Будущее – за разумным сочетанием экспорта нефти, газа и электроэнергии

Интервью генерального директора Фонда национальной энергетической безопасности Константина Симонова: 

– Константин Васильевич, как известно, в 4-м квартале 2008 года произошло значительное снижение энергопотребления в России. В этот период уменьшили энергопотребление даже крупнейшие энергоемкие потребители – металлургические предприятия. В связи с этим логично задуматься над тем, как будут реализовываться уже озвученные амбициозные планы по развитию генерирующих мощностей энергокомпаний?

– В самой реформе РАО «ЕЭС» была допущена колоссальная ошибка, на которую обращали внимание мы и другие эксперты. Она строилась на совершенно непонятных темпах роста спроса на электроэнергию. Проблему недостаточной обоснованности подобного прогноза мы поднимали еще год назад, когда только самые умные предсказывали грядущие проблемы в экономике. Но уже тогда было очевидно, что прогноз РАО «ЕЭС» по спросу был завышен: физически не могло быть такого роста потребления, который они заказывали. Но это делалось потому, что надо было оправдать начало и смысл реформы: для этого и была придумана страшилка, названная позднее «крестом Чубайса» – колоссальный рост спроса на фоне выбытия мощностей. Фактически все это было писано вилами по воде... Никто не предъявил весомых аргументов, зато было запланировано развитие генерирующих мощностей.

Подобные ошибки продолжают совершаться в топливно-энергетическом комплексе и сейчас. Можно привести в пример «Стратегию развития экономики до 2030 года», авторы которой, похоже, никак не могут объяснить, откуда они берут такие цифры по спросу на нефть, газ и электроэнергию внутри России. Подобные прогнозы содержат «системную ошибку».

Но вернемся к реформе РАО «ЕЭС»: в ней много лукавства. Помните, что часть активов передавалась новым собственникам под обязательство вкладывать в развитие генерации и обновление фондов. Более того, часть денег, которые они платили за это, резервировалась на их же счетах для дальнейшего инвестирования в эти объекты. На самом деле не каждый из них был заинтересован в том, чтобы строить что-то новое, и теперь уже выстроилась череда новых инвесторов, которые ходят в правительство и говорят: «Ситуация изменилась, давайте заморозим наши инвестиционные программы. Отложим их на год-три, а лучше вообще отменим». Боюсь, что значительное количество строящихся и реконструируемых объектов будет законсервировано и правительство будет вынуждено, в том числе под давлением новых собственников, согласиться с этим. Частично это оправданно, потому что спрос был изначально завышен, и в то же время показывает, в какой спешке делалась реформа и к каким последствиям она привела. Получается, что новых собственников брали под инвестиционные обязательства, им отдавали активы, в цену которых были включены эти инвестиции, а теперь они могут отказаться от части обязательств. Парадокс, но они в чем-то правы, ведь необходимость реформирования РАО «ЕЭС» объяснялась исходя из лживых данных относительно спроса на электроэнергию.

Фанфары насчет роста производства отгремели, думаю, что проекты по развитию генерации будут в лучшем случае перенесены, а в худшем вообще отменены.

– Но ведь ситуация не выглядит столь печальной повсеместно: в России остаются регионы с устойчивым потреблением электроэнергии и ее ярко выраженной нехваткой. Энергодефицитной продолжает оставаться Тюменская область. Например, Сургутская ГРЭС-1 – крупнейшая тепловая станция региона – на будущий год не пересматривает объемы финансирования в текущее обновление генерирующих мощностей и тем более не собирается снижать производство электроэнергии. Не планируют сокращения инвестиционной программы и в компании ТГК-10, собственником которой стал финский концерн Fortum. Европейцев трудно обвинить в неосмотрительности, они просчитывали варианты, собираясь вкладывать деньги, в том числе в развитие мощностей. Как же они будут действовать в сложившейся ситуации?

– Я не хочу сказать, что они сделали неэффективное вложение: те, кто купил генерирующие активы, как раз не прогадали, ведь многие из них продавались с дисконтом под гарантии будущих инвестиций. Вы приобрели прекрасный актив, пообещав, что будете вкладывать в его развитие, а сейчас у вас есть прекрасный повод от некоторых обещаний отказаться. Актив остается у вас в руках, и не думаю, что спрос на электроэнергию будет катастрофическими темпами падать: это, как ни крути, товар ликвидный. С генерации надо сейчас снять дивиденды. Так что компания Fortum внакладе не останется, даже если не выполнит в срок всех своих обещаний. Это касается и других иностранных компаний: например, Enel, купившая неплохие активы, пока не была замечена в инвестиционной спешке. Глупость ситуации в том, что правительству нечем крыть и приходится объяснять, почему пришлось пересмотреть прогнозы по спросу на энергию. Правда, помогает в этом кризис, на который можно списать все. Похоже, он будет, простите за выражение, глобальной отмазкой. В такой ситуации потребители электроэнергии выступят единым фронтом, требуя снижения тарифов, а прибыльность энергетического бизнеса зависит от того, сколько стоит электричество.

– Одни из крупнейших его потребителей – нефтяные компании. Руководители некоторых из них, по нашей информации, уже написали письмо, как им тяжело жить в период низких цен на энергоносители. И как в связи с этим неплохо было бы перейти на новый способ ценообразования в электроэнергетике. Что скажете?

– Разгосударствление отрасли подавалось идеологами реформы РАО «ЕЭС» как синоним конкурентности этого рынка. Создавалась иллюзия, что продажа генерации частным инвесторам приведет к появлению и росту конкуренции, но этого мы не видим. Создан новый механизм ценообразования, но государство в последние месяцы возвращается на ручной режим управления электроэнергетической отраслью. Так безопаснее входить в зиму, которую еще надо пережить. Также неясно, что будет с экономикой, если ценообразование электроэнергии начнется по простому принципу закладывания в тариф всего чего угодно. Итак, несмотря на то, что государственной монополии в этом секторе уже нет, ситуация продолжает оставаться комфортной для производителей электроэнергии. Реальной конкуренции пока не появилось, но еще существует идея о том, что большая часть электроэнергии со временем будет продаваться на рынке, который отрегулирует и, возможно, даже снизит на нее цену.

– Остается понять, насколько высока вероятность введения новых механизмов ценообразования на электроэнергию в современных условиях?

– Даже несмотря на снижение возможного спроса на электроэнергию, ситуация больше в пользу продавца, а не покупателя, поэтому я не вижу оснований считать, что цена на электроэнергию серьезно пойдет вниз. Здесь, конечно, играет большую роль фактор стоимости топлива, но мы видим, что цена на топливо идет вниз не из-за игры на рынке, а потому, что премьер-министр вызывает руководителей компаний и приказывает цены снижать. Думаю, зимой, в режиме «ручного управления ТЭК», цены на важные для промышленности энергоносители, прежде всего мазут и уголь, скорее всего, будут снижаться.

Остается вопрос с газом, по которому есть программа перехода на новый вид ценообразования, который звучит просто: европейская цена минус транзит и экспортная пошлина. Газпром может сказать, что сейчас самое удобное время для перехода на эту систему. Цена на газ в Европе немного упала, цены на внутреннем рынке вырастут не так катастрофично, как думалось раньше. Значит, можно начинать переход к новой формуле ценообразования и окончательно перейти к европейским стандартам в 2011 году, как и планировалось. Так что вряд ли стоит ожидать снижения газовой цены на внутреннем рынке. Напомним, что электроэнергетическая генерация, особенно в центральной части России, является преимущественно газовой, поэтому ожидаемое снижение цен на уголь и мазут не сможет полностью компенсировать потери энергетиков от роста стоимости газа на внутреннем рынке. Он пока не привязан к внешнему рынку, и в современных условиях это сыграет против нас.

По нефти российский рынок более связан с внешними условиями. Цена здесь не снижается не потому, что уже и так низкая, – это в большей степени связано с монополизацией внутреннего рынка. А вот газ в России всегда был дешевым по политическим мотивам, и теперь разница между ценой на внешнем и внутреннем рынке настолько огромна, что даже ее снижение в Европе никак нас не коснется. Аналитик считает, что это может даже привести к росту внутренней цены, ведь сокращение экспортных доходов Газпрома заставит его искать компенсацию, которую он может найти только в России.

Не думаю, что энергетики выиграют от снижения цен на нефть, поэтому не приходится ждать снижения цен на электричество в будущем году. Несмотря на то, что система рыночного ценообразования в электроэнергетике уже частично запущена, существует некоммерческое партнерство «Совет рынка», но мы видим: правительство возвращает назад свои полномочия, и чем холоднее в стране, тем быстрее это делается. Реформированное Минпромэнерго стало Министерством энергетики, которое в большей степени занимается электроэнергетикой, а не нефтью и газом. Это подтверждается и тем, что министром в нем стал Сергей Шматко – выходец из атомной энергетики, а не из нефтяной или газовой отрасли. Все больше вынужден погружаться в проблемы электроэнергетики и вице-премьер Игорь Сечин.

– Может, одной из причин возвращения к государственному регулированию электроэнергетической отрасли является сложность призвания к ответственности частных инвесторов?

– Конечно, эта «ответственность» в наших условиях зачастую имеет альтруистическую окраску и должна помогать в преодолении чужих ошибок. Если же взглянуть на более отвлеченную перспективу, находящуюся за пределами этой и даже всех последующих российских зим, можно констатировать: развития генерации нам не избежать. Кроме удовлетворения внутренних потребностей и замещения выбывающих мощностей, она могла бы стать выгодным экспортным товаром с гораздо более высокой добавленной стоимостью, чем любые из углеводородов. Можно привести ряд примеров подобных экспортных планов. Вспомним, что компания «Интер РАО ЕЭС» создавалась именно как трейдер для поставки электроэнергии за рубеж. Подобные планы готовились к реализации на Дальнем Востоке, в том числе обсуждалась идея строительства транскорейской магистрали, для снабжения энергией в том числе и Южной Кореи. Но существует вопрос стратегического выбора основного экспортного товара, к тому же газ внутри страны используется не только для генерации электроэнергии. Думаю, будущее за разумным сочетанием экспорта нефти, газа и электроэнергии.

Возможная переоцененность спроса на электроэнергию не снимает с повестки дня вопрос о необходимости инвестиций в сетевое хозяйство, которое находится в очень плохом состоянии. Но вопрос инвестирования в эти объекты и прежде был очень непростым, ведь реформа закрепила сети за государством, которое по-прежнему заинтересовано в сохранении контроля над ними и, соответственно, над всей электроэнергетикой. Следовательно, вопрос увеличения производства электроэнергии и ее возможного экспорта упрется в желание кого-то строить сети.

– Хотелось бы упомянуть и о возможностях развития отрасли, существующих в современных экономических условиях, даже несмотря на кризис.

– Электроэнергетика имеет шансы выйти из кризиса с наименьшими потерями, а может быть, даже окрепшей и получившей новые возможности для развития. Прежде всего, для стимулирования спроса на электроэнергию следовало бы отменить плату за подключение к сетям. Это чисто российское ноу-хау, когда на растущем рынке все были готовы содрать с покупателей деньги. Кроме того, из-за снижения объема потребления энергии строители и застройщики не должны испытывать сейчас проблем с подключением. Я противник обвинения ТЭК в начавшемся в России кризисе. Золотовалютные резервы, которые были накоплены правительством, появились именно благодаря ТЭК. Даже на падающем рынке в резерве у страны сохраняется порядка 400 млрд. долларов. Именно их сейчас можно противопоставить разговорам о «ресурсном проклятии» и настойчивым просьбам развивать другие отрасли. Но насколько оправданно в современных условиях желание государства потратить 180 млрд. рублей на нанотехнологии?

В то же время, мы видим недоинвестирование в российский ТЭК, удорожание добычи энергетических ресурсов и, как следствие, падение добычи газа на 20–25 млрд. кубометров в год. Алексей Кудрин считает, что нельзя тратить внутри страны валютные резервы потому, что это приведет к экспорту долларов в обмен на товары и услуги. Действительно, есть опасение, что эти деньги разворуют. Вместе с тем стоило бы взять на вооружение ряд постулатов кейнсианско-рузвельтовской идеи. Тогда дефицит бюджета США покрывался за счет государственных облигаций, средства от продажи которых шли на реализацию инфраструктурных проектов. Думаю, что и у нас государством будет поддерживаться ряд крупных проектов, в частности, по строительству дорог.

Инфраструктура в России в плохом состоянии, более того, зачастую ее нужно восстанавливать. Такие проекты будут развиваться даже в кризисное время, и это будет способствовать общему оживлению экономики. Кроме того, их реализация поможет поправить дела со снижением экспорта энергоресурсов и металлов: все это может быть востребовано внутри страны.

Автор: Аркадий Кузнецов

Источник: Энергополис, №1-2 (17-18), январь - февраль 2009 г.