Нокдаун, но не нокаут

Ни ухудшение рыночной конъюнктуры, ни кризис ликвидности не отменят инвестиции в новые трубопроводные проекты. Возможно лишь, что сместятся сроки их реализации — одних на короткое время, других на продолжительное, третьих на непонятное

Тысяча километров протяженности, десятки миллионов тонн мощности, миллиарды долларов инвестиций — стандартные параметры трубопроводных проектов последних лет весьма впечатляют. Строительство новых экспортных трубопроводов — ВСТО, Балтийской трубопроводной системы, «Северного потока» и «Южного потока» — стало главным стратегическим направлением деятельности отечественной нефтегазовой индустрии. И это строительство велось, пожалуй, активнее, чем в лучшие годы СССР. Изменится ли ситуация после ухудшения рыночной конъюнктуры и разразившегося кризиса ликвидности? Вопрос актуальный, ведь все эти проекты стимулировали инвестиционный процесс в смежных отраслях, скажем в металлургии и машиностроении, и их сворачивание может негативно отразиться на довольно большом секторе российской экономики.

Труб громадье

В начале десятилетия наиболее актуальным вопросом было расширение имеющихся экспортных мощностей.

В 2000 году «Газпром» запустил газопровод «Голубой поток», чтобы выйти на рынок Турции.

В 2001 году нефтепроводная монополия «Транснефть» достроила Балтийскую трубопроводную систему (БТС), нефть стала поступать в терминал на побережье Финского залива, появилась возможность ее транспортировки танкерами.

Конфликт с контролирующими российский транзит Белоруссией и Украиной и рост спроса на нефть и газ в Европе привел к зарождению целой серии проектов «обходных» трубопроводов. В 2005 году был анонсирован проект «Южный поток» по транзиту газа в обход Украины. В 2006 году началось строительство офшорного газопровода из России в Германию «Северный поток».

В 2007 году, после спора вокруг цен и пошлин на углеводороды с Белоруссией, стала обсуждаться возможность строительства нефтепровода БТС-2, который позволил бы развернуть идущий по «Дружбе» нефтяной поток на север — в сторону портов на российской Балтике.

В том же году российским переговорщикам наконец удалось договориться с Грецией и Болгарией о строительстве нефтепровода Бургас—Александруполис в обход перегруженных турецких проливов.

Помимо увеличения спроса и желания снизить зависимость от транзитеров зарождению серии проектов способствовала геополитическая активность российского правительства. В начале десятилетия в российской нефтяной геополитике появился новый, восточный, вектор, ведь практически все экспортные поставки отечественных углеводородов до этого были ориентированы на Европу. В 2002 году возникла идея строительства трубопровода Восточная Сибирь—-Тихий океан, в 2006−м началась его практическая реализация, тогда же были анонсированы два проекта газопроводов из Восточной и Западной Сибири в Китай.

Кроме этого, в 2007–2008 годах под эгидой руководства страны и «Газпрома» была предпринята успешная попытка по укреплению связей со среднеазиатскими поставщиками газа. Главами государств одобрено решение о модернизации системы трубопроводов Средняя Азия—Центр и строительстве Прикаспийского трубопровода из Туркменистана в Россию.

Несмотря на обнародованные планы диверсификации способов доставки своей продукции, «Газпром» фактически сделал ставку только на трубопроводы. В 2004 году в структуре монополии был создан координационный комитет по развитию проектов сжижения газа (СПГ), а данное направление объявлено одним из приоритетных. В марте 2008 года компания приняла стратегию, предполагающую производство 70–95 млн тонн СПГ к 2030 году (около двух третей от текущего объема экспорта газа) и инвестиции в этот бизнес на уровне 50 млрд долларов. Однако в итоге перспективная идея осталась под спудом. «Газпром» отказался от планов по строительству СПГ-производств на Штокмановском месторождении в пользу «трубного» варианта. В прессе и профессиональной среде уже не фигурируют декларированные монополией и частными компаниями проекты по сжижению газа на северном побережье Западной Сибири. Единственный СПГ-завод в России, открытый на днях на юге Сахалина, — результат многолетней работы консорциума западных компаний, акции которого приобрел «Газпром».

Растущий спрос и дефицит углеводородов на ключевых рынках, мощный поток кэша на пике сырьевой конъюнктуры создали в 2006–2008 годах наилучшие возможности для реализации всех намеченных российскими компаниями трубопроводных проектов (см. таблицу), невзирая на их себестоимость. Но финансовый кризис резко изменил ситуацию.

Техническая задержка

Первая проблема, с которой уже столкнулись «Транснефть» и «Газпром», — дефицит ликвидности и ухудшение возможностей финансирования. Базовая ставка LIBOR, точка отсчета для процентных платежей по кредитам в валюте, в течение года возросла вдвое — с 3 до почти 6%. Да и сама возможность заимствования на Западе оказалась под большим вопросом. Это особенно неприятно для «Газпрома», который в последние годы испытывал высокую долговую нагрузку и зависимость от западного капитала.

Дефицит ликвидности усугубляется снижением доходов нефтегазовых компаний из-за падения спроса и цен: с начала года средняя цена на нефть марки Urals составила 42 доллара по сравнению с 94 долларами в 2008 году. Проблема конъюнктуры менее значительна для строящей нефтепроводы «Транснефти» (компания получает доход за транзит по фиксированным ставкам), но более существенна для «Газпрома», который ожидает сокращения доходов в 2009 году приблизительно в полтора раза.

Несмотря на ухудшение внешних условий, трубопроводные монополии пока подтверждают намерение реализовать все ранее намеченные трубопроводные проекты и пока лишь незначительно урезали свои инвестиционные программы. Так, утвержденная в конце 2008 года инвестпрограмма «Транснефти» была сокращена всего лишь на 9% — до 217 млрд рублей. Однако это не значит, что финансовый кризис обойдет новые проекты стороной.

У большинства из них сдвинутся сроки реализации. Так, почти на год, на декабрь 2009 года, уже перенесены сроки ввода в строй ВСТО-1, хотя первоначально президент и правительство к такой возможности относились резко отрицательно. Время подготовки ТЭО «Южный поток» перенесено с начала на конец текущего года. Показательно, что Министерство энергетики решило отсрочить до второго квартала этого года представление в правительство Генеральной схемы развития нефтепроводного транспорта. Вероятно, там будет зафиксирован перенос сроков и других проектов.

Подобная корректировка планов получила особую актуальность с учетом начавшегося сокращения спроса и добычи. Аналитики прогнозируют в 2009 году падение нефтедобычи в России на 2–7% (результат 2008−го — минус 0,7%). «Газпром» заявил о возможном сокращении газодобычи с 550 млрд до 510 млрд кубометров. «После срыва поставок в Европу в январе нынешнего года “Газпрому” не следует рассчитывать на новые контракты и рост экспорта, — полагает глава East European Gas Analysis Михаил Корчемкин. — Тем более что и в самой компании уже давно сообщают о перенасыщенности европейского рынка газа».

Вместе с тем большинство аналитиков верят в краткосрочный характер спада спроса и безальтернативность российского сырья. «Многие ожидают падения спроса на углеводороды в ЕС в этом году на пять процентов, — отмечает гендиректор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов. — Но с учетом характерной для отрасли цикличности Мировое энергетическое агентство уже через пять лет прогнозирует серьезное превышение спроса над предложением». В последние несколько лет в главном нефтегазовом бассейне Европы — Северном море — начался спад добычи, так что государствам континента требуется все больше импортных углеводородов (см. график). «Ожидается, что добыча газа в Северном море в среднесрочной перспективе будет падать приблизительно на 10 миллиардов кубометров ежегодно, — добавляет Константин Симонов. — Европейские оценки говорят об ограниченном, максимум на 50 миллиардов кубометров до 2020 года, потенциале наращивания импорта нероссийского газа. А основной конкурирующий проект, газопровод Nabucco, не может сдвинуться с мертвой точки из-за нерешенности проблем с сырьевой базой». Росту потребления газа будет способствовать и экологическая ориентированность политики ЕС, резко ограничивающая возможности атомной и угольной энергетики.

Держать удар

Как в условиях дефицита ликвидности и снижения прибыли «Газпром» и «Транснефть» будут решать проблемы с финансированием? Аналитики отмечают, что резко возрастет значимость государственной поддержки — в виде кредитов госбанков, существенных налоговых льгот или в иных формах. В январе этого года «Транснефть» заявила о выпуске облигаций на сумму более 100 млрд рублей, которые будут направлены на финансирование второй очереди БТС. В компании заявляют, что ценные бумаги будут распространены по закрытой подписке среди финансовых организаций с участием государства. Однако осторожная позиция самих госбанков и намечающийся бюджетный дефицит вряд ли позволят нефтегазовым компаниям добиться здесь значительных успехов.

Сейчас просматривается и альтернативный способ решения финансовой проблемы, когда средства привлекаются в странах — потенциальных потребителях углеводородов, как у частных, так и у государственных компаний и, естественно, при тесной политической координации. Такой подход уже используется при строительстве первой очереди газопровода «Северный поток», где активно участвуют немецкие компании. «Транснефть» налаживает связи с корейскими компаниями, в частности с нефтегазовой KNOC и Hyundai, обсуждается возможность их участия в строительстве второй очереди ВСТО, а также разные варианты включения азиатской страны в российские схемы нефтегазовых поставок.

«Правда, занимающие у потребителей компании вынуждены подписываться под серьезные объемы экспорта, — отмечает Константин Симонов. — Глава “Газпромэкспорта” Александр Медведев уже заявил, что компания сможет заложить долгосрочные экспортные контракты». Такое направление международного сотрудничества — плохой знак и для российских субподрядчиков. Целевое финансирование потребителей, как правило, сопровождается формальными и неформальными обязательствами по использованию услуг зарубежных компаний. Например, для строительства «Северного потока» лишь одна четверть труб поступает от российских поставщиков, три четверти поставок обеспечивает немецкая Europipe. Уже планируется привлекать корейские компании к тендерам на поставки труб для ВСТО в объеме около 1 млн тонн.

Лучше меньше…

Пожалуй, главный недостаток отечественных трубопроводных проектов — их сомнительная экономика: высокая себестоимость, длительные сроки окупаемости, значительный вес политических аспектов. Сметная стоимость первой очереди ВСТО всего за пару лет возросла вдвое и по удельным показателям значительно превзошла затраты, характерные для проектов других стран. Самый дорогой из газпромовских, «Южный поток», более чем вдвое по проектной стоимости превосходит своего конкурента Nabucco. «Основная проблема трубопроводных проектов — их некоммерческий характер, — говорит Михаил Корчемкин. — Недавно на презентации в Лондоне “Газпром” заявил, что “Северный” и “Южный” потоки предназначены для повышения гибкости экспортных поставок, а не для увеличения их объемов». Это значит, что государство, скорее всего, согласно мириться с их экономической неэффективностью ради минимизации рисков шантажа со стороны транзитеров и брать на себя тяжесть дополнительных расходов. В этом случае иностранные кредиторы и инвесторы могут расслабиться.

Другой вопрос, готово ли государство в усложненной финансовой ситуации взвалить на себя все без исключения заявленные трубопроводные проекты.

Наибольшие шансы для успешной реализации в намеченный срок у тех проектов, что пребывают в высокой степени готовности. В первую очередь это газопровод «Северный поток», полноценному строительству которого препятствует лишь мнение шведских экологов и чиновников, грозящих опасностями прокладки трубы по шельфу Балтики, богатой захоронениями ядовитых отходов. Другой почти законченный проект, ВСТО-1, недавно прошел госэкспертизу сметной части строительства основного недостроенного сегмента — ответвления на Китай. «Транснефть» испытывает потребности в дополнительном финансировании, возможно, проект будет сдерживать отсрочка планов нефтяных компаний по освоению восточносибирских месторождений. Базовым для ВСТО должно стать Ванкорское месторождение, сроки запуска которого осенью прошлого года были перенесены «Роснефтью» на середину 2009 года.

Худшие перспективы у не вошедших в стадию практической реализации проектов газопровода «Южный поток» и БТС-2. Высокая стоимость и особенно низкие показатели окупаемости делают их запуск в новых условиях делом исключительно дорогим. Строительство «Южного потока» помимо этого упирается в получение согласия держав Черноморского бассейна — либо Украины, либо Турции — на прокладку трубы по их шельфу.

Что касается БТС-2, то, несмотря на регулярное подтверждение высокопоставленными чиновниками необходимости строительства, некоторые из представителей профильных министерств не стесняются называть проект убыточным. Его использование, по оценкам аналитиков, приведет к росту стоимости доставки тонны нефти на 15 долларов по сравнению с «Дружбой». В апреле 2008 года Минпромэнерго предложило перенести рассмотрение вопроса о реализации проекта на конец 2009 года. «Российским властям придется делать геополитический выбор между БТС-2 и ВСТО, — считает Константин Симонов. — Ясно, что сырья на обе трубы не хватит, поэтому придется решить, важнее нам сохранить ориентацию на Европу (построенный участок ВСТО может работать в реверсном режиме) или мы разворачиваем часть экспорта на восток. Судя по тому, что отечественные компании, получившие крупный кредит от китайцев, уже подписались на серьезные объемы экспорта, у второго варианта шансы выше».

Пожалуй, самыми сомнительными в нынешней ситуации выглядят анонсированные в 2006 году проекты газопроводов из Западной и Восточной Сибири в Китай — от них еще не открещиваются, но уже и не вспоминают.

Автор: Иван Рубцов

Источник: Эксперт, 23.02.2009