти и конденсата.

Александр Блохин: Как мне кажется, у наших ВИНК средства на геологоразведку есть. Другое дело - часто нет гарантий получения открытых ими месторождений «обратно», в разработку. До сих пор нефтяные компании, осуществляющие разведку на собственные средства, не уверены в их возврате. Месторождение-то они откроют, но его вполне могут выставить на конкурс, и не факт, что компания-первооткрыватель на нем победит.

- Вот, кстати сказать, одна из таких проблем. Еще относительно недавно функционировавшее в России законодательство стимулировало так называемый процесс воспроизводства минерально-сырьевой базы. Во всяком случае отечественные компании имели какой-то стимул заниматься на его основании геологоразведкой. Но вот «право» узразднили - и этот процесс сразу «завис». Можно ли в связи с этим говорить о некоей «правовой пустоте», так или иначе негативно влияющей на рост геолого-разведочных работ? Каким образом возможно исправить данную ситуацию и какую роль в этом могли бы сыграть властные структуры?

Роман Симоненко: Действительно, некая «правовая пустота» в этом вопросе присутствует уже давно, еще с 2002 г. Отмена отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы (ВМСБ) привела к снижению прироста углеводородных запасов. Не слишком изменил ситуацию и рост государственного финансирования ВМСБ (с 5 млрд руб. в 2004 г. до 16,5 млрд руб. в 2006 г.). Кстати, спад в отечественной геологоразведке уже отрицательно отразился на производстве геолого-разведочного и бурового оборудования.

В нынешних условиях у государства нет рыночных рычагов, чтобы исправить ситуацию с геологоразведкой. Создавать прецедент и вносить изменения в уже выданные лицензии чиновники не будут, а вот при выдаче новых пункт, содержащий конкретные сроки проведения ГРР, может все же и появиться. Хотя, как мне кажется, на радикальные меры государственные структуры пойдут только при очень плачевном положении геологоразведки, а пока ограничатся лишь призывами к компаниям больше инвестировать в ГРР.

Наталья Мильчакова: Полагаю, что на сегодняшний день все дело в противоречивости Федерального закона «О недрах». На мой взгляд, мало закрепить за государством право собственника недр, важно, чтобы оно могло контролировать эффективность их использования частными компаниями-недропользователями, в том числе и с точки зрения соблюдения ими экологических норм. С другой стороны, усиление такого госконтроля будет максимально эффективным только тогда, когда процедура лицензирования станет более открытой.

Александр Блохин: ...То есть здесь даже ничего обсуждать не надо: власти должны четко сказать бизнесу, нужно ли стране наращивать добычу нефти и увеличивать в связи с этим ее разведанные запасы. Между тем, президент Путин на днях выразил сомнение: а стоит ли России становиться мировым лидером в этом плане? Можно напомнить еще и тот факт, что от увеличения добычи страна, в общем-то, мало что выигрывает. Более двух третей нефти отправляется за рубеж, а полученные за нее деньги по большей части тоже оказываются за границей в виде вложений в облигации США или других стран.

Константин Симонов: Государство должно стимулировать налоговыми и прочими мерами нефтяные компании к наращиванию ресурсной базы и развитию геологоразведки. Но, главное -оно должно начинать «с себя», то есть с компаний, которые находятся в его собственности. Этого пока, к сожалению, не наблюдается. А так называемые свободные средства тратятся, прежде всего, на покупку новых активов. Словом, геологоразведка по-прежнему остается на правах «нелюбимого дитя»...

* Спасение жаждущих -не только их рук дело

- Не совсем так: многие отечественные ВИНК все-таки, как говорится, «имеют совесть» и сами выделяют средства на поиски новых зележей углеводородов, доразработку старых. Кого из них можно назвать сегодня лидером по геологоразведочным работам?

Наталья Мильчакова: ...Да здесь и думать нечего: конечно же, это -«ЛУКОЙЛ» и «Роснефть»...

Александр Блохин: Естественно, «Сургутнефтегаз». Уже многие годы кряду он традиционно осуществляет около четверти от общего объема буровых работ.

Роман Симоненко: Вот и по моим данным, лидером отрасли остался в 2006 г. «Сургутнефтегаз», пробуривший 164,2 тыс. метров разведочных скважин. В свою очередь, «ЛУКОЙЛ» увеличил разведочное бурение на 12% - до 116 тыс. м. Замыкает тройку лидеров - «Роснефть». Разведочное бурение у этой государственной компании за 2006 г. выросло на 49% и составило 61,2 тыс. м. При этом ее «дочка» - «Юганскнефтегаз» - пробурила 12 тыс. м разведочных скважин (в 2005 г. - 15,6 тыс. м).

Признанный банкротом в прошлом году «ЮКОС», как это ни прозвучит парадоксально, увеличил разведочное бурение в 7,6 раза (!) - до 57,6 тыс. м.

Далее расположилась компания «ТНК-ВР Холдинг», которая увеличила разведочное бурение на 8% - до 40,8 тыс. м.

Разведочное бурение компании «Газпром нефть» выросло на 37% и составило 31,3 тыс. м.

Константин Симонов: Статистика свидетельствует, что в январе-сентябре 2006 г. российские нефтяные компании пробурили 523,7 тыс. м разведочных скважин, что превысило показатели аналогичного периода предыдущего года на 5%. Первыми среди всех остальных оказались «Сургутнефтегаз», «ЛУКОЙЛ» и «Роснефть». Правда, если сравнивать с 2005 г., то даже наши лидирующие ВИНК не слишком-то и нарастили объемы разведочного бурения.

- Сегодня бытует мнение, что при освоении многих «трудноизвлекаемых залежей» не обойтись как без помощи иностранных компаний (в частности норвежских при разработке шельфовых месторождений), так и без подготовки соответствующих кадров нефтяников. Какие направления возможного сотрудничества с зарубежными партнерами здесь могли бы иметь место?

Наталья Мильчакова: Совсем не согласна с мнением, что без иностранцев никак не обойтись. Вот вам свежий пример. На одном из круглых столов, проведенных «Газпромом» в 2006 г., выступил представитель известной норвежской нефтегазодобывающей компании, который жаловался на «безумно сложные» условия работы на Штокмановском и Приразломном газовых месторождениях, расположенных на арктическом шельфе. Он говорил, что мало кто из иностранных инвесторов, которые собираются туда идти, представляют себе, насколько сложно, а главное, затратно разрабатывать месторождения на шельфе. Тем более если это происходит на территории России, где год от года дорожает электроэнергия и одни только «накладные расходы» (хотя бы по обеспечению электричеством буровых платформ на арктическом шельфе) могут сделать эти проекты низкорентабельными для инвесторов.

В связи с этим возникает, по крайней мере, два вопроса: а) почему «Газпром» осваивает эти месторождения, невзирая на их якобы «низкую рентабельность»? и б) нужно ли уповать на то, что «заграница нам поможет», если консультанты с Запада приезжают в Россию, как показывает практика, для того, чтобы, как говорится, "посмотреть на наши же часы и сообщить нам, который час"? А современных специалистов-геологов можно подготовить и в российских вузах, для чего, конечно же, необходимо увеличение государственного финансирования образования...

Константин Симонов: А мне представляется, что по шельфу мы просто вынуждены будем кооперировать свои усилия с иностранными компаниями, ибо добыча на его акватории сопряжена со сложнейшими технологическими решениями, а потенциальные партнеры за рубежом уже имеют на сей счет большой опыт.

Условия такого участия для них уже давно известны - допуск в сбытовые проекты, перерабатывающие и транспортные активы на территории Европы и других регионов. Так что теперь следующий ход, скорее за иностранными концернами, чем за Россией.

Опубликовано: журнал «Нефть России», 10 апреля 2007 года.